Проза

Летним утром проснулся,
сижу на кухне.
Когда же остынет чай...

Нет ничего лучше и вкуснее холодного сладкого чая в жаркий день. Пил
бы его сейчас и пил. Чай. Бесконечно. Пил и потел. Как
киргизы.

Потеть иногда бывает приятно. Скажем, в сауне. Вот там, да... Но
сейчас про чай. Тут потеешь волнами — сверху вниз, от загривка
до пяток — разумеется, если чай горячий. Если пить горячий,
будут приливы и отливы, волны. Как море. Подует ветерок —
хорошо, прохладно. Выпил стакана четыре — и ты на юге! Вот
только для этой цели можно пить горячий чай. Весь же остальной
чай должен быть холодным.

Великая это вещь — холодный чай в жару.

Сколько себя помню, любил холодный чай. Даже зимой по утрам, хотя,
казалось бы, это извращение. Но горячий чай почти теряет
вкус. Обжигает язык, вот и все. Никогда не пробовали просто
горячую воду? Отхлебните из чайника. А теперь можете поморщиться
и выплюнуть. Вы удивлены? Правильно — гадость.

Только холодный чай имеет право на существование, да. И все знакомые
к этому уже привыкли. Поил их только холодным. Многих
перевоспитал, обратил в свою веру. Один, с которым давно не
виделись, пришел и сразу с порога про чайник: «Ну что, до сих пор
холодный?». Помнил.

Хотя многие ценят в чае сорт вместо сладости и температуры. Но если
он холодный и сладкий — какая разница. Мог отличить наш от
заграничного по виду. Однако пил то, что дома из экономии
заваривали, пил без претензий. Как чукча. Правда, они любят
горячий, как и киргизы. Забавно. Те на юге, эти на севере,
одинаково любят погорячее. В средних же широтах некоторые любят
похолоднее и послаще. А отсюда — мораль: не бросайся в
крайности. Будь проще, а то прослывешь эстетом, и друзья
отвернутся от тебя. Специально пил наш чай, чтобы чего не подумали.

Хотя наш чай и давит на чувство прекрасного. Наш родной грузинский,
краснодарский ли — всегда жидкий, сколько его ни вари.
Желтушного цвета, пахнущий утюгом. Какой-то неопрятный мусор
кружится около дна — чаинки размером с бревно, мутная пыль... В
этом случае пил его с отстраненным выражением лица. Но
только холодный и сладкий — тогда по вкусу не отличить. А глаза
можно и закрыть, если что.

Так, что у нас еще хорошо?

Вот летом в общественном транспорте ездить. Обычно же битком все.
Молодые красивые женщины в легких платьях зайдут и обступят
плотно. Не шевельнуться. Малейшее движение — нарушение
приличий. Могут и по морде хлестануть. И правильно. Потому что
нечего тут... Удивительно, как это они размахиваются в такой
давке.

Хорошо, когда песни поют. Возвращаются со свадьбы и обязательно
зовут всех в свидетели: вот как мы гульнули! Смотрите, нам любую
песню спеть — легко! И никого не боимся! Все можно...
Затягивают «Виновата ли я» женщины. Мужики перебивают их, с
помутившимися лицами орут «Степь да степь кругом!..» Хотя вокруг
— люди, это же автобус, и все битком. И весь автобус
улыбается.

А если вдруг поют молодые да трезвые — им почему-то бабульки
говорят: постыдились бы. Конечно, в том случае, если молодых и
трезвых не больше двух. Да и то с опаской. Но все же рискуют и
говорят: постыдились бы. Странно. Ревность?

Раньше не обращал внимания, а теперь заметил. Сплошные глаза
окружают нас в транспорте. Не люди, не одежды, не прически. Глаза.

Движение глаз.

Взгляните поверх выражений лиц, бегло. Поверх ртов. Поверх улыбок и
гримас. Вы заметите, что остались лишь глаза. И они
движутся. Нервно. Рывками. Вперяются взглядом в потолок. В окно. На
соседей. Устремляются еще куда-нибудь, только бы не смотреть
на вас, если вы с ними встретитесь. Глазами с глазами.

А иногда и на вас. Откровенно.

Вот так две цветущих, ярых, обильных стояли возле и смотрели, что-то
шепча друг дружке на ушко, в упор. И так соблазнительно
шептали-то, сверх меры... Хотел попросить: шепните мне
что-нибудь. Не попросил. Взял, дурак, и вышел.

А они так понимающе смеялись в окно...

Проследите и за своим взглядом — это тоже любопытно.

Глаза вокруг. Все время нас видит кто-то, о ком мы и не подозреваем.
Это не Большой Брат, не о нем сейчас... Да просто кто-то, с
кем никогда не встретишься и ничего не узнаешь...

Стали одолевать мечты — вот бы такое место, где совершенно чужие
люди могли без всяких предварительных ритуалов знакомства
спокойно поговорить. Мечты, мечты... И вдруг — бац! — Интернет!
Господи, вот же оно, то самое! Чудеса.

