Онтологические прогулки

Одним из важнейших признаков игры является спонтанность действий игрока. Именно возможность и ценность, конструктивность и эффективность такой произвольности выбора, непредсказуемости поступка субъекта и делает некую деятельность игрой.

Спонтанность – не есть случайность, хаотичность выбора и действия человека, а есть самопроизвольность, то есть свободная деятельность, независимая от внешних условий и обстоятельств. Спонтанность – это не форма детерминации, а ее противоположность. Она противостоит как необходимости, так и случайности как категориям детерминизма. Спонтанность может быть только там, где есть субъект, сознание и воля, свобода выбора и творчество.

Рассмотрим несколько моделей спонтанности, которые соответствуют вполне определенным моделям мира и, соответственно, образам человека.

Во-первых, спонтанность может пониматься как свойство материи, характеристика ее движения. Этому соответствует представление о материи как субстанции, объективной данности, но, несмотря на самодвижение это мертвая материя, не обладающая сознанием и волей. Тогда спонтанность предстает как чистая случайность, вероятность, случайный выбор, слепой перебор всех возможностей, произвольность как беспричинность, стихийность и хаотичность.

Такое понимание спонтанности может относиться к онтологии, быть характеристикой самого бытия, его внутренней противоречивости. Также оно может выражаться на уровне гносеологии, когда спонтанность характеризует невозможность однозначного, адекватного представления реальности и выражает нелогичность, парадоксальность и бессмысленность многих происходящих процессов.

В этом смысле спонтанность есть лишь случайная, произвольная реакция на внешние условия, не всегда адекватная, это выясняется лишь потом. Правильный ответ на вызов окружающей среды может получиться лишь случайно после многократного перебора всех возможных вариантов. И закрепляется он только потому, что все неудачные варианты приводят к гибели, разрушению системы в ходе естественного отбора.

Тогда свойство спонтанности является скорее негативной характеристикой реальности или человеческого познания, оно не несет никакого конструктивного содержания и подлежит исправлению в результате прогресса науки и техники. Иногда спонтанность понимают как неотъемлемое свойство материи, как следствие вероятностности и сингулярности многих процессов, однако и в таком случае эта спонтанность имеет чисто механическую, пусть и квантово-механическую природу.

Так или иначе приходится привлекать новые идеи и использовать представления о самоорганизующихся системах, которые обладают некоторыми свойствами, выходящими за рамки механического понимания мира.

Традиционное понимание спонтанности как самодвижения (Спиноза), в целом ненаправленного и бесцельного, то есть бессмысленного, обогащается представлением о целесообразности и самоорганизации, которые являются уже некоторыми инвариантами, подобиями воли и самосознания. Эта квази-воля становится внутренним источником движения и причиной самой себя. Система обладает относительной независимостью от внешних условий и для своего существования и развития не нуждается во внешнем двигателе.

Спонтанность возможна тогда, когда система беспричинна, то есть не имеет внешней причины, все причины заключены в ней самой, все связи с внешним миром определяются самой системой, находятся под ее контролем, ничто не может заставить систему реагировать тем или иным образом. Спонтанность – безосновна, она сама есть основа, основание самой себя, система не зависит ни от чего вне себя. На этом уровне главной характеристикой спонтанности будет свобода.

Как и в игре при анализе спонтанности возможно различное понимание свободы: как самообусловленности или как беспричинности.

1. В первом случае свобода есть преодоление внешней детерминации, то есть свобода от внешних детерминант, от необходимости, принудительности окружающих условий, вынужденности реакций. Свобода – это действие без принуждения, раскрытие внутренней природы вещи, проявление ее сущности, следование внутренним причинам и собственной логике.

В первом приближении кажется, что спонтанной может быть только закрытая, замкнутая система. Представляется, что свобода – это следствие замкнутости и саморегуляции системы, ее закрытости, самодостаточности, независимости и автономности. Хотя абсолютно закрытых систем не существует и поэтому не может быть полной свободы в этом смысле. Для многих систем характерна детерминация собственным прошлым. К тому же любая система не свободна от своих собственных законов и внутренней детерминации.

Остаются внешние сигналы, раздражители, но система организуется и действует исходя из своих внутренних закономерностей и реализуя имманентное целеполагание. Поэтому спонтанность можно понимать как свойство именно открытых систем, которые таким образом адаптируются к меняющимся внешним условиям. Такая система в некотором смысле может считаться живой и моделирует, отображает биологические структуры, имеет некоторые свойства живого организма. Любая живая система спонтанна. Только жизнь спонтанна.

