Литературная критика

Разнообразен и многолик, играющий и всерьёз, предлагающий одну из сильнейших формул самовоспитания: И с отвращением читая жизнь свою…

 Дающий чудеса – не объяснимые в принципе: …весёлым треском/ трещит натопленная печь…

Не говоря – о предшествующем янтарном блеске, делающим стихотворения столь цветово насыщенным, что завораживает оно, играя оттенками жизненной живописи.

 Космос Онегина, собравший столько деталей: психологии, быта, мысли, закрутивший столько узлов человеческих противоречий; льющийся и пьющийся языковым питательным млеком, сложный – в устройстве психологических далей…

 Пушкин истории пугачёвстких войн: напряжённой и дающей вариант высокого прозаического языка: почти такого же, как в «Капитанской дочке».

  Множественность полей, открытых Пушкиным: хоть история маленького человека, хоть новый лад лирики…

Где наша роза,
Друзья мои?
Увяла роза,
Дитя зари.
Не говори:
Так вянет младость!
Не говори:
Вот жизни радость!
Цветку скажи:
Прости, жалею!
И на лилею
Нам укажи.

Всё увядает?

Нет, остаётся – одно сменяет другое, круг метаморфоз бесконечен, и, если сейчас жизнь воспринимается даром напрасным и случайным, то завтра прозвучат молитвы отцов пустынников.

Пушкин двигался духовной стезёй: какие предполагались изменения в оной, мы едва ли узнаем…

  Бесконечность игры жизни, данной смертельно всерьёз, увлекала его неистово.

 …Нева заворочается в беспокойной своей постели, Нева представит собой кошмар и ужас, всё залив, и бедный Евгений, познав огни безумия, попробует убежать от грозной неизвестности.

«Полтава» представит такой воздух, что, напитавшись его прозрачностью, можно очистить сознание…

 Странная подоплёка мерцает за «Русланом и Людмилой»: будто история Древней Руси излагается в сложно-сгущённых символах, переведённых в образный строй, и всё вращается, мерцает, завораживая количеством чудес, которые всегда есть – больше того: они рядом.

 …чудное мгновенье засветится, сверкая каждой гранью строки.

Бездны человеческие обнажаются, становятся яснее, и длится, длится развёрнутый во все времена лабиринт, организованный Пушкиным.