Литературная критика

  /Александр Медведев «Книга критика. Литературно-эстетические работы» СПб, 2019/

Когда пишешь о книге  хорошо знакомого тебе человека, то сразу возникает определённая дилемма: если дашь положительную оценку, скажут – или по-дружески, или хочет подольститься; если скажешь, что не нравится, то все будут довольны, кроме, разумеется, автора.  Но  А. Медведев  вовсе не такой человек, которому можно было бы дать однозначную оценку. Эта книга вовсе не предмет для такого рода оценки, и прежде всего потому, что её автор никак не может быть причислен к той или ной существующей у нас «литературной пастве».

Эти мои заметки – не рецензия и не отзыв на «Книгу критика», а попытка поразмыслить вместе с автором над темами, которые затронуты и обозначены в ней с той целью, что это моё «сотворчество» будет интересно и читателю, и самому автору. Поскольку А. Медведев не только литератор, но и художник-дизайнер, разумеется, сам же оформлявший свою книгу,  я сразу обратил внимание на некий символ, украшающий не только обложку, но и некоторые главы, с изображением древнего парусника с маленькой птичкой на вершине мачты, – ведь это символ плавания в неизвестность. А маленькая птичка вызвала у меня ассоциации  со стихотворением Николая Клюева: 

                    Узнайте же ныне: на кровле конёк
                              Есть знак молчаливый, что путь наш далёк.

Сама поэтическая идея заслуживает большого внимания и уважения, но вот что меня кольнуло при чтении первых же страниц книги: необычайно восторженное и даже захлёбывающиеся в своей экзальтации в виде предисловия  отзывы дают В. Голубев, Р. Круглов, В. Овсянников, Ю. Серб и др., о которых А. Медведев равновосторженно  отзывается на последующих страницах (стр. 150 и далее). Например, В. Голубев пишет: «В Александре Васильевиче удивительным образом сочетается высокий уровень интеллекта и многогранность таланта» (стр.5). Медведев же о нём пишет так: «Мастерство Голубева почти незаметно, как воздух; техника не превалирует, кажется, порою ты видишь несказанное… »  (стр. 150). Примерно тоже самое сказано и о других упомянутых авторах так называемого творческого предисловия. Ну что же? Улыбнёмся вместе с читателями, вспомнив ещё раз известную басню о петухе и кукушке. Но это, так сказать, к слову. 

Книга открывается несколькими теоретическими статьями, к рассмотрению  которых мы ещё вернёмся. А пока обратимся к последнему разделу, названного «Дневником читателя». В нём в виде разных афористических заметок кратко излагается, если так можно выразиться, литературно-критическое мировоззрение автора. Он пишет так: «Язык дневниковых заметок, язык вахтенного журнала жизни» (стр. 261). Посмотрим на этот «вахтенный журнал»: Запись 23.05.2013: «В.О. ( Вячеслав Овсянников – Г.М.) его “Прогулки с Соснорой”–  своеобразное эхо “Плеяды” (Ронсар), тема о создании языка поэта всегда актуальна» (стр.262). От себя замечу: сравнить Вячеслава Овсянникова с Ронсаром – мысль, конечно, очень смелая. А дальше ещё круче: «Овсянников утончённый мастер, режущий лазером» (стр. 265).

Не раз А. Медведев и В. Овсянников беседовали о творчестве В. Сосноры. И тут автор книги приводит сногсшибательное  высказывание В. Сосноры в изложении Овсянникова: Соснора будто бы  назвал Овсянникову самых выдающихся художников мира. Как вы думаете, уважаемый читатель, кто они? Оказывается: «Вейсберг, Кулаков, Целков, Грицюк, Михнов, Зверев…» (стр. 270). Правда,  сам А. Медведев – художник по образованию – с иронией относится к набору такого рода «классиков» мировой живописи. Но что уж поделать  – из песни слова не выкинешь: если «великий» В. Соснора так считает, а Овсянников его поддерживает, то … Куда уж дальше!

                        А Рафаэля забыли?
                                  Забыли Растрелли вы?                                                                                               Время пулям по стенке музеев тенькать.
                                  Стодюймовками глоток старье расстреливай!

                                                                                     /В. Маяковский/

 Наверное, и новым футуристам пора вместо Рафаэля поставить какого-нибудь Вейсберга, по крайней мере, по мысли Сосноры.

