Литературная критика

Беседовать с главными редакторами литературных журналов о судьбах их
детищ – слегка жестоко. С другой стороны, о чем с ними еще
беседовать? С женщиной – о любви, с врачом – о болезнях, с
повешенным – о веревке. Недавно с главными редакторами
литературных журналов было принято говорить обо всем – сообразно
их компетенции – от судеб России до рыночной экономики.
Теперь они превратились в экспертов по одному-единственному
вопросу – «Как же мы выживаем».

Конечно, выживание литературы в агрессивной медиальной среде волнует
не только редакторов литературных журналов. Ваш покорный
слуга с рвением, достойным лучшего применения (сочинять стихи,
например – вон, какие рифмы пропадают), окончательно решал
эту проблему раз двадцать.

Сперва казалось, что причина в «линейности». Дескать, по телевизору
можно переключать каналы и смотреть десять передач
одновременно, а чтение такой «интерактивностью» не обеспечивает, ну
и… Это было в пору постмодернизма. Потом казалось, что корень
зла в деньгах (дескать, меньше стало их у читателей) либо в
рекламе и дистрибьюции – мол, хороший менеджер раскрутит
любой «информационный товар». Это когда мы увлеклись
«массовостью» и «рынком»… Тоже прошло. Стало казаться, что тотальной
литературы нет, потому что нет нации, а нации нет, потому
что нет государства. Но пришел Путин и сказал, что государство
есть. И вместо букеровского лауреата Олега Павлова
встретился с Морисом Дрюоном. Это, если кто не знает, что-то вроде
Александра Дюма-отца. Устав выписывать литературе все новые и
новые рецепты, большинство лекарей сошлось на том, что
корень зла в ней самой. Почто, мол, «серьезная»? Тухляк гонит
какой-то!

* * *

А может, дело в инфляции информационных потоков. Пока в стране было
десять издательств художественной литературы, они могли
позволить себе стотысячные тиражи, и все равно новых книг не
хватало – приходилось читать журналы. Сегодня страна
уменьшилась, а конкуренция выросла: мелких и средних издательств –
пруд пруди, совокупный тираж книг тот же, что и в «золотое»
доперестроечное время, вот только наименований книг на этот
тираж приходится в двадцать раз больше. Естественно, что каждая
книга производит в двадцать раз меньше «общественного
резонанса», вот и кажется, что «не читают»…

Ну и, наконец, главное. Раньше всем хотелось в Союз писателей.
Существовали очереди и разнарядки на публикацию: продалась книга
или нет – денежки все равно платили. Причем, немалые. Плюс
дачи. Плюс «творческие командировки». Автору с улицы пробить
книжку было непросто, если не сказать невозможно. А журналы
с такими авторами как раз работали, являясь для них чем-то
вроде чистилища. По результатам журнальных публикаций
принимали в Союз! Естественно, что каждый отдавал в журналы все
лучшее, они были нужны, важны и, несмотря на засилье советской
тупости и цензуры, вполне процветали.

Сравним литературу с хоккеем (две гордости, которые мы потеряли).
Вот уже десять лет наша некогда великая сборная никак не
обрящет чемпионского титула. Даже с заокеанскими
«профессионалами». В то же время юношеская сборная щелкает мировые
чемпионаты, как семечки! А дело в том, что к ним, молодым,
приглядываются заокеанские селекционеры. Молодежный чемпионат – это
дверь в НХЛ, в обеспеченную шикарную жизнь. Попав туда,
молодые хоккейные таланты сразу же утрачивают мотивацию и
продувают олимпиаду за олимпиадой.

Это и есть главная проблема литературных журналов – отсутствие
мотивации. Литературный талант, как и спортивный, весьма от нее
зависим. Достоевский-то свои шедевры писал ради денежек!..
Если бы не семья да рулетка – как знать, сколько бы томов было
сегодня в полном собрании его сочинений…

* * *

В беседе Виктора Перельмана с главными редакторами литературных
журналов обращает на себя внимание повторяющийся ответ на вопрос
«кто ваш читатель» – обнищавшая интеллигенция. То есть люди
ущемленные, по определению обладающие «реакционным»
потенциалом. Обладая такой специфической аудиторией, журналы
должны, казалось бы, вернуть себе тот остросоциальный,
«программный» пафос, который отличал их в пору расцвета, на рубеже
90-х.

Вместо этого журнальные страницы заполняются мемуарами,
полуакадемическими штудиями и «качественной прозой», в поддержании
уровня которой, как следует из тех же ответов, редакторы и видят
свою задачу. Но не этим ли обусловлено невнимание к
литературным журналам средств медиа, а следовательно – равнодушие
инвесторов? Положим, сохранение «качества» литературы – это
все-таки сверхзадача. А задача, как у любого периодического
издания, состоит в соблюдении тенденции, в общественной
актуальности, в том, чтобы «глаголом жечь сердца людей». Если же
объектом внимания и забот являются не проблемы читателей, а
некий абстракт, пусть и называемый высоким словом
«литература», то стоит ли удивляться ответному равнодушию?