Онтологические прогулки

Безграничное (бесконечное). Вам встречалось это понятие? Разумеется, встречалось. В таком случае давайте попробуем составить какие-нибудь суждения, замечания, реплики касательно безграничного.

Мне, например, приходит в голову такое: безграничное – это то, кроме чего ничего больше нет. Или вот еще: безграничное ни с чем не соотносится.

Что еще можно заметить по поводу безграничного?

Хоть мой мозг и так уже достаточно потрудился, предложу еще одно умозаключение. У безграничного не может быть наблюдателя. Ведь, не имея пределов, оно, стало быть, не оставляет места ни для чего и ни для кого иного.

Ну все, шестеренки ума завертелись, как бы ему не перегреться. Родился еще один вывод: раз безграничное ни с чем не соотносится, ему незачем определяться и именоваться. Определение и имя даются для отличения, а безграничному явно не от чего отличаться.

Конечно, можно набросать еще какие-то соображения о безграничном. Однако для того, чтобы перейти к более интересному вопросу, вполне достаточно уже приведенных примеров. К тому же, если присмотреться к последнему из заявленных тезисов, сказано не просто достаточно – сказано даже больше, чем можно сказать. Однако об этом позже.

А вопрос, который я назвал более интересным, таков: не являются ли все эти суждения тем, что и так ясно? Ясно до или без выяснений?

Скажем, безграничное ни с чем не соотносится. Но это же прямо вытекает из его безграничности! Сразу же содержится в ней. Раз мы имеем дело с безграничным, «и ежу понятно» (то есть даже тому, кто не мыслит), что оно ни с чем не соотносится. Нужно ли на это дополнительно указывать? Навряд ли.

Или обратимся к положению, согласно которому наблюдатель безграничного невозможен. Это же практически само собой разумеется. Нужно ли об этом заводить особую речь? Нет, конечно. Это очевидно до такой степени, что не требует своей фиксации. Скорее, фиксация этого обстоятельства только смутит, посеет сомнения. Все это и так ясно.

Далее у меня такое предложение: слова «и так ясно» заменить на «не имеет значения». Все суждения, которые мы составили о безграничном, – все это не имеет никакого значения. Можно ли так утверждать?

Полагаю, вполне. Взять тот же тезис, согласно которому безграничное ни с чем не соотносится. Имеет ли это значение? Безграничное – единственное, что есть. Наряду с ним ничего нет. Совсем ничего. В таком случае, важно ли подметить, что оно не соотносится с тем, чего и нет? Одно дело – не соотноситься с чем-то реальным, и совсем другое – не соотноситься с ничем. В общем, то, что безграничное ни с чем не соотносится, – самое что ни на есть пустое сообщение.

Рассмотрим другой наш вывод: наблюдатель безграничного невозможен. Коль скоро безграничное по определению не имеет границ, то есть не оставляет никаких вакантных мест, с чего вдруг вспоминать о нише для наблюдателя? О наблюдателе уместно вспомнить применительно к тому, у чего есть границы, за которыми этот наблюдатель мог бы расположиться. Короче говоря, невозможность, чтобы у безграничного был наблюдатель, – это псевдофакт, чтобы его констатировать.

Теперь об отсутствии нужды именоваться. Если безграничное и в самом деле прекрасно обходится без имени, то и ему, и нам, и вообще данное обстоятельство должно быть совершенно неинтересным и незначимым. Ведь если, скажем, для меня важно, что я свободен быть без имени, – значит я… не вполне свободен быть без него. Мы действительно свободны от чего-то тогда, когда нам все равно, что мы от него свободны. Когда нам нет никакого дела до этого обстоятельства. Моя свобода быть без имени не должна выступать тем, что меня характеризует. Если я и в самом деле обхожусь без X, мне не нужно об этом знать – о том, что я обхожусь без X. Это несущественный, неинформативный аспект.

Итак, в самом начале мы подобрали про безграничное несколько суждений, показавшихся нам верными, логичными, разумными и справедливыми. Затем мы обнаружили, что все это «и так ясно». После чего пришли к выводу, что все это не имеет значения. Самое время сделать следующий шаг.

Если само собой разумеющимся выступает сущая ерунда, пустяк, то, выходит, само собой разуметься здесь, в общем-то, и нечему. Как и нечему быть «и так ясным».

Безграничное ни с чем не соотносится – поняли мы. Но тут нечего понимать!

Беспредельному незачем определяться и именоваться. Что упущено, если такого понимания не произошло? Ничего! А раз так, значит, понятое – ничто. Значит, нечего было понимать. Нельзя же по ошибке, не разобравшись и не поняв, что необъятное необъятно, взять и ненароком его объять.

Вообще-то, мы так и делаем. Ненароком объемлем необъятное. На самом деле, конечно, мы объемлем всего лишь искусственно созданное в нашем уме образование, которое, пусть оно и помечается нами как «необъятное», является ограниченным, схватываемым объектом.