Кроме рассуждений о Сосноре и Овсянникове автор обращается и к более серьёзным раздумьям на литературно-художественные темы. Они обобщены в разделе «Узелки на память». Тут тоже есть повод и для спора, и для раздумий. Но тем виднее специфический субъективный взгляд автора, согласиться с которым мне что-то внутренне мешает. Например, А. Медведев соглашается с суждениями Энгра: « “Кисть, как бы ловка она ни была, должна быть скрытой, – писал Энгр, – в противном случае она мешает иллюзии и всё завораживает. Вместо изображённого предмета она показывает способ, приём; вместо мысли – она изобличает руку”» (стр. 273).

Судя по всему, А. Медведев с этой мыслью согласен, тем более, что дальше он подкрепляет её цитатой из Лессинга примерно такого же смысла и делает окончательный вывод: «Красота прежде всего – порядок, целесообразность» (там же). А мы можем задать вопрос, почему, собственно говоря, кисть художника должна быть скрытой? Может быть, наоборот нам важнее сам художник, чем то, что он пишет. Какие-то слащавые (с точки зрения Дм. Мережковского) картины Рафаэля, Антуана Ватто или того же Энгра мне не кажутся более «красивыми», чем картины  Жоржа Сёра, Поля Синьяка,  Константина Коровина,  чем грубоватые работы Пикассо или сюрреалистические видения Сальвадора Дали.

Но было бы ошибкой думать, что мысли и суждения такого рода исчерпывают содержание теоретически-художественной палитры А. Медведева. Он и таков, и не таков. В этом же разделе дальше следуют такие суждения: «Живопись  –  это касания между предметами, между ними и фоном. Цветовое и тональное касания форм создаёт пространство, даёт понятие о среде» (стр. 274). Вот здесь, как мне представляется, автор обозначил сущность не только своего художественного видения мира, но и суть своей творческой манеры вообще. А. Медведев нигде и никогда не стремится вникнуть глубоко в существо рассматриваемых им вопросов, он всегда их только как бы касается. Его излюбленный метод – намёк, иногда – аллегория, отсылка к чему-то. У него есть интересный афоризм: «Люди делятся на тех, кто называет вещи своими именами, и тех, кто называет вещи своими» (стр.290). Несмотря на свою аполитичность, эта мысль такая же сомнительная, как и большинство остальных, высказанных в книге. Скажем так: а почему в этом своеобразном делении не учтены те люди, которые называют вещи чужими именами? Ведь это и есть  современное большинство так называемых жуликов от информации, на фоне которых человек, действительно убеждённый в правоте своих идей, выглядит поистине «лишним» человеком.

Вот теперь перейдём к основному, на мой взгляд, содержанию этой книги: «Мироощущение лишнего человека,  аутсайдера   –  иностранное слово только затуманивает суть скуки, придаёт особое значение состоянию “вне” – жизни» (стр. 292). Александр Медведев, в общем-то, как и я, пользуется аппаратом критики для того, чтобы высказать свои самые затаённые мысли, которые прямо высказать нельзя. В своё время В. Розанов сформулировал мудрую и интересную мысль о творчестве М.Е. Салтыкова-Щедрина: «…Как "матёрый волк" он наелся русской крови и сытый отвалился в могилу». Меня всегда удивляло, как люди, занимавшие высокие государственные посты, «с чистой совестью» могли оплёвывать свой народ и свою родину.  Медведев вовсе не сторонник так называемых либералов и революционеров. Но когда он касается вопросов современной политики, то многие его взгляды ставят меня в тупик. Например,  он пишет, что А.И. Солженицын якобы «не может принять непрерывность истории России» (стр. 115).  А откуда взялась эта якобы непрерывность истории? Татарское нашествие – это что, непрерывность истории?  А большевистское нашествие   –  это что, непрерывность истории?  « Солженицын же развивает тезис о привозном характере революции, её инородности. Он видит революцию плодом зарубежного учения, охраняемого латышами и венграми, она навязана народу, который в ХХ веке пострадал больше других» (стр. 115).

