Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Начало

Окончание

11.

Клубок совсем размотался. Это вселяло в Тезея беспокойство. Он
настолько слабо приблизился к пониманию того, с кем ему предстоит
сойтись в схватке, что веры в победу у него очень поубавилось.
Теперь Тезею часто приходилось спать в городском сквере, потому
что запас денег совсем иссяк. С утра его будили ранние собачники,
прогуливающие исстрадавшихся естественной надобностью животных.

Перед встречей хотелось набраться сил, по-человечески выспаться
и поесть горячей еды. Эту ночь он провел в отеле. Конечно, это
не был пятизвездочный отель, а так, простая гостиница, с клопами
и тараканами, но здесь можно было получить полноценный ужин и
завтрак, теплую постель и ванну.

Выспаться однако, не получилось. Отель располагался в переулке
рядом с площадью, на которой веселилась молодежь. Они играли на
гитарах и пели песни какой-то старой группы. Тезей долго слушал
их, надеясь уснуть под музыку, но потом встал, оделся и вышел
на площадь.

Если мы не найдем еще один виски-бар,
Говорю вам: «Мы умрем»
Говорю вам: «Мы умрем»
Говорю вам, говорю вам, говорю вам: «Мы умрем».
Если мы не найдем еще одну маленькую девочку,
Говорю вам: «Мы умрем»
Говорю вам: «Мы умрем»
Говорю вам, говорю вам, говорю вам: «Мы умрем».

Это пел парень лет двадцати пяти с восточной внешностью, с легким
металлом в голосе и выдающимися скулами. Он был одет в черные
джинсы и рубашку. А обут в дешевые мокасины. Молодежь носила длинные
волосы. Многие были одеты в обноски с военных складов, распродававшиеся
за гроши всем желающим. Молодые охотно брали этот отслуживший
срок камуфляж, заплатанный и застиранный. По запаху он понял,
что курят тут не сигареты, а марихуану.

Тезей не хотел умирать, обреченность ему не была близка, и слова
про смерть он старался не слушать. А вот следующую песню он не
мог упустить:

Люди странные, если ты странник, 
Лица выглядят безобразными, когда ты один
Женщины кажутся увядшими, если у тебя нет желания.
Улицы совсем не гладкие, если приникнуть к асфальту. 

Если ты странный, лица истекают из дождя,
Если ты странный, никто не вспомнит твое имя.
Если ты странный…  

Про путь была и третья песня. Хотя она была слишком философской
для Тезея:

Всадники в ночном ненастье,
Брошенные в мир.
Собака без кости.
Одиночество актера на сцене,  
Кресла в зале пусты.
Всадники в ненастье

На дороге убийца
Чей мозг извивается ядовитой гадиной.
Возьми отпуск на подольше
Пусть дети играют
Если ты возьмешься подвезти его
Сладкие грезы умрут
Убийца на дороге

Девочка, ты любишь своего мужчину
Девочка, ты любишь своего мужчину.
Возьми его на руки, 
Чтобы он понял, что мир зависит от тебя
Наша жизнь никогда не кончится.
Люби своего мужчину

Тут он вспомнил об Ариадне, которую не видел так давно, и почти
заплакал. Следующая песня почему-то развеселила, пусть в ней и
отрицалась возможность достижения цели.

Все люди братья, мы седьмая вода
Мы едем, не зная, зачем и куда, 
мой сосед не может, он хочет уйти, 
Он не может идти, он не знает пути.
И все мы гадаем, какой может быть прок
В троллейбусе который идет на восток.

Закончив играть и выслушав аплодисменты, музыкант отставил гитару
и подошел к Тезею: «Я пойду с тобой», – сказал он ему.

«К Минотавру?», – удивился Тезей.

«Да»

«Но это опасно», – сказал Тезей, хотя и обрадовался этому человеку.
Пока тот играл, он все думал, что было бы очень здорово, если
бы у него был такой спутник. Он по игре понял, что путь открыт
взору музыканта. «Впрочем, заметано, пойдем», – добавил он, еще
чуть подумав.

«Это хорошо, мы отправимся тот час же, только мне надо на минуту
отойти», – ответил музыкант, оставив на Тезея свою гитару. Скрылся
в ночи, и сам весь черный.