Однако есть такая сфера организации и деятельности сложных систем, которая преодолевает и зависимость от внешних условий. Это – мышление. Именно в нем достигается свобода от внутренних причин, собственной природы, сущности, данности. Структуры мышления независимы от материального носителя и способны отражать, моделировать объекты и процессы любой природы. В мышлении открываются новое измерение свободы и значительную роль в этом играет спонтанность.

В определенном смысле спонтанность может пониматься как некая логика, но она сложна, неисчислима, недоступна для нашего мышления. Спонтанность мышления преодолевает дистанцию, пропасть между бытием и мышлением, заполняет собой пространство, недоступное для известной нам логики, но имеющее некоторые рациональные свойства. Спонтанность выражает невыразимость, непросчитываемость, непредсказуемость, непрозрачность причин и следствий. Она показывает границы и пределы нашей логики и, может быть, всякой логики вообще. Любая мыслящая система спонтанна. Только мышление спонтанно.

Далее, свойства системы могут быть поняты в некотором “субъективном” контексте. Система реализует собственные цели и предстает как желающий и целеполагающий субъект, а ее потребности как субъективное желание. Мышление интенционально, оно центрируется вокруг задачи, цели. В нем реализуется другая свобода – “свобода для”, для постановки и достижения своих собственных целей. Но в мышлении есть другая форма детерминации – детерминация будущим. Свободным от нее является не само мышление, а мыслящий субъект, обладающий сознанием и самостоятельно ставящий себе цели.

Характеристикой субъекта является свобода выбора, способность выбирать своё будущее и самого себя. Этот выбор совершенно непредсказуем, он может оказаться неожиданным даже для самого субъекта. Самосохранение и саморазвитие системы приобретают ценностное содержание и субъективную значимость. Собственные смыслы системы образуют структуры, подобные структурам сознания.

Тогда реализуется спонтанность сознания, свободного, автономного проектирование субъектом себя и проецирование вовне. Внутренняя целесообразность и направленность развития системы может быть истолкована как “воля”, как “я хочу”. Происходит преобразование, перекодирование смыслов, утверждение своих ценностей. Любое сознание спонтанно. Только субъект спонтанен.

Таким образом, подлинная и полная реализация свободы и спонтанности предполагает некое антропологическое, “личностное”, “персоналистическое” измерение в бытии любой самоорганизующейся системы. Антропный принцип может быть сформулирован не только в космологии, но и в синергетике: система является самоорганизующейся тогда и только тогда, когда в ней есть инварианты воли и личности. Когда спонтанность понимается как самопроизвольность, то есть своеволие, можно задать вопрос – чей это произвол, чья эта воля? Неявно подразумевается скрытая, имплицитная антропоморфность. Система предстает как монада, квази-личность.

Но и в этом случае еще остается детерминация должным или желанным. Полная свобода достигается только в спонтанности чистого сознания, которое не имеет никаких привязанностей, свободно от содержания, от смыслов. Только созерцающее сознание есть сознание без всяких ограничений, прозрачное и спонтанное. Место мышления, логики занимает интуиция – спонтанное схватывание реальности, непосредственное усмотрение истины.

Спонтанность предстает как интуиция, ничем не обусловленное и мгновенное принятие единственно верного решения в любой самой сложной ситуации. Спонтанность – это не просто точная, правильная, мгновенная реакция на сигнал, это есть абсолютный ответ. Когда нет зазора между бытием и сознанием, нет дистанции между вопросом и ответом. Спонтанность – это способ избавиться от любой природной, социальной и субъектной обусловленности, выйти в пространство свободы. Преодолевается детерминация разумным, рациональным, осмысленным. Человек оказывается на границе порядка и хаоса, возможного и невозможного, смысла и бессмысленности.

2. Во втором случае нет даже внутренних причин, есть чистая свобода как снятие любых пространственных и нормативных границ, как преодоление всех законов и причин, в том числе и внутренних. Свобода – это беспричинность, произвольность, необусловленность выбора из множества альтернатив. На чем основана такая свобода? Это не может быть просто случайность реакций, хаотичность действий, тогда это не свобода, а абсурд. Решение этой проблемы должно радикально отличаться от привычных схем причинно-следственных закономерностей. Основание свободы находится либо в ничто, либо в сверхбытии.

