Искусство

Спектакль «Материнское сердце» по мотивам рассказов Василия Шукшина поставлен в старейшем театре Петербурга БДТ, Горьковском театре, и это именно тот спектакль, на который мне посчастливилось попасть недавно, после длительного перерыва.
Особо важным мне показался этот спектакль после общения с представителями школы, куда невзначай вдруг не пустили чью-то уважаемую, любимую, дорогую бабушку. Ощущение безнадежности и безнаказанности не покидает меня, особенно когда я вспоминаю, какие русские, традиционные, нужные идеи воспитывались раньше, и какой суррогат их я слышу теперь.  Правильно борется с этим Никита Михалков в своём «Бесогоне»!

Итак, давайте о спектакле, в конце концов. Если не школа поможет, так поможет настоящее искусство!

 БДТ и команда блистательных актеров, народный артист России Валерий Дегтярь, с которым мне посчастливилось когда-то работать на цикле передач «Место и время» на телеканале «Культура» (цикл передач удостоен Государственной Премии РФ), проникновенная народная артистка России Нина Усатова, играющая главную роль матери Авдотьи, русской женщины, потерявшей четырех детей и на протяжении всего спектакля пытающейся спасти пятого.

Василий Шукшин – это не просто русский писатель. Василий Шукшин – это апофеоз России, гимн ее силе. Шукшин - это о яркости, уме, тонкости, воспитательной силе, семейных ценностях. Шукшин - это больше, чем любой другой автор, потому что он сопереживает духу страны, ее трагичным моментам, ее истории и проблемам.

По ходу сюжета главная героиня пытается не допустить, чтобы ее сын, попавший под арест за то, что ударил милиционера, угодил в тюрьму. На мотоцикле своего мужа «Урал» она, русская женщина, испытавшая много на своем веку, мчится по лесу, подвозя случайных жителей, помогая им, даже когда очевидно, что в этой ситуации она должна помочь прежде всего - самой себе. Одному Авдотья хочет помочь отвезти жену-роженицу в роддом, другому – похоронить жительницу села, чья история с любовью и мужьями – притча во языцех, а во многом – нестерпимая трагедия. Ее гроб потом оплакивает и любимый человек, и муж, и все село, вспоминающее о её чувствах, тяжелой жизни и печальном уходе.

Итак, мать стремится в больницу, где лежит этот самый пострадавший милиционер, которого сын-то ударил по голове пряжкой пояса. Стремится, чтобы помочь сыну, последнему оставшемуся в живых, стремится, плача о том, что не дождется-де сына его невеста, внуков будет не понянчить матери, если упекут его за дело и за драку в тюрьму на долгий срок. Появившись в этой самой сельской больнице – о которой автор говорит - «больница», это прежде всего, «боль», а не «Ницца», как Вы могли подумать! Так вот, в больнице, где появляется мать, ей сразу по-русски дают понять, что она - не чужая, а уже – родственница. Именно так ее представляют милиционеру. Зритель улыбается, а потом даже смеется от такого быстрого панибратства. Вот здесь, перед этим самым милиционером, она и рушится на колени, падает ниц, прося-моля его (слегка контуженного и потерявшего дар речи) – о пощаде. «Прости ты его, не губи!» Вот они, христианские слова от сердца. От этих слов – мороз по коже, боль и понимание, кручина и ощущение бессмертия.

Игра Нины Усатовой столь сильна, что Вы воочию видите, что такое это важное духовное измерение прощения, русское от земли, пронзительное, вечное. Так плакали «солдатки», так голосили женщины и плакальщицы на похоронах в течение столетий, так человек кается в церкви, вспоминая о своих грехах. Вот оно, понимание, что такое мать, бабушка, семья для выдающихся артистов с их профессионализмом, способном вызвать отзыв в душе зрителя.

По ходу пьесы оказывается, что милиционер все-таки приходит в себя. Более того, придя в себя, он начинает задумываться. «Птица-тройка» из Гоголя – вот те слова, с которыми он приходит к школьному учителю, замечая, что в тройке-то сидит Чичиков, пройдоха и интриган! От этих слов о Чичикове, конечно, учитель несколько пугается – Вы что-то не то заметили, бросает он фразу! Но налицо – главное. Милиционер-то от удара сына матери-Авдотьи – словно ожил, проснулся, задумался о жизни. Милиционер словно возродился, осознав, зачем живёт и куда, летит тройка-жизнь его.

