Литературная критика

Владислав Ходасевич (1886-1939)

   1

Вы замираете перед зеркалом, вглядываясь в собственное, постаревшее отражение, и не понимаете – было ли былое?

Вы просто вчитываетесь в стихотворение Ходасевича, сделанное сухо и страшно, ничего не объясняющее, живописующее ситуацию со страшной силой: прозаично, жемчужно-поэтично.

 Ходасевич в определённом смысле поэт таинственных отражений, зыбкостей, мерцаний: и – очень жёсткой словесной конкретики, позволяющей проследить путь зерна.

…великий путь роста, круговращения всего, дающий бесконечное продолжение жизни, в которой мы участвуем так кратко.

 Так, особенно показателен его белый стих, сделанный с тою мерою силы, которая не подразумевает никакого движение в сторону: всё на ясности мысли и образа, образа, переходящего в мысль:

Жестокая картина растворяется в мере обыденности, чья алхимия постепенно уравнивает всех…

 Впрочем, способных описать ситуацию, пропустив её через призмы поэзии, всегда не слишком много…

Он мрачный поэт – он видит увядание, чувствует его, знает иллюзию времени.

Его не обманешь.

Он метафизик высокой пробы: «Путём зерна» доказывает это:

Есть в его поэзии великолепная, щедрая, математическая точность: выверенность деталей: Ходасевич, кажется, больше, чем кто-либо другой соответствует понятию «гармония».

Всё, что должно, прорастёт в своё время: хорошо верить в это.

…Кончеев из набоковского романа: вариант Ходасевича, участвующего в беллетризованном мире, не был обеспокоен славой; вероятно и прообраз также: и то, что стихи его проросли через глыбы времени, свидетельствует о тотальной силе оных.

   2

Острая грань – и сухая математика строки; словно вдохновение и абсолютный поэтический, версификационный расчёт сливаются в одно, образуя алхимическую субстанцию…

 Оптика В. Ходасевича особая: сквозь внешние проявления данности, сквозь напластования различных деталей проступают коды всеобщности: того единого дела, о котором вдохновенно и фантастично повествовал старый русский философ Н. Фёдоров:

Тут мистицизм высокой пробы: далёкий от праздного и естественного любопытства: что там; тут огни подлинного знания – и спокойствие их белого горения обещает правду людям.

Сомневающимся, мало верящим…

…хотя в жизни сам Ходасевич кажется скептиком, «Путём зерна» погружает нас в океаны такой запредельной подлинности, что натяжение всяких страхов ослабевает.

…неприятие себя есть мера, необходимая для дальнейшего духовного движения: а оно бесконечно: его не остановить, не отменить, не замедлить.

 Сильный шар антологического стихотворения «Перед зеркалом» давит сознание: правдой и мастерством, с котором отшлифованы строки:

Опыт топится хворостом возраста, и Ходасевич, предлагая свой – экзистенциальный, уникальный – снова касается темы всеобщности, выраженной отражением в мутноватом от времени стекле.

 Ему был присущ и своеобразный юмор: с изломом, в чём-то предвосхищающий обериутов:

Ах, треклятое однообразие бытие!

Противная прогорклость повседневности…

Преодолеть же – хоть так.

Но в основном для Ходасевича характерно предельно серьёзное отношение к действительности: он изучает её стихом: её, повседневность, историю, тысячи тончайших связей, организовывавших людей, так, как организовали…

 Результатом исследования стал поразительный свод поэта: роскошью лучей своих отменяющий любые потуги времени торжествовать.