Лаборатория слова

Пол – плод метафизики физиологии.

Пол занимает чрезвычайно место в наследии Розанова: в отличие от Платонова, бесполость героев которого связана с двумя вариантами горения: революции и бедности: при чём горения эти переплетаются волокнами.

…Розанов писал, иссекая тексты из живого, сладострастно трепещущего мяса:

                                              Василий Розанов

Пол в человеке — не орган и не функция, не мясо и не физиология — но зиждительное лицо… Для разума он не определим и не постижим: но он Есть и всё сущее — из Него и от Него…

Платонов, едва ли вообще бы взявшийся толковать и трактовать сущность пола, вряд ли интересовался хаотичными построениями Розанова, но вот в стилистике их просматривается странное мерцание схожести…

                 Андрей Платонов

Оно связано и со стремлением раскачать привычные нормы письма: в случае с Платоновым абсурдные корневые решения фраз становятся логичными, как убеждённость в святости и победе революционного дела; а у Розанова речь письменная -  с её захлёстом и захлёбом, с полярными противоречиями чуть ли не в каждом абзаце, с нагромождением всего – интеллектуального, бытового, важного, мусорного – стремится к имитации напряжённого словоизвержения, говорения…

 Конструкции фраз Платонова далеки от истины говоримого: вслух – они чрезвычайно литературны, и связаны скорее с почвой, с кровью жизни, со стихией едовой: еды же вечно мало; но густота их – суммарно льющихся в сознание фраз – напоминает розановскую бытийную густоту…

 Поэзия Платонова – из революции, бедности, надежды; поэзия Розанова – из бесконечных вариантов мысли, в том числе и об основных платоновских категориях.

 Характерно звучит стиль Розанова: меняющийся, но всегда хранящий индивидуальное зерно:

 «Деревья сада замерли в безветрии. Но одно высокое дерево, наискосок от нас, трепетно билось своими листочками. Точно что-то нервное пробегало в нем, точно листва его шевелилась внутренним электричеством. Оно было красивее, духовнее других. Но я рассеянно смотрел на него, не обращая особенного внимания.».

Поэзия поиска корней: ибо привлекает внимание дерево – духовнее других.

Но и стилистика А. Платонова подразумевает бесконечное вглядывание – в суммы причин, дающих окрестное, то, чем насыщен мир.

Например, так:

«По обочинам жаркой, июльской дороги росла высокая рожь, уже склонившая голову назад к земле, точно колосья почувствовали утомление от долгого лета и от солнца и стали теперь стариками.».

Интеллектуальное особым образом соединено у Платонова с повседневным, с бытовым напором и противостоящей ему революционной стихией, в отдельным местах «Чевенгура» приобретающей религиозный окрас.

 Розанов был неистов: но – обыденно неистов, и речь его, рвавшаяся сразу во все стороны, свидетельствовала о таком гудящем в сознание море…

 Неистовство Платонова – языковое; и, несмотря на всю колоссальную разницу есть в стилистическом рисунке писателей мерцающие огни сходства.

                                                            Георгий Гачев         

…интересно, что много времени спустя, отблески розановских словесных конструкций можно найти в стилистических построениях Г. Гачева, что особенно скажется в «Национальных образах мира», где всё увязывается в один громадный узел: этнография, философия, музыка, огонь, еда, жизнь, смерть: и всё дано через своеобразный, с розановскими оттенками, космос языка.