Будет и следующий этап жизни Авдотьи показан в пьесе, когда поедет она в Москву на поезде. Как возьмут ее солдаты в свой вагон, как будет ей солдат молодой рассказывать, как общался он на кладбище с Матерью-Богородицей, которая не только явилась к нему, словно во сне, но и плакала по всему молодому поколению горючими слезами, прямо на том сельском кладбище, да так плакала, что никто солдату тому не поверил, что он её видел. Вот же какая эта христианская тема – в городе или в деревне, тема вечности, тема духовности, тема становления, мужества, прощения, сострадания, души. Вот она – Россия, такая, какая есть, где прощают, где ищут, где сопереживают, где любят, а не уходят в сторону, закрывая глаза на всё человеческое.

В Москве – Мавзолей и Ленин. В Москве мать снова сталкивается с историей, её ликами, её идеями и надеждами. Москва – это сердце России, говорят нам герои словами Шукшина. По ходу пьесы мы понимаем, что не спасет мать своего сына, уж так судьба уготовила, но душу свою и его – вот, что она должна и может спасти. А ведь не зря русские писатели говорят: спаси душу свою, и спасёшь мир!  

Наблюдая за ходом этой пьесы, я думала о том, что известный фильм с Николь Кидман, «Догвилль», о сходной теме помощи ближнему, сильно проигрывает по сравнению с Шукшиным! Боже мой, какой же, вывод был в том американском фильме?! Она же потом всех перестреляла, эта главная героиня! А какой вывод, при всём при этом, в русской драме Василия Шукшина, в которой сердце матери словно оголено, страдает и горит за сына, одновременно горя и за всё человечество?  Она делает все, чтобы спасти его, горемычного, но делает и все возможное, чтобы спасти всех остальных. Каждый житель деревни – часть всего мирского организма, он - словно «каждый» – сын ее, часть ее пространства и Родины, часть её самой.

Тема материнства, отношения, доброты – общечеловеческая. Тем не менее, русская составляющая этой пьесы звучит максимально точно. Это даёт нам вдохновение обращаться к исконным ценностям, объясняя что-то, что бывает непонятно. Это что-то – боль за Россию, боль за каждого близкого, за родных людей, за несправедливости, которые в жизни бывают и случаются, но, по возможности, не должны повторяться.

В пьесе есть современное, чуть более циничное, вернее искренно «мета-модернистское» обрамление. Талантливый актер, который играет крысу – сопроводителя, мило бегающего по сцене, - неслучаен. Он все время находится рядом с действующими лицами, словно помогает им разобраться в этой непростой жизни, словно становится их немым свидетелем. Благодаря словам этого «молодого человека» мы словно вспоминаем о том, что есть еще мировая культура (в виде «Фауста» и Гете, который так красиво пишет!). Но мы еще больше вспоминаем о том, что для современного поколения чувства матери, ее страдания, ее всепрощение – нечто вечное, хоть и странное. Да, уж! Больно нарочито наш герой-крыса все комментирует, изредка доводя до абсурда материнскую любовь и полное ее непротивление злу, столь характерные для русского сознания, но столь странные для современного человека!
Нет, в какой-то момент мать даже хочет платить деньги милиционеру, и эта комичность – моментально снимается резким драматическим ходом. Милиционер сам исправляется, находя силы признать все то плохое, что делал в своей жизни. В этом неожиданном ходе – часть прощения и авторской силы, важной драматургии.

Итак, пьеса БДТ – обращение к нам с Вами, дорогие друзья! Это яркая пьеса о жизни и ценностях, которые нам необходимо чтить и поддерживать, а не убивать на корню. От пьесы этой - слезы, но от пьесы этой и - надежда, вера, непомерная гордость. И за русского писателя, и за творческое наследие настоящего русского театра, и за то, что землей и Родиной нашей зовётся.
А надежда тоже не покидает. На то, что прислушаются те из школьных педагогов, кто ставит правила во главу угла, не понимая, что воспитывают не головой, а сердцем, не догмами, а музыкой и талантом, не указаниями, а кропотливым, терпеливым трудом, не уверенностью в себе, а любовью.