Литературная критика

То, что происходило вечером 25 октября 2008 года в Каминном зале
ЦДРИ можно без большого натяга назвать «одной из сцен русского
поэтического Ренессанса, после долгого безвременья». И дело
здесь не только в качестве стихов шестой книги московского
поэта Сергея Геворкяна, прочитанных им со сцены. (Кстати, в
антракте-перекуре вечера неоднократно озвучивалось мнение,
что де у Гевора довольно много «проходных» стихов, обрамляющих
«стопроцентные хиты»). Нет, дело не в уровне поэтического
дарования Геворкяна. Точнее, не только в нем. И совсем не
хочется развивать эту тему. Хотелось бы обратить внимание на
другое: во-первых, на публику, состоящую из совершенно разных
по возрасту, стилю, положению, взглядам людей, объединенных
вниманием к звучащим со сцены слову; во-вторых, на идеальное
стилистическое и композиционное построение мероприятия.

В тот вечер, несмотря на дрожащие от волнения руки чтеца, по волнам
созданным его богатым воображением и эрудицией, плыли и
московские красавицы, и прихиппованные олдари, и банковского
вида «солидолы», и снобы, и «пофигисты». В это трудно поверить,
но все слушали, как говорится, затаив дыхание. Причем
звучал не стеб, а мрачный, сложно-зашифрованный рассказ о
вселенском тупике, куда забрело человечество, похоже, еще до своего
появления.

По сути, поэзия Гевора – это циклическая вариативность, наполненная
поистине буддистским скепсисом, одной и той же темы – куда
не ступит нога человека – везде абсолютное фиаско. Один шаг
влево – боль. Шаг вправо – потерянность. Шаг вперед – абсурд.
Шаг назад – бред.

Но мир – Никто, и звать его никак,
Он сам – из неудачников матёрых:
Его не воскресят ни сонный мак,
Ни гром, ни вихри яростных атак,
Ни лунный свет, запутавший в шторах

Никто еще не стал самим собой.

Но публика, вовсе не страдала от вынесенных приговоров, а наоборот –
охотно поддерживала эти тончайшей огранки бриллианты
пессимизма, бурными аплодисментами. Может быть, это
аутопсихотерапия? Неважно. Просто Геворкяну иногда удается уводить
читателей-слушателей в некие сумрачные, но яркие, дебри, которые и
есть его индивидуальный художественный мир.

Однако на презентации книги с вызывающим названием «Я» – он,
умышленно или неумышленно, пошел ещё дальше. Место для чтения, как
нельзя лучше соответствовало внутреннему и внешнему
содержанию стихов. Обстановка Каминного зала, где прозвучали стихи
из шестой книги Гевора, является некоей увеличенной копией
древней монастырской башни, в которой он одевает иконы в
серебряные и медные оклады. (Профессия у Сергея такая –
басманщик). Кирпичные высоченные своды, полумрак, изолированность –
обстановка радикальной отстраненности. Видя в гробу весь
литературный истеблишмент, он сидит в своей башне из «слоновой
кости» с полудня до позднего вечера и тихонечко постукивает
маленьким молоточком – тук-тук, прибивая крохотными
гвоздиками блестящее оформления к святым ликам.

А в завершении вечера, Каминный зал превратился в легендарную
«Блинную», неразрывно связанную для нескольких десятков
поклонников поэзии и Бахуса с образом поэта Геворкяна. В то время как
по традиции Сергей, подписывал свежеотпечатанные экземпляры
книги, в зрительном зале возникли классические круглые столы
на высоких ножках, и башня из «слоновой кости» моментально
превратилась в культовое питейное заведение на Таганке.
Только вместо таксистов и ментов, столики окружили ослепительно
красивые женщины и неформалы среднего возраста.

Но самая поразительная часть композиции вечера – выступление
народного вокального ансамбля. Правда этот элемент, больше касается
внутренней стороны перфоманса под названием «Вселенная
Геворкяна». К чему эта нелепость? На первый взгляд нет более
несовместимых явлений, чем грубые, ироничные вихри скепсиса
Геворкяна и духовные песни старообрядцев, исполненные с
отрешенным, метафизическим благоговением. Однако – связь очевидна.
После того, как лирический герой в очередной раз разбивает
себе лоб об стену безысходности, повисает пауза. Она-то и
есть намек, кивок, ненавязчивый жест туда, откуда доносится эта
запредельная музыка в исполнении народного квинтета. И
такой поворот, несмотря на высочайшее мастерство Геворкяна, как
искусного глашатая Апокалипсиса, дарит надежду.

И это всё – вот эти пажити,
Где только морды – на виду?
Но есть еще иконы – скажете,
Есть Божьи лики – гордо скажете,
И я руками разведу.