В истории философии сформировалось две традиции, которые реализуют оба этих подхода к проблеме свободы. Экзистенциальная трактовка свободы акцентирует ее безосновность. Свобода ни на чем не основана, ничем не гарантирована. Она выходит за любые границы и пределы, иерархии и ценности. Свобода оказывается независимой от любой определенности, реальности, данности и заданности. Свобода не может быть заранее определена, зафиксирована, схвачена мышлением. Для описания свободы пригоден только апофатический метод, последовательно отрицающий все аналогии и образы свободы.

В пределе свободный выбор никак не зависит от реальности, не коррелирует с бытием. В этом смысле основание свободы в Ничто, то есть ничто существующее не может являться основанием свободы. Такая свобода первична по отношению к бытию и поэтому часто ассоциируется с небытием. Это отрицательная свобода, свобода пустоты. Это свобода, предшествующая всякому выбору, любому действию, самому Творению. Это свобода ничтожащая, угрожающая всем вещам отрицанием, повергающая все существующее в хаос, подрывающая саму возможность длиться чему-нибудь, опрокидывающая бытие в небытие.

Другая традиция определяет свободу в контексте сверхбытия. Человек сотворен свободным, ему дарована свобода выбора между бытием-с-Богом и бытием-без-Бога, полное небытие для вечной души невозможно. Эта свобода имеет основание в сверхбытии и гарантирована Богом при сотворении человека по своему образу и подобию. Именно личность является образом Божиим в человеке. Бог свободным решением творит мир и человека, личность свободно, по своему произволу выбирает свою онтологическую позицию, отношение к миру и Богу, жизненные стратегии.

Остается нерешенным вопрос – с чего начинается личность, что является основанием для этого первоначального выбора, который затем определяет все остальное? Это не может быть предопределенность, заданность Богом или природой человека. Для объяснения этого феномена лучше всего подходит понятие спонтанности, непредсказуемости первого шага. Именно здесь проявляется чистая свобода, самопроизвольное действие, ничем не обусловленный выбор.

Спонтанность предстает как экзистенция, первозданность, стихийность, подлинность, естественность. В жизни человека важнейшее место занимают экстремальные ситуации и пограничные состояния, когда мгновенно, внерационально совершается некий выбор, определяющий судьбу. При этом обнаруживается предел индивидуальных возможностей, радикальный опыт показывает масштаб человеческого в человеке, эти события указывают на нечто Иное, могут стать местом встречи с принципиально Другим.

Спонтанность проявляется как воля, способная к самосознанию, самовыражению и самореализации. Это не абстрактная мировая воля, а воля конкретного человека, центрированная в субъекте. Личность является источником воли и свободы. Небытие не может быть основанием свободы. Только божественное сверхбытие за счет своей полноты и неисчерпаемости может отпустить человека в пространство свободы и потом принять его обратно, покрыв все издержки. Подобие человеческой личности Божественной, возможность преображения и обожения человека придает свободе позитивный смысл, подлинный масштаб и перспективу. Только личность по-настоящему спонтанна.

Свобода личности распространяется даже на саму личность, ее самоидентичность. Субъект может выбирать, изменять самого себя, осуществлять тот или иной проект, стать иным, другим. Личность всегда больше, шире человеческой природы. Неверно считать, что человек есть то, что он есть. Человек всегда есть то, что он не есть, но чем он может стать. И, более того, человек есть то, чем он стать не может. Только сверхбытие открывает перед человеком возможность невозможного при условии взаимного встречного движения личности и Личности.

Именно в личности добавляются новые степени свободы, преодолевается природная ограниченность и обусловленность человека, происходит выход за пределы определенной сущности, совершается прорыв в другие измерения бытия. Спонтанность предстает как трансцендирование, выход системы за пределы самой себя, проявление трансцендентного, высшего, Абсолюта, открытости системы и ее причастности Абсолюту. Трансцендирование – это выход в необусловленность, необусловленное.

Итак, в игре фокусируются и отыгрываются разнообразные феномены человеческого бытия в своих крайних проявлениях и превращенных формах, поведение человека в различных экстремальных ситуациях и пограничных состояниях, переходные процессы и предельный опыт, архаические техники и ритуалы перехода, телесные практики и трансперсональные состояния, мифологические сюжеты и проявления сакрального, тактики абсурда и радикальные стратегии, спонтанные жесты и маргинальные дискурсы, перевернутые отношения и альтернативные ценности, измененные состояния сознания и парадоксальные способы бытия, метаморфозы и трансформации, ситуации выбора и события трансцендирования. Поэтому игру можно рассматривать как практическое философствование, как воплощенную философию.