Далее все было как лавина – внезапно и страшно. Появились всадники,
которые стегали толпу плетьми, окружив собравшихся, потом всадники
стали спешиваться и, не переставая бить их, скручивали в кандалы.
Люди орали, кому-то удалось убежать, другие катались по земле
в оковах, третьи лежали без движения. Тезей оставил оружие в гостинице,
и защищался руками, отбиваясь от ударов, сшибая всадников с коней,
дергая на себя их плети. Он одолел человек шесть – семь, но нападающих
было очень много. Он услышал в их криках про лучников, которые
вот-вот подойдут, и подумал, что это будет нелепая смерть.

Он все отмахивался от всадников, кружащих в беспорядке по площади,
а потом впереди выстроились лучники. Их командир обратился к Тезею,
предлагая сдаться. Он сказал, что это полиция. Тут Тезей понял,
что ему просто не стоило ввязываться. Он опустил руки, быстро
удостоверил свою личность, сказал, что произошло недоразумение.
Как принц и подданный другого государства, он имел неприкосновенность,
и его не стали задерживать.

«Это наркоманы, зря ты с ними тусуешься, могли и обобрать», –
сказал ему полицейский начальник.

«По-моему, они просто хорошие люди, которые никого не трогают»,
– ответил Тезей.

«Они нарушают закон, устраивая незаконные собрания, к тому же
мешают гражданам спать. И, повторюсь, они наркоманы», – жестко
отчеканил полицейский.

Полицейского позвали куда-то, и он отошел в сторону. Потом вернулся,
и сказал, что найден труп. Тезея попросили пойти посмотреть, вдруг
он видел того человека. Повели на опознание. В соседнем переулке
лежал музыкант. Тело его, судя по всему, сползло по стенке. Голова
так и не легла на землю, подбородок уперся в грудь, стылые глаза
смотрели вперед и вбок. Рукав был закатан, при свете факелов виднелся
след от укола. Невдалеке нашли шприц.

Вокруг сновал народ, а Тезей все смотрел в эти мечтательно-пустые
глаза. Потом их догадались закрыть, а полицейский начальник, выспросив
у Тезея, видел ли он этого человека, вызнав о времени его ухода,
покивал головой и сказал: «Следов насилия не обнаружено. Умер
от передоза. Я же тебе сказал, что они наркоманы, а ты мне не
поверил».

Тезей ушел в гостиницу, и из окна своего номера, выходившего на
площадь, наблюдал за работой полиции, которая увозила скрученных
людей, а потом и труп. Спал герой часа полтора. Он лежал, а в
голове его звучал голос того, кто хотел пойти с ним. Это было
странно: «Он уже умер, но я все еще слышу его. Почему так?», –
думал Тезей и не находил ответа на вопрос, как и на вопрос о том,
как же музыкант умер. Они же были должны идти на встречу с чудовищем
вместе – так они решили. В вопросах без ответов пришло утро.

12.

Город-лабиринт закончился ровно в тот самый миг, когда размотался
клубок – нить Ариадны. Последними людьми из этого города стали
укладчики газонов. Город все время расширялся, самые окраины его
были пусты – в этих домах еще никто не живет, а те – еще не достроены.
У самого окраинного дома, за которым расстилалось голое поле,
копошились рабочие. Они вытаскивали из кузова грузовика какой-то
рулон черного цвета. Тезей подошел ближе. Рабочие вытащили свой
рулон, крехтя и матерясь, они протащили его до края участка и
аккуратно опустили на землю. Затем стали раскатывать. Внутри оказался
зеленый ковер. Тезей приблизился к рабочим и спросил у них, настоящая
ли это трава. «Конечно, – удивились те, – можешь даже ее попробовать.
Самая настоящая». Тезей не удержался, сорвал травинку, растер
ее пальцами и положил в рот. Это и в самом деле была живая трава.
«Странен мир, в котором жизнь доставляется в рулонах», – подумал
Тезей.

«А вы не боитесь Минотавра? Ведь здесь начинаются его владения…»,
– спросил он рабочих. «Дык мы за двойную плату работаем, нам за
риск премии дают», – ответствовал один из них, важно надув щеки.
«Странен мир, где люди готовы продавать свою жизнь за двойной
оклад», – снова удивился про себя Тезей. «А кто купит дом, который
расположен в таком месте?», – задал он еще один вопрос. «Да любой.
Спрос на недвижимость сейчас настолько опережает предложение,
что ходи Минотавр именно в этот дом хоть каждый день, его все
равно купят, выторговав у строительной компании себе какие-нибудь
преференции», – сказал другой рабочий. Тут Тезей уже ничего не
подумал, ему было сложно понять жизнь города-лабиринта. К тому
же рабочие вдруг, не говоря ни слова, сложили свои пожитки, не
докончив работы, скоренько сели в грузовичок и резво уехали.