Приведем ещё одну цитату, которая относится к знаменитому революционеру А.И. Герцену. «Герцен – герой… Согласно законам мифа, он покинул дом, сражался с драконом Самодержавия и с “колокольным ” возвратился в Россию, где в 2012 году довольно широко по современным меркам отмечали его двухсотлетний юбилей.  “Недаром я спокон века любил народ русский и терпеть не мог патриотизма. Это самая злая ненавистная добродетель на свете” – писал Герцен в «Колоколе» от  10 июля 1863 года» (стр. 62). Всё это очень интересно. Но почему автор нигде не пишет, на какие деньги Герцен жил в Англии. Между тем, сегодня уже ясно, что этот так называемый реформатор с помощью определённых финансовых махинаций, будучи крепостником и владельцем  весьма значительного имения,  стал провозвестником свободолюбивых идей в издаваемом им в Англии журнале «Колокол».  Вообще о Герцене можно и нужно поспорить, – это очевидно.

Сегодняшнего читателя удивляет не то, чтобы «колокольный протест» Герцена, но его замечательная переписка с императором Александром II по поводу так называемого освобождения крестьян. 10 марта 1856 г. он писал: «Государь! Дайте волю русскому слову, уму нашему тесно; мысль наша отравляет грудь нашу от недостатка простора, она стонет в цензурных колодках. Дайте нам вольную речь, нам есть, что сказать миру и своим; дайте землю крестьянам, она и так им принадлежит. Смойте с России позорное пятно крепостного состояния; залечите синие рубцы на спине нашей братии – эти страшные следы презрения к человеку. (…)

Государь! Если эти строки дойдут до вас, прочтите их безмолвно, одни и подумайте потом. Вам нечасто придётся слышать искренний голос свободного русского».

Любой школьник средних классов может сказать, что именно в это время, когда якобы шла борьба за освобождение крестьян, в США процветало рабство, но почему-то никто из наших демократов в то время об этом не сказал ни слова. Оно было отменено уже после отмены крепостного права в России в 1865 г. Я читаю и перечитываю сочинения Писарева, Антоновича,  Добролюбова, но нет у них призывов к борьбе против рабства, а тем более связи его с российской действительностью.

А. Медведев, как я уже отметил вначале, очень похваливает своих коллег по «литераторскому цеху».  Наряду с вышеупомянутыми есть статьи и о других членах СПбО СПР. Например, Александра Люлина  –  кстати, я  считаю его  одним из  самых талантливых поэтов, человеком большого поэтического дара.  Автор с удовольствием цитирует  (стр. 183) его стихотворение:

                    Подумаешь, Иосиф Бродский!                                                                        Какой-то скучный он, сухой…                                                                        Милей коньяк да папироски,                                                                                    Костёрчик да костёр с ухой!

Вот так, собственно говоря, и определяет общероссийскую поэтическую сущность Александр Медведев. Суть не в том, чтобы писать псевдоромансы на дурацкие темы, а в том, чтобы понять существо народной мысли.  

Хочу ещё отметить интересные рассуждения критика в статье «Фольклор.  Качели-карусели» о творчестве Владимира Меньшикова. Все мы, по крайней мере петербургские писатели, хорошо знаем Владимира Меньшикова как человека, не склонного ни к каким навязанным извне темам, идеологиям и т. д. Сам он называет себя «медвежьеватым язычником». Эти все моменты подмечает А. Медведев (стр. 190):

          И у ангела изъян:                                                                                                        Он без уха и без письки.                                                                                          У его подружки стан                                                                                                  Всем хорош, да плоски сиськи.

Хочу обратить внимание придирчивого читателя, что ни В. Меньшиков, ни А. Люлин не фигурируют среди авторов предисловия к этой книге. Почему? Это вопрос к автору. Но ясно одно: их творчество далеко не чуждо Александру Медведеву.

В книге есть интересный раздел «Полезные герои». Автор считает, что есть полезные герои – настоящие герои, а есть герои, признанные при соответствующей политической обстановке. Среди последних – Александр Герцен, о котором я уже написал выше. Особенно выделяется среди «Полезных героев» небезызвестная Софья Ковалевская, которая, будучи выдающимся математиком, подпольно проявляла не только феминистскую, но и террористическую активность в разных странах и умерла при загадочных обстоятельствах. Стоит обратить внимание на интересный факт, что между С. Ковалевской и основателем русского масонства ХХ века М. Ковалевским,  по некоторым источникам однофамильцами, был страстный любовный роман. Об этом в книге не сказано.

Много интересных малоизвестных фактов сообщает читателю автор книги, например, об   альбоме «Святая Русь»  Густава Доре с пятьюстами  сатирическим рисунками – карикатурами на русских людей после войны 1812 года.