Вообще, в мечтах был необузданно смел. Чего только ни хотелось
иногда. Даже вслух нельзя произнести. Мало ли.

Но лучше всего в жару, конечно, пляж.

Однажды видел там светящуюся женщину. Нельзя было точно определить
ее возраст, хотя и ясно, что не меньше сорока. Она выглядела
в купальнике лучше любой фотомодели. И главное — от нее
исходил свет. Какого-то одного источника он не имел, просто он
излучался этой женщиной — ее волосами, кожей, глазами, лицом.
Все на нее таращились, и каждый видел свое. Одни тоже
заметили сияние, а кто-то думал: «Ух ты, какая баба! Какие у
нее!.. Как бы я ее и так и сяк!..».

Позже где-то вычитал термин «дисперсия реакций». Интересно, где
ставится ударение в слове «дисперсия»? Лень идти в библиотеку...

Хорошо в жару перечитывать любимые книги. А лучше всего — добыть
новую книгу любимого автора. Предвкушать, неся ее домой.
Нетерпеливо заглядывать под обложку. Убеждаться по нескольким
случайно выхваченным строчкам, что именно этого ты и ждал.
Придя, отбросить всю ерунду, упасть на диван и жадно впиться в
текст.

Хорошо и самому медленно, в час по чайной ложке, отстукивать на
машинке. Чувствовать при этом, что родился на свет не зря.

Хорошо также ездить в деревню. К дальним полузнакомым родственникам.
Встречаются такие фигуры! о! особенно старики. К старикам
всегда относился с большим уважением. И на работе предпочитал
трудиться вместе со стариками, а не с пацанами. Нравилась
их неторопливая, уверенная манера заниматься своим делом. Они
профессионалы. Любил и водку пить в их компании. Особенно в
деревне. Тогда льется бесконечный и чистый поток
воспоминаний о прежних временах. Вот раньше, бывало... Как много
нового — то есть неизвестного старого — можно узнать там. И вот
подходят соседи, в деревне новости разносятся мгновенно,
племяш из города прикатил, да брось ты, Колька, свой трактор,
иди к нам... Приходят, приносят свое. Трактор стоит, молотит
движком уже вхолостую. Начинается огненный торнадо — костер,
который сам себя поддерживает. В нем горит все, что только
способно гореть, так высока его температура. А трактор стоит
и молотит зря всю ночь...

Упоительно, набравшись храбрым, идти вечером в клуб на танцы или в
кино. Не чувствовать себя пьяным, все соображать. Моментально
угадывать, когда начнется драка. Приятно первому начать ее.
Размахнуться и, возможно, попасть. А там против тебя машет
кулаками твоя копия. Поэтому, подравшись слегка, хорошо
унять кровь из носу и побрататься на вечные времена. Пойти еще
дальше в гости. Заблудиться окончательно. Утром разыскивать,
где оставил дом родственников. Найти и упасть. Отходить до
вечера. Вот это уже плохо — единственный неприятный момент во
всей программе. Но зато все будут о тебе заботиться,
подносить холодной колодезной воды в ковшике, не шуметь, а когда
уедешь — долго вспоминать. Снова будут звать тебя в гости.
Подмигивать хитро. Напоминать, как было весело прошлый раз...

Хорошо съездить туда лет через пять, из любопытства. Предаться
легкой ностальгии; впрочем, ненадолго. Увидеть располневшую
матрону, бывшую стройную красавицу, которую когда-то случайно
целовал — и поздравить себя с отсутствием. С тем, что был все
эти годы далеко. И снова уехать, теперь уже навсегда.

Прекрасно слушать музыку.

Картину можно не понять. Книга может не понравиться, но доказать
что-либо трудно, для этого надо много знать, быть критиком... А
в музыке сразу чувствуется малейшая фальшь.

Хорошо жить хорошо. Почему бы и нет?

Плохо жить нехорошо.

Очень плохо делать то, чего не хочешь. И плохо, когда скучно. Это
хуже всего. Некуда пойти и не с кем поговорить. Время тогда
тянется, тянется... а на часы посмотришь — полжизни прошло
зря.

Плохо, когда женщина, которая тебе абсолютно не нравится, вдруг
пишет тебе смелое признание в любви. Что тут делать?.. И ей
будет плохо, и тебе не по себе. Так она — что же, представляла
себя рядом, возле?!. Причем, судя по тону письма, почти не
сомневалась... Неужели настолько отвратителен? Где зеркало?!

Плохо, когда кто-то над душой стоит и смотрит. И смотрит. И не
объяснишь ты ему ничего.

Иногда кажется, плохо все. Ведь все, что может быть сделано плохо,
обязательно будет у нас сделано плохо. Так уж повелось. И
даже то, что может быть хорошим... А наоборот бывает гораздо
реже. Почему? Это трагедия и загадка.

К примеру, горячий чай — отвратителен. Ведь мог быть холодным. И
сколько раз просил об этом! Но тебе упорно всегда наливают
горячий... Впрочем, уже остыл. Можно пить.

1995