Минотавр стоял позади Тезея и нетерпеливо постукивал копытом о
землю.

13.

Тезей ринулся ему навстречу, обнажив свой меч. Минотавр попятился
и сказал: «Э-э-э, ты потише»

Тезей закипел: «Чего? Ах ты пес…»

Минотавр обиженно: «Да не пес я, бык»

Тезей яростно: «А мне по барабану» и кинулся на мутанта.

Минотавр проворно отскочил, парировав удар меча одним из своих
рогов, и снова попытался утихомирить пришельца: «Все же постой.
Это ни к чему не приведет»

Тезей удивленно остановился: «Как это? Что к чему не приведет?»

«Я хочу сказать, что Ариадна тебе не достанется, она забита уже…»

«Это я тебе устрою забой», – побагровел Тезей, и опять сделал
выпад мечем.

«Да выслушай же…»

«Ну!», – промычал Тезей.

«Она Дионису обещана, там все на мази»

«Да ладно!!!» – опешил Тезей.

«Я тебе говорю», – бык уверенно и важно закрыл свои большие, красивые
глаза: «Ариадна выйдет замуж не за Тезея. Сказка для него не будет
такой уж сказочной, как для неё, избранницы настоящего бога, а
не полукровки. Она пойдет за Диониса не по своей воле, но еще
не известно, что же лучше – полугерой, или не-герой, болубог или
от макушки до пяток, безо всяких человеческих изъянов, настоящий
бог», – так сказал мне сегодня наш с ней отец – Минос.

– Я проверю, что ты говоришь, но тебя это не спасет. Я обещал
отцу избавить Афины от тебя, чудовище, потому что ты убиваешь
лучших молодых афинян и афинянок. Что ты на это скажешь?

– Во-первых, Эгей не настоящий твой отец, ты же это знаешь, твой
отец – Посейдон. А во-вторых, я не ем афинян, я ем тех, кто живет
в этом городе. Дань Эгей присылает Миносу, Минос обманывает Эгея,
говоря, что отдает их мне. Мне честно говоря, все равно, кем питаться.
Афиняне, критяне… Но ем в основном критян. Я на самом деле полезен:
играю роль естественного отбора. Ты уже давно на Крите, ты видишь,
что он вымирает. Дети здесь – чахлые, как трава на дороге, взрослые
– слабые и никчемные, как прошлогодние мухи после зимы. Этот мир
вымирает. Минос поселяет афинян в городе, с тем чтобы они генофонд
укрепляли, мне они редко достаются, все больше я ем аборигенов…
А сказка про то что афинян приносят в жертву – для устрашения
Эгея, и все.

– А та девушка, которую ты съел, десятиклассница?

– Она больная была, у нее узкий таз и слабая поджелудочная. Она
умерла бы при родах...

– А вдруг не умерла бы?

– Нет, я знаю.

– Что ты знаешь?

– Видишь ли, вся наша жизнь проходит в мифах. Мы им следуем, повинуемся.
Не мы делаем свою судьбу, а судьба штампует нас, втискивая в заготовленные
лекала. Эти лекала и есть миф. Так сказать, система данностей.
Скажем, известно, что на меня будешь охотиться именно ты…

– А известно ли, чем окончится охота?

– Чем она окончится, мы еще посмотрим (Минотавр решил уйти от
ответа) И вообще ты зря положился на женщину. Это ошибка, как
я, или как ты (а сколько ошибок ты еще можешь совершить, и совсем
скоро…) Критяне стали изнеженными вырожденцами, они престали заниматься
ручным трудом, и сила от этого перестала цениться. А как только
мужская сила обесценилась, вместо нее правление взяла в свои руки
женская хитрость и приземленность. Мужчины мыслят перспективами,
четко спланированными ситуациями, а чем мыслят женщины? Цифрами.
Ты не замечал, проходя этими улицами, о чем говорят женщины? О
том, за сколько они что купили и сколько на что они собираются
потратить. Цивилизация умирает по вине женщин, которые не производят,
но потребляют, покупают и продают. А рожать детей эти женщины
от этих бессильных мужчин, доверившихся изобретенным ими электричеству
и станкам, на том и погоревших, не могут. Ариадна не такая, и
ты, кстати, не такой, но у вас особое происхождение. Заметь, что
Ариадну отец отдает за Диониса, бога веселья, истерии и святейшего
разврата. А с чего веселиться, спрошу я тебя? С чего веселиться
мне, или тебе, или им?