Как я уже писал, самым сильным из критических суждений А. Медведева  о своих современниках  является всё-таки его статья «Россия в азбучных истинах» по творчеству А. Люлина.  Люлин со свойственным ему юмором пишет: «Да. Я не Бунин, я иной» и заключает:

          Будут оккупанты да изменники                                                                                Изгнаны из радостных соцстран:                                                                              Веники, берёзовые веники –                                                                           Тайное оружие славян! (стр. 187)

Дальше А. Медведев рассуждает о юродстве, как об одном из смыслов русского бытия. Может быть,  это в чём-то и справедливо. Но есть и определённые возражения.

Уже в первых статьях своего критического сборника А. Медведев делает несколько ошибок, которые я хочу отметить  для исправления при повторных изданиях. Например, он допускает неточность при цитировании стихотворения З. Гиппиус «Всё кругом», где он пишет «извечно серое», а у поэтессы оно звучит так:

                Рабское, хамское, гнойное, чёрное,
                           Изредка серое, в сером упорное.

На стр. 32 написано: «В 1903 году после закрытия “Религиозно-философского общества” “секция” Мережковских продолжила деятельность» … « “Новое религиозное действие” на дому». В этом абзаце автор допускает несколько фактических ошибок, которые могут ввести в заблуждение читателя. В 1903  году были закрыты религиозно-философские собрания. А Религиозно-философское общество было образовано в  мае 1905 г. (официальная регистрация в 1906 г.) и просуществовало до 1917 года. То, что в кругу Мережковских считалось стремлением к обновлению христианской религии называлось не «новым религиозным действием», а новым религиозным сознанием.

 Мне представляется очень странным рассуждение о том, что якобы «противостоять Русскому Хаму может именно русская интеллигенция» (стр. 31). Что такое «русская интеллигенция»? Известный оккультист Г. Гурджиев считал, что слово интеллигенция происходит от греческого энтелехия, то есть некая самостоятельная сущность, двигающаяся в своём направлении. Другие толкования этого слова кажутся не вполне резонными для оккультных наук. На одном из первых конкурсов эрудитов  в нашей стране был задан вопрос о первом русском интеллигенте. Ответы были разными, правильным ответом редакция сочла А. Радищева. Мережковский же отдал пальму первенства Петру I,  причём смысл его определения был ясен: Пётр начал двигать страну в том направлении, которое казалось ему очевидным.

Здесь следует отметить очень важный аспект: интеллигенция, если её понимать не в народническо-большевистском смысле, а как внутреннюю сущность государства направляет и ведёт страну так, как хотел и вёл Пётр I, т.е. к величию и торжеству. Можно даже сказать, что у нас были и до сих пор существуют как бы две интеллигенции: одна из них – это внедрённая в культурную среду антигосударственная и антинародная формация,  часто  откровенно инородческого происхождения, основывавшая свою деятельность на масонских структурах «радищевского» типа – они обернулись большевиками 1917-го года; другая интеллигенция  –  это те, кого Д.С. Мережковский назвал сподвижниками Петра I, люди, которые хотели обновить страну. Но не разрушить её, а придать ей новый импульс к развитию и возвышению.

Многие из этих людей оказались «лишними» людьми в середине ХIХ века. Вспомним Лаврецкого, Рудина, некоторых героев Л. Толстого и Ф. Достоевского. Они беспрерывно колебались в своём нравственно-религиозном выборе. Декларации революционеров – читай сегодняшних террористов – им были чужды. Но и поддержать тогдашнюю власть им казалось тоже неправильным. Это не герои, – мне вспоминается ещё так называемое потерянное поколение, сложившееся уже после Первой мировой войны (Хэмингуэй, Ремарк, Дос Пассос и др. круга Гертруды Стайн). Это были люди, далёкие от острых политических течений своего времени, но сохранившие своё внутреннее достоинство, тоже лишние люди того  времени.

Размышляя о проблемах нашей эпохи, также убедительно можно сказать: есть апологеты так называемой «рыночной экономики», есть буржуи и их сторонники, но в этом обществе озверевших борцов за баксы, встречаются и те, кто не приемлют общество потребления, это лишние люди нашего времени. И среди них – Александр Медведев. Спасибо ему за это.

24 декабря 2020 года.