Искусство

       8 декабря 1980 года в Нью-Йорке, в 22.50 по местному времени никому до этого неизвестный житель штата Гавайи Марк Чепмен выпустил пять пуль в Джона Леннона, четыре из которых попали в цель. Чепмен использовал для покушения пули со смещённым центром, поэтому у Леннона не было шансов. В 23.15 смерть одного из участников «Битлз» стала официальным фактом.

       Западные СМИ сообщили об этом известии почти сразу. А в ночь на 9 декабря благодаря «западным голосам» эта новость стала известной и в Советском Союзе. В крупных городах СССР к тому времени уже не первый год существовала достаточно обширная «битломанская сеть» и информация распространялась стремительно. Согласно воспоминаниям, убийство Леннона вызвало шок. ««Битлз» уже никогда не соберутся вместе». Эта мысль, так или иначе, пришла в голову всем, кто интересовался рок-музыкой. Судя по всему, большая часть этой сети даже в 1980 году так и не примирилась с распадом группы и была склонна воспринимать его как временное событие, пусть и затянувшееся на десятилетие. В Москве скорбь по Леннону «финализировалась» 21 декабря в форме достаточно многочисленного собрания поклонников его творчества на Ленинских горах, разогнанного милицией.

       Смерть Леннона вызвала столь мощный международный резонанс, что не смогли промолчать и советские газеты, обычно либо игнорировавшие рок-музыку, либо её откровенно ругавшие. Но в этот раз реакция была на удивление сдержанной и даже сочувственной. 10 декабря появились короткие заметки, а на следующий день – пространные статьи, посвящённые убийству. Даже газета «Правда» сообщила своим читателям о случившемся.

       Как ни странно, но в советских газетных статьях было много справедливого. Печать обращала внимание на связь между ростом преступности и широким распространением огнестрельного оружия в Штатах, а так же на то, что смерть Леннона вызовет новый всплеск интереса к его творчеству и творчеству «Битлз», что повлияет на рост продаж альбомов и атрибутики. Последнее, кстати, подтвердилось очень быстро. Последний прижизненный альбом Джона Леннона, записанный совместно с Йоко Оно («Double Fantasy») к 8 декабря занимал сорок шестое место в английских чартах и одиннадцатое – в американских.  Вскоре после смерти Леннона «Double Fantasy» возглавила американский альбомный чарт «Billboard», где сохраняла лидерство в течение восьми недель, чуть позже альбом оказался среди лидеров и в хит-параде Великобритании, вначале прыгнув с сорок шестого места на второе, а потом и на первое.

       При этом советские газеты «отдали должное» состоянию Леннона, его увлечению наркотиками, а также отметили, что покойный «никогда не ассоциировал себя с правящей верхушкой общества». Отмечая роль Леннона в жизни «Битлз», советская печать, тем не менее, постаралась свести события шестидесятых годов к музыке, не обратив внимания на социальные события того десятилетия и идеологию протестного движения. Леннон позиционировался как музыкант и только музыкант.

       На Западе, в первую очередь в Великобритании и США, восприятие случившегося было иным. Безусловно, многие из тех, кто ставил свечки у дома Леннона в ночь на 9 декабря, оплакивали собственную юность. «Битлз» были для них частью глубоко личных воспоминаний. Но, вместе с тем, со смертью одного из «Битлов» уходила эпоха. Стремительно исчезали надежды на то, дух шестидесятых вернётся. По сути, в декабре 1980 года Запад хоронил не только и не столько музыканта, сколько политического и социального деятеля, высказывавшего свои идеи, в т.ч. и посредством языка музыки.

       Но именно в этом контексте образ Джона Леннона обретает очевидную смутность, некую фундаментальную непрояснённость. И причина этого – не столько в самом Ленноне, сколько в событиях шестидесятых, с которыми он был связан. По большому счёту, вопрос «что это было?», адресованный тому десятилетию, сохраняет своё значение и сейчас.

       Безусловно, есть много оснований для того, чтобы воспринимать события шестидесятых как революцию, но конфигурация этого процесса остаётся неясной. Слишком по-разному он шёл во Франции (европейском эпицентре событий) и в Северной Америке. К тому же, в Штатах история контр-культуры и «белых протестов» совместилась с движением против расовой дискриминации, что даёт основание говорить о наличии в тот момент двух революций на американской почве – белой и чёрной. При том, что ряд лозунгов обоих движений совпадал, различия между ними так же очень заметны.

       Несмотря на то, что «белая революция» не создала чёткой идеологии и не привела к появлению конкретных политических сил, способных её возглавить, ряд её программных положений, тем не менее, выглядит очевидным и бесспорным. В частности, это касается отрицания существовавшего политического и экономического строя. Белая революция шестидесятых годов («революция-1968» во Франции и «революция-1969» в Штатах) стояла на антикапиталистических позициях, требовала широкой демократии для всех социальных групп и крайне негативно воспринимала ценности общества потребления. Неслучайно сам этот термин («общество потребления») возник тогда же.

