Комментарий |

Л-Ф Селин: Все не так просто; ... !


Луи-Фердинанд Селин

Л-Ф Селина я полюбил читать. Полюбил и самого рассказчика, особенно
в поздних вещах. В переводе госпожи и господина Кондратович.
О качестве перевода не сужу, меня оно вполне устраивает, во
всяком случае – этот странный переход, медленный от мрака –
все же к свету (ужасно звучит, ну и ладно) – и снова во
тьму. Парень-рассказчик этот, он, оказывается, замечательный
парень: жестокий, беспощадный, то, се – это на поверхности.
Главное – никаких предрассудков! Его влияние на Сартра как на
стилиста в прозе и на других, почти всех (но не всех)
последующих литераторов – тоже поверхность.

После прозы Селина вот какое остается видение. Рассказ, текст – как
ни назови – кажется серой рябью волн-слов, которую разрезает
черный силуэт перископа – «Я» рассказчика. Или слова – это
черная волнистая поверхность из людских голов огромной
толпы, поверх которой плывет одинокий белый флаг – «Я»
рассказчика.

И вот еще что: Шекспир, или точнее, Гамлет – Селин. Такой маршрут,
если иметь в виду смыслы. Гамлет был не случаен, он был
физической закономерностью конца эпохи. И Селин был не случаен, и
он был физической закономерностью конца эпохи.

В «Из замка в замок» Селин (иногда, кажется, намеренно) просто
запараллелен с Гамлетом, это сообщающиеся сосуды, даже чисто
внешне. Замок, правда в Германии, но о Дании – то и дело
всплывают воспоминания. О Дании – тюрьме.

Гамлет постоянно жалуется, но проявляет стойкость духа, и Селин
постоянно жалуется, но проявляет стойкость духа. Гамлет
разоблачает, И Селин разоблачает. Гамлет безумствует, и Селин
безумствует. Гамлет рассуждает о самоубийстве, и Селин рассуждает
о самоубийстве, и так же останавливается на констатации
отсутствия решимости, впрочем, без всякого сожаления. Потому
что, хотя бы как врач, знает: кроме «снов» и страха того, что
после, существует еще и загадочная мощь того, что до.

С этой Смертью, и с этой Жизнью все не так-то просто. Все не так
просто. И это правда.

Как и Гамлета, Смерть постоянно сопровождает Селина, она их alter
ego, или что-то в этом роде. После Селина, после его Харона
читаешь детский лепет о Смерти у других, у себя самого со
странным чувством присутствия на утреннике в детском саду. Камю
– детские ясли. Бодрийар – детский сад . Сартр, однако, –
это несколько особый случай. Не потому ли Селин-Харон
неустанно лупит его чудовищным веслом по «башке»? Сартр переводит
«художественность» своих текстов в квазиматематику. В таблицу
умножения с человеческим лицом, и весло Харона каждый раз
свистит мимо.

Но вернемся к Гамлету, или к Селину как Гамлету. Там есть большая
разница. Селин никого не убивает. Никогда.

Так что, если переписать Гамлета по-селиновски, то получилось бы вот
что. Селиновский Гамлет тоже никого не убивает, не блажит
под психа, и не морализирует в диалогах и монологах. Он ведет
себя адекватно, но большую часть времени пишет у себя в
нумере соответствующую литературу – постлитературу. А потом
зачитывает написанное на сборищах обитателей Эльсинора.

И выясняется, что Клавдий – убийца, любимая мамаша – дрянь, Офелия –
сумасшедшее растение, Полоний – свинья, Лаэрт – ублюдок,
Розенкранц и Гильденстерн – суки, и т.д. и т.д..

Разумеется такого Гамлета-писателя вяжут и везут в Англию на казнь,
но он не убивает своих друзей-сук, а по дороге как-нибудь
бежит, линяет, и оказывается в Норвегии, где Фортинбранс и
сажает его до выяснения обстоятельств в лагерь для перемещенных
лиц, а сам идет войной на Данию, в ходе которой все и
гибнут. И Клавдий, и Гертруда, и Офелия, и Полоний, и Лаэрт, и
Розенкранц (но Гильденстерн случайно спасается), и т.д. и
т.п..

После чего селиновского Гамлета и выпускают наружу, – лети ласточка.
Он возвращается в Эльсинор и приступает к своим обычным
занятиям. Пишет всё то же. Клавдий – убийца, Полоний – дерьмо,
Лаэрт – идиот, Офелия... все-таки дура. Насчет мамаши,
впрочем, более ничего не говорится. Да и не в том дело, кто
более, а кто менее «крут», или ничтожен перед лицом (если можно
так выразиться) соблазнов и испытаний, бесов и ангелов. Всё,
ведь, не так просто. И, возможно, жестокость Селина-писателя
это жестокость и безыллюзорность самой жизни, и
предписанная нам свыше странная любовь-ненависть к ней.

Он жалуется, и проклинает, и хохочет, и машет веслом Харона, но в
тексте. Мда, только в тексте. И никого не убивает. И никогда
ничего не просчитывает наперед. Только все пишет о Смерти.

Покуда Смерть не приходит к нему. И они удаляются вместе в черноту.

И один из них навсегда.

Последние публикации: 

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка