Онтологические прогулки

В последнее время философы и антропологи уделяют большое внимание
вопросу о специфике человеческого бытия и, в частности, пространству
существования человека. Место человека в мире можно описать и
в таких понятиях как столица и провинция, которым может быть придан
статус категорий. Столица и провинция представляют собой антропологические
феномены, имеющие определенные онтологические структуры и ценностные
смыслы. Рассмотрим образы столицы и провинции в контексте мифопоэтического
мышления.

Постоянно присутствующая в культуре и религии мифологема города
раздваивается на город-рай и город-ад. Город может восприниматься
как рай, потому что он выделяет некое место, сакральное пространство,
в котором сосредоточены материальные и духовные ценности цивилизации,
где приносятся жертвоприношения, творится культура и история.
В городе находятся духовная и светская власти, которые призваны
приблизить человека к Богу. Город противостоит внешним стихийным
силам природы и пытается привнести внутреннюю гармонию в отношения
человека и природы, он может превратиться в город-сад. Город защищает
от врагов и открыт для друзей. Город находится на земле, расползается
в разные стороны, но всегда устремлен вверх, поднимается на холмы,
возвышается высотными домами, как будто желая стать Небесным Иерусалимом.

С другой стороны – первый город был построен Каином, в городе
собираются зло мира, проявляются все пороки и болезни цивилизации.
В городе трудно удержаться от бесчисленных соблазнов и грехов,
он несет проклятие и погибель. Город становится блудницей, клоакой
и гноищем, легко превращается в Вавилон, в Содом и Гоморру, в
Геенну огненную. В каждом городе есть вход в ад: через метро и
канализацию, подвалы и погреба, катакомбы и подземелья. В городе
все кажется временным и искусственным, а поэтому ложным и мертвым.
В городе очень просто погибнуть от несчастного случая и умереть
без покаяния. Город в первую очередь открывает широкие врата и
предоставляет пространный путь, ведущие в погибель, и многие идут
ими. И тем большая заслуга того, кто в городе сумел пройти тесными
вратами и узким путем, ведущим в жизнь.

Каждый город занимает свое место на границе миров, располагается
где-то между раем и адом, и устремляясь ввысь всегда находиться
на краю пропасти, висит над бездной. И непонятно что или кто удерживает
его от падения – неизвестные праведники или только терпение и
милосердие Божие. Хотя в городе есть тайники и притоны, но по
большому счету ничего не возможно скрыть полностью и навсегда,
особенно от высшего Наблюдателя и Судьи, потому что «не может
укрыться город, стоящий на верху горы» (Матф: 5.14). Каждый город
несет свой крест и проживает свою судьбу.

Итак, город – это амбивалентный феномен. Кроме этого город – маргинальный
феномен, так как в определенном смысле всегда находится на краю,
на границе, между мирами. В значительной степени это относится
и к городу провинциальному. Провинция всегда между городом и деревней,
во всех смыслах: и в пространственном, и в онтологическом, и в
семантическом. Провинция находится на краю, на краю страны, земли,
на краю пустыни. Провинция располагается на границе живого и неживого,
жизни и смерти, этого и того света, нашего и потустороннего мира.

Город часто противопоставляется деревне. Эта оппозиция достаточно
очевидна, но ее можно рассмотреть в контексте соотнесения Столицы
и Провинции, города большого и малого, центра и периферии. В чем
же может быть усмотрена специфика провинции как антропологического
феномена? Прежде всего нужно обратить внимание на метафизическое
значение провинции, которая всегда предстает как исток, источник
жизни страны и народа и как основа, основание, фундамент этой
жизни.

Если столица выражает политические, социальные и культурные границы
государства и этноса, то провинция неявно, но твердо удерживает
некие метафизические границы человеческого бытия. В деревне, в
провинции небытие превращается в бытие, неживое в живое, смерть
в жизнь. Провинция – это место жизни и рождения, это лоно, плодоносящее,
рождающее. А столица скорее наоборот – превращает жизнь в смерть,
живое в неживое, бытие в небытие. Провинция питает центр пищей,
снабжает людьми. Столица как некое чрево поглощает жизни, потребляет
души, судьбы.

Главной чертой провинции можно считать близость к земле, к почве.
Это тоже амбивалентная характеристика. С одной стороны, провинция
никогда не отрывается от земли, питается от земли, прорастает
из почвы, провинция получает от земли жизнь, энергию, силу. Поэтому
провинция стабильна и устойчива, вынослива и терпелива.

С другой стороны, провинция не может оторваться от земли, она
распласталась по земле, погрузилась, почти ушла в землю. Земное,
земляное измерение придает жизни в провинции плотность, тяжесть,
инертность. Хтонические смыслы, которые чувствуются в провинции,
напоминает о чем-то чужом и страшном. Это стихийное дочеловеческое
и нечеловеческое начало, оно может быть опасным и чудовищным.

Близость к земле – это также и близость к подземному миру, к смерти.
Именно в провинции наиболее распространены память об умерших предках
и почитание их могил, забота о кладбищах, которые всегда где-то
недалеко от дома. Поэтому смерть рядом с человеком, но она не
торопит его. Итак, провинция питается земной, подземной силой,
но очищает, преобразовывает, преображает ее.

В противоположность хтоническому контексту провинции столица выражает
принцип сакральности. В отличие от протяженности и пространственности
провинции, столица всегда единственна (только не в России!), единична,
это точка. Образ провинции легко представить в понятиях горизонтали
и горизонта, плоскости и поверхности. А столица постоянно выстраивает
вертикаль, социальную и сакральную, задает ось мироздания, всегда
находится в центре мира.

Столице и провинции соответствует пара «Небо и Земля». Провинция
растеклась по поверхности земли, это корневище, ризома, сеть.
Столица устремлена в небеса, она отрывается от земли. Строятся
небоскребы, столица рвется в небо, но высокие дома заслоняют его.
Небо сворачивается, удаляется, уменьшается, забывается. Кто в
городе смотрит в небо? А в провинции небо накрывает каждого полным,
целым куполом в любой точке, в поле, в деревне, в одноэтажном
городке.

Скорее всего в столице никому не нужно само Небо, а нужна власть
и могущество, которые выражаются в образе Неба. Город бросает
вызов Небу, претендует на его место. При всей декламируемой и
демонстрируемой близости Столицы к Небу (здесь пребывают царь
и главный жрец) в ней парадоксальным образом происходит забвение
Неба. А для жизни в провинции характерны послушание и смирение,
ожидание и терпение. В провинции, в монастырях хранится память
о священном, совершается хранение Неба. Провинция находится между
землей и небом, в определенном смысле она расположена и на земле
и на небе одновременно.

Каждый большой город имеет три архитектурных и символических уровня:
небесный, земной, подземный (подземелья и катакомбы). Тем самым
столица находится сразу в трех мирах, соединяет в себе и перемешивает
три уровня бытия. Задается строгая вертикаль, выделяется и подчеркивается
трансцендентное начало. Сакральное удалено от мира, оно недоступно
для человека, только с помощью жертвы можно преодолеть дистанцию.
В центре столицы располагается храм, алтарь, жертвенник, где свершается
жертвоприношение.

Провинция выражает имманентное присутствие сакрального в мире,
боговоплощение. Вместо внешнего блеска в провинции присутствует
внутренний свет, «свете тихий». Бог всегда рядом, ходит сельскими
дорогами. Провинция как бы приносит себя в жертву, при этом остается
сама собой. Она вновь и вновь восстает из пепла, возрождается,
воскресает. Столица взыскует вечности и бессмертия, провинция
вечна и бессмертна. Враги могут завоевать столицу, но очень трудно
завоевать провинцию, еще никто не побеждал в борьбе против партизан.

Столица рассчитывает на внешний эффект, это прежде всего демонстрация
власти, могущества, роскоши и святости, но часто все это только
видимость. В провинции существенно внутреннее содержание, невидимое.
В тоже время в столице все окутано тайной, там много тайн, но
это все какие-то секреты, интриги, заговоры; и все тайное когда-то
становится явным. А в провинции всё знают обо всех и обо всем,
но во всем этом скрыт некий великий секрет, загадка о мире и человеке.
Это открытый секрет, когда ничего ни от кого не скрывается, но
не каждый может проникнуть в его сокровенную глубину. В провинции
тихо и незаметно свершается нечто таинственное и промыслительное.
Вся провинция наполнена храмами и монастырями и стоит как невидимый
Град Китеж.

Важнейшей характеристикой провинции можно считать сокровенность.
По Далю СОКРОВЕННЫЙ (от сокрыть) – сокрытый, скрытый, утаенный,
тайный, потайной, спрятанный или схороненный от кого. В слове
«сокровенное» есть несколько семантических пластов. Во-первых,
сокровенность от слова «кров» = укрывание, покров, защита. Имеется
в виду нечто, что необходимо сохранить, надо хранить, нужно спрятать,
должно скрывать, что-то очень ценное, сокровище. Кров – это и
дом, человеческое жилище, внутреннее пространство семьи, собственно
человеческое измерение бытия, отличающееся как от социального,
так и космического пространства.

Во-вторых, со-кровенность – еще и кровь, носитель жизненных сил,
таинственная внутренняя сущность человека, то общее, что объединяет
людей. Это нечто такое, от чего зависит полагание предела, границы
человека и человеческого мира; то, что нужно оберегать и защищать.
Провинция таит в себе сокровища (материальные и духовные), хранит
вечные ценности, передает безусловные смыслы. Причем она хранит
не историю государства, не идеи, не философию, а дух, мифы и сказки,
легенды и былины. Это и есть открытый секрет. Провинция хранит
глубинную память, память о началах, о ценностях, о смыслах.

Сокровенность позволяет человеку сохранить собственное внутреннее,
интимное пространство и, одновременно, обнаружить в себе образ
и подобие Божие, свою соразмерность вечному, бесконечному и непостижимому
божеству.

То, что скрыто, но только до поры, до времени можно назвать потаенным.
Потаенность характеризует нечто тайное, сокрытое, интимное, внутреннее,
глубокое. Это таинственное, мистическое начало в человеке приоткрывается
в человеке в провинции.

В чем тайна провинции? Может быть, это – мир, мирность? Именно
в провинции человек может найти смирение и, следовательно, умиротворение.
Тайна человеческого бытия остается тайной, однако она сочетается
с тайной Спасения.