       «Битлз» не были идеологами этого движения в точном смысле этого слова. Даже в музыкальной среде имелись люди (Боб Дилан, Джим Моррисон), чей вклад в развитие идей контр-культуры был значительно более важным и серьёзным. Но «Битлз» были рупором этого движения – возможно, самым ярким его олицетворением. А внутри этого квартета наиболее последовательную и нонконформистскую позицию занимал именно Джон Леннон.

К 1971 году стало очевидным – практически для всех – что шестидесятые закончились, революция проиграла, так и не достигнув своего пика. Среди представителей контр-культуры реакция на происходящее была разной. И реакция того же Леннона, в частности, не вполне соответствовала ожиданиям тех, от имени кого он высказывался ранее.

       C 1969 года Леннон погружается в проблемы личной жизни, и это обстоятельство создаёт очередной кризис внутри «Битлз», из которого группа уже не смогла выйти. В 1970 году, во время работы над альбомом «Imagine» – возможно, лучшего в ленновской дискографии, Леннон и Оно удаляются в купленное ими поместье в Англии, которое начинают обустраивать в соответствии со всеми правилами того самого общества потребления, которое критиковалось Ленноном в шестидесятые годы. Во время концертов «Битлз» Леннон позволял себе крайне резкие жесты в адрес высшего класса, но после распада группы он стремительно превращается в типичного представителя этого класса, выделяющегося лишь благодаря специфическому роду деятельности. Символическим итогом этого нового конформизма становится получение американского вида на жительство, о чём сам Леннон просил американские власти неоднократно.

       Позиция Леннона в отношении США была, мягко говоря, противоречивой. С одной стороны, он открыто и резко критиковал американское правительство за войну во Вьетнаме, с другой стороны, он просит то же самое правительство предоставить ему право жить в стране, политику которой он критикует. (Англии в этом смысле повезло меньше. За менее значительные «прегрешения» местных властей Леннон отказывается от ордена Британской империи и делает это максимально публично, превращая процедуру отказа в политическое шоу.) Сам Леннон объяснял свою привязанность к Нью-Йорку тем, что в этом городе он чувствует себя наиболее свободно и комфортно. С позиции внешнего наблюдателя неизбежно складывается впечатление, что с начала семидесятых годов комфорт стремительно врывается в сферу ценностей бывшего нонконформиста и занимает в ней одно из главных мест. И когда, после рождения ребёнка, Леннон заявит об уходе в личную жизнь, это заявление будет вполне органично вписываться в линию поведения, оформившуюся ранее.

       В этом контексте история Джона Леннона вполне типична. Большинство вчерашних бунтарей вполне успешно и органично вписались в новые реалии, став частью той самой системы, которую ранее они столь рьяно критиковали. Но особенность Леннона в том, что он был одним из лидеров протестного движения, на него равнялись, отчасти  подражали. И когда вчерашний лидер откровенно демонстрирует смену приоритетов, такая демонстрация способна стать соблазном для многих.

       При анализе высказываний Марка Чепмена, убийцы Леннона, пресса акцентировала внимание на его желание прославиться. При этом в тени осталось заявление, что он (Чепмен) разочарован тем образом жизни, который Леннон вёл в последние годы. От бывшего лидера контр-культуры к 1980 году не осталось ничего, а если кто-то продолжал воспринимать Леннона в качестве оппозиционной фигуры, то это – исключительно проблемы индивидуального восприятия. Реальное положение дел сводилось к тому, что бывший критик системы нашёл внутри неё собственное, вполне комфортное место, поспособствовав тому, чтобы система стала более гибкой и ещё более устойчивой. Лидер контркультуры превратился в звезду шоу-бизнеса и, одновременно, в современную модификацию рантье, получающего бонусы благодаря свершениям прошлого.

       Большие социальные события (войны, революции, глобальные кризисы) неизбежно сравниваются друг с другом и в рамках таких сравнений порой находятся неожиданные сходства. В русском культурном контексте любая революция независимо от своего масштаба неизбежно будет сравниваться с Русской революцией 1917-1922 годов. И в рамках такого сравнения взгляд упирается в фигуру Льва Троцкого – человека, принимавшего активное участие в революционных событиях, а после – противостоявшего бывшим соратникам и, в итоге, погибшего от руки человека, обвинявшего его в предательстве революционных идеалов. Безусловно, Революция-1969 имела свой собственный сюжет и индивидуальность, но символическое сходство между Троцким и Ленноном обращает на себя внимание и существенно корректирует взгляд на то, что произошло 8 декабря 1980 года.