– Откуда тебе известно про Диониса и Ариадну, и почему она мне
не сказала?

– Она не знала. Отец ее – скрытный малый, как ты мог убедиться,
твоему отцу врет, да и много кому врет. Я не вправе тебе все говорить.
А сам я все это знаю, потому что он мне рассказывает. Я ведь его
сын. Ну, он там думает. Пьяное зачатие и все такое… А на самом
деле мой отец – бык. Му-у-у-у. Матушка согрешила. Кстати, это
тоже одна из данностей, с которыми приходится мириться и мне,
и ей, и Миносу, и всем критянам.

– Все же я тебя убью.

– Почему? (Тут Минотавр испугался уже всерьез, потому что во фразе
Тезея ему услышалось решение).

– Потому.

Тезей молниеносно сделал выпад, и воткнул меч под ребро Минотавру.
Тот метнулся в сторону, дико завывая, и стал уползать: «Главное
я тебе не сказал. Поздно теперь, но скажу: убийца Минотавра сам
становится Минотавром».

«Да пошел ты, придурок», – злобно отреагировал Тезей и двинулся
прочь. Меч его остался в боку у чудовища.

Минотавр некоторое время полз за ним, что-то шипя, булькая каким-то
неистраченным ядом, но довольно быстро отстал.

13.

Тезей шел обратно по городу, наугад, по каким-то незнакомым улицам,
похожим одна на другую. На стенах висели афиши, объявлявшие о
предстоящей свадьбе дочери царя Миноса Ариадны и бога Диониса.
Сначала он не обращал внимания на стены, потом все же увидел,
но было как-то все равно. Усталость давила на мозги, которые не
могли ни проснуться, ни уснуть.

Как только афиши оказывались у него за спиной, они выцветали и
облазили со стен, но он этого не видел.

Тезей глядел на землю, по привычке стараясь обнаружить путеводную
нить, но ее не было.

Он пробовал набрать какой-то номер на мобильном, но тот не работал:
«Вызов не может быть установлен», – говорил ему оператор. Он подошел
к мусорному баку и положил трубку сверху прочей другой рухляди.
Потом снова взял телефон, вынул оттуда сим-карту, раздавил ее
сапогом, и после этого окончательно расстался с телефоном.

«Эй, герой!», – окликнула его негритянка, которую он, кажется,
уже где-то видел.

«Не хочешь постричься? Заходи ко мне в парикмахерский салон, приведу
тебя в божеский вид», – зазывала она его.

«Я и так полубог», – отмахнулся он.

«А парик не хочешь золотоволосый? Хотя это дорого…»

Но он уже не слышал.

«Да постой же ты…!», – крикнула она, высунувшись из окна, как
тогда, в первый раз. Он остановился.

Заходи на чай хотя бы. Тезей подумал: «А почему бы и нет?».

Чай они пили до вечера, потом, ночью, пили водку, потом – опять
водку. Он много о чем ей рассказал. А потом, когда на улице стало
светло, ушел так, как уходят герои – пьяные и несчастные герои.
А ей было его жалко. Но часто случается, что один человек ничем
не может помочь другому, даже если очень хочет. Впрочем, она ему
помогла, потому что выслушала. Выслушать, пожалуй, величайшая
добродетель из доступных смертным. Тезей рассказал ей про бой
с Минотавром, про Ариадну, которая обещана другому, и против этого
другого никак не поборешься, про то, что теперь ему надо выбираться
из города-лабиринта, который засасывает, как зыбучий песок. Она
утешала его как могла. Тактичность не позволила ей соблазнить
героя, потому что утро после такой ночи может убить. Словом, она
была мудрая женщина. Когда того требовалось, она молчала.

13

Минотавр с усилиями вытащил меч, бок его теперь будет долго заживать.
«Все же это мука – жить в мифе», – думал он, ковыляя к своей пещере
в сердце лабиринта. Он едва удерживал в руках, в своих слабо приспособленных
для таскания утвари культяпках уродца, меч, как всегда, чуть не
ставший причиной его гибели и, как всегда, не ставший, но принесший
адские мучения. «Просто-таки собачья жизнь», – еще раз ругнулся
он. В пещере у Минотавра был склад всяческих мечей, никому не
нужных и ржавеющих, обагренных когда-то его кровью.

Хмельной Тезей, небритый, воняющий перегаром и потом, шатаясь,
без денег, брел по утренним улицам. Он заплетающимся голосом спрашивал
у прохожих, где тут выход. Они показывали в разные стороны и глупо
хихикали.

Апрель – май 2006