Поэзия

Под капустным листом
Укрывшись тонким одеялом,
Я сплю, как было до начала,
Не чуя холода и грусти,
Еще не найденный в капусте.

Еще я с ними не знаком,
Еще не знаю лиц, имен,
Родителей, детей и жен,
Капустным заслонясь листком.

Еще я формулу не вывел
Прощания смешную ту,
И в душу мне безумцы злые
Еще не влили кислоту. 





Вам
Я с детства полюбил печали,
Тоску и слезы без причины,
Порою вряд ли б и узнали
Во мне со стороны мужчину.

Я знаю, сплин есть оберег,
И страх перед бедой на деле,
И магия хандры – лишь снег,
Спасающий до срока зелень

Души. И никого не спас
Ещё тот снег от жизни стужи,
Но я считал, что все же нужно
Отчаяние каждому из нас.

Казался жалким мне удел
Людей успешных и беспечных,
И тот, кто горя не имел,
Казался мне глупцом, конечно.

Глупцом, и лживым, был я сам,
Смешным судьбе неторопливой,
Ритмично бьющей в свой там-там,
На этом шабаше счастливых.

Я вам желаю, как помешанный,
Не опыта, не презирать уменья, 
А только лишь удачи бешенной,
Или хоть чуточку везенья.



 

За хлебом
Еще светло, но фонари уже зажглись.
Иду и думаю, ищу ответ:
Где мрачная всегда России жизнь?
..........................................................
И нахожу ее себе во вред. 





Порядок и тьма
Без снега территория новогоднего Петербурга
И впрямь предстала какой-то зоной тотального мрака
Мрачные нетрезвые люди бессмысленно скользили в этом мраке как тени
Это те, кто работает здесь народом
Что-то взрывалось и где-то в точках черных сгущений
Пребывали начальники
Я долго думал в этой темноте
Что за проект теперь являет собой Россия?
И что такое национальные проекты
Если Россия – империя, то все национальное ей чуждо
Но башкиры, татары или удмурты
И сами по себе национальные проекты
Просто по разумению природы
Империя же против природы
И если против башкир татар и удмуртов она бессильна
То все ее проекты направлены против русских
С точки зрения которых
Если бы конечно русские имели обыкновение думать
Русская же правящая бюрократия
Стремящаяся омертвить все, что есть вокруг живого
Как всякая культура
Способна убить только их, русских как живой народ,
Превратив представителей титульной (бррр) нации (трижды брррр)
В служащих империи
В рабочих муравьев виртуального государства
Тихо скользящих во тьме с бутылками фальшивого шампанского
Одно и спасает – коварство природы
Когда победа культуры над ней
Неизбежно раскрывается как победа одной природы над другой
И все переворачивается с ног на ноги
И хаос становится тайным убежищем цивилизации
А стабильность 
Предстает как ублюдочное проявление космоса 
А порядок как выблядок похмельной атмосферы планеты
Что-то вроде нынешней новогодней зимы
И умирающий дух под лживые песни о счастье
Хрипит:
Снега!   
                                  4 января 2007 г.





В чем смысл нежизни?
Зачем я жил? – так спросит каждый,
Когда-нибудь, спросит, на смех нам всем.
Но нерожденный не спросит однажды:  
Зачем я не жил, не страдал – зачем?

Зачем мне калина огнем не горела?
И кому эта ночь так была хороша?
Вот такая вот, на хуй, теорема,
Не страдала бы грудь, не болела б душа...





Кич без морали
Роза, высохнув, в чем-то все та же,
Что когда-то дышать могла.
Умерла, но не стала бумажной,
Только, все-таки, умерла. 





Последнее искушение графомана
Ничто – вокзал, где сходятся пути
Всех бесконечных Я, уже безлицых.
Что неслиянно было во плоти,
Быть перестав, должно навеки слиться.

Как много говорят о пустоте,
Ее, как Бога, поминают всуе,
Но пустоты ты не найдешь нигде,
Бог, вероятно, все же существует.

И вакуум не так уж пуст, как учат в школе – 
Материальней он и тяжелей
Всех в мире слез и океанов соли,
Пронзительней урановых солей. 





Красавица и философ
Передо мною ты на старом фото,
Красивая, но странным, лунным светом – 
Лица освещена лишь половина,
Другая, как под черною водою.

А рядом Шестов смотрит Дон Кихотом
Веселым с карандашного портрета,
И пол-лица его младенчески невинно,
И пол-лица его, как неба дно слепое. 





Музыка льда
У моей жены
(звать ее Нева)
Все вопросы решены,
Осталось только два.

Нет не дураки,
И не дороги – 
Над водой мотыльки,
А в воде осьминоги.

Эти бабы ваще!
Сложны в своей натуре,
Говорю я Неве,
Этой умной дуре:

Каки васильки!
Каки зимой хризантемы!
Для серьезной реки
Есть серьезные темы.

Осьминоги ерунда!
Послушай-послушай!
Это музыка льда,
Твою сковавшего душу...





122-е
Быть или не быть – 
Не вопрос!
Человек, как дождь,
Шел и перестал.
Я ночью шел – 
На скамейке курил Христос,
На Большой Пушкарской, – 
Он устал.
Я тоже присел,
И мы молча курили вместе.
А потом Он сказал,
Погасив окурка звезду:
Это было мое
122-е Пришествие,
И больше Я
Никогда не приду... 





Vita perpetum
Автор умер, и читатель умер,
Жизнь, однако, не остановилась.
Умерли любовь, мечта и милость,
Жизнь, однако, не остановилась.
Умер свет, и тьма им притворилась,
Жизнь, однако, не остановилась.
Умер Бог, и много зла случилось,
Жизнь, однако, не остановилась.
Трудно жить, а временами гадко,
Но живем, и в этом вся загадка,
И печально хлопают над нами
Ангелы замерзшими крылами.