Выше я упоминал, что утверждением «безграничное незачем именовать» сказано больше, чем сказать позволяется. В самом деле, такого рода заявления явно отдают абсурдом. «Поименованное незачем именовать», – можно ли переварить такое сообщение, не подавившись? Впрочем, чтобы вскрыть прорывающийся абсурд наиболее выпуклым образом, продолжим еще некоторое время именовать то, к чему неприложимо никакое имя.     

Нам нечего понимать про безграничное. Во всяком случае, все, что мы можем про него понять, будет не просто малосущественным, а вообще ничтожным. В безграничном нет ничего, требующего осмысления, прояснения, постижения. Относительно безграничного не только нечего выяснять – нечему даже быть и так ясным, само собой разумеющимся и т. д.

Кстати, а почему так? Подсказка содержится в формулировке «относительно безграничного». Бесконечное абсолютно. Нам нечего подметить в отношении безграничного, потому что между безграничным и нами нет и не может быть никаких отношений. Нам нечего подметить в отношении безграничного в силу его безотносительности.

И наоборот: нам всегда есть, что сказать, по поводу того, у чего есть границы. Даже самый мелкий факт, который мы добудем про то конечное и очерченное, будет иметь значение. И фактов про конечное и очерченное можно добыть много, очень много. То, у чего есть границы, способно буквально завалить информацией о себе. Про него всегда будет, что понять еще, помимо уже понятого.

Нет ли взаимосвязи между тем, что конечное, сколь бы ни были узки его пределы, – это огромное поле для исследования, и тем, что оно оставляет площадку для нас, его интерпретаторов и исследователей? Если да, то следует признать наличие еще одной взаимосвязи. Выходит, место рядом с безграничным не предоставляется нам не только в силу его безграничности, но и в силу того, что понимать и истолковывать в нем буквально нечего. И будь мы его наблюдателями, наши познавательные способности (навыки разбираться и определять, находить и прояснять темные места) остались бы невостребованными.

Про безграничное понимать нечего. Кстати, не потому ли, что его как бы и нет? Отсутствие пределов не является выделяющим фактором. В таком случае их отсутствие – это еще и отсутствие того, у чего (у кого) нет пределов.

Возможно лишь определенное. А вот беспредельного, в свою очередь, нет. Нет, по-видимому, не то чтобы совсем. Нет всего лишь как чего-то определенного. Нет как чего-то. Впрочем, для языка, а также для нас как его носителей (и в каком-то смысле заложников) не быть чем-то равносильно не быть вообще. К тому же, опять-таки «и ежу понятно», что беспредельное не есть что-то определенное. Это очередной типичный псевдофакт. Так что все эти уточнения и оговорки – лишь топтание на месте.

Впрочем, кое-что из сказанного вроде как можно вынести. А именно: нет границ – значит нет предмета для рассуждений. Нечего осмыслять и интерпретировать, не о чем судачить и даже философствовать. Нет границ – нечего именовать. Нечто не именуется тогда, когда оно вовсе не «нечто» (и вовсе не «оно», то есть не то, на что можно указать). Имя неприложимо постольку, поскольку его не к чему прикладывать. Другими словами, не о чем сказать как о том, к чему неприложимо имя.  

Выяснять нечего, когда выяснять не про что. И безграничное именно таково. Таково, что здесь не про что выяснять что-либо. Безграничное присутствует так, как обычно отсутствуют. Так или иначе, фиксировать отсутствие границ не у чего, это уж точно. Впрочем, это незачем понимать. Поскольку и тут тоже понимать нечего.

Если понимать не о чем, то и нечего. Впрочем, и это незачем понимать. Все по той же причине: понимать тут нечего…

P.S. Для тех, кто отозвался на понятия «безграничное» и бесконечное» как на математические и решительно отказался следовать предлагаемой логике. (Скорей всего, таковые до этого места не дойдут, поэтому нижеследующее даже «более излишне», чем вышеизложенное.)

Математика занимается так называемой количественной бесконечностью – бесконечными рядами, бесконечномерными пространствами, множествами из бесконечного количества элементов.

Речь же шла о так называемой качественной бесконечности (странно, конечно, говорить об этом после того, как установлено, что речь шла ни о чем, а точнее не о чем-то).

Концепт безграничного, который развенчан выше вместе с развенчанием самого этого развенчания, можно одновременно назвать и философским, и проще чем философским, поскольку он интуитивно улавливается практически любым более или менее развитым человеком. Безграничное взято мной в «разработку» в своем самом элементарном смысле, то есть как то, что занимает собой все, что только можно занять. Что-то вроде бытия, не встречающего иного себе, то есть бытия абсолютного. Еще это можно назвать безусловно целым. Или тем, что одновременно и едино, и единственно. В смысле, это можно было бы так назвать, пока не оказалось, что указывать как на «это» в данном случае не на что.