Отчаяние. Пространство экзистенциальной реальности.
Сергей Иванников (19/03/2014)
Отчаяние: онтологическая проблематичность феномена
(Отчаяние и теоретический дискурс)
Отчаяние – это экзистенциал. Экзистенциал всегда – некий знак-указание на укоренённость феномена, им обозначаемого, в сфере онтологии. Экзистенциал “бытийствует”.
Онтология Отчаяния – и изначально типична, и изначально особенна. С позиций теоретического разума такое противоречие погружает феномен Отчаяния в антиномичность. Его типичность и его особенность – формально, на уровне определений – отрицают друг друга.
Любая антиномия есть вольно-невольное признание-указание-смирение относительно данности Иррационального. Иррациональное одето в одежды антиномии. Иррациональное – в истоках антиномии.
Истоки Отчаяния – иррациональны. И, соответственно, в контексте теоретических схем и конструкций само существование Отчаяния – под знаком вопроса. Вопрос касается самой возможности существовать-в-противоречии; сам способ такого существования, а также – ненаходимость истоков подрывают сами основы любой теории, касающейся этого феномена. В этом смысле Отчаяние – это вызов теории, вызов теоретическому мышлению. Это – скандал в сфере теории. Это – либо то, что должно быть устранено, либо то, что должно стать, сделаться невидимым, нефиксируемым, незамечаемым. Впрочем, в сфере дискурса эти две возможности сливаются друг с другом: теория часто устраняет объект исследования посредством отказа от его фиксации.
Но, вопреки любой теории, Отчаяние существует. По отношению к любой теории Отчаяние являет себя, прежде всего, как безразличие. Отчаяние – внетеоретично; теория по отношению к нему – всегда post-factum описания, и в этом post – всегда опоздание, задержка, невольное искажение феномена; всегда – только лишь приоткрытие, лишь попытка рассказать, – фрагмент, отсвет, тень действительно существующего; изложение и искажение, прояснение и затемнение, выявленность и мистификация; поражение формальной логики и поражение любого эмпиризма.
Отчаяние не нуждается в теории и, в связи с этим, превосходит любую теорию. Это превосходство изначально связано с тем, что topos Отчаяния располагается вдали от идеационного пространства теоретического дискурса, и по отношению к этому дискурсу Отчаяние самодостаточно.
Типичность Отчаяния, прежде всего в том, что, как и всякий базовый экзистенциал, оно – моё. Отчаяние всегда моё. Если оно – не моё, оно – всего лишь объект, имя, предмет заботы-со-стороны, тематизация, но уже не экзистенциал. Оно просто что-то. – Объект, овеществлённость, знак, и – в следствие этого – элемент возможных манипуляций.
Не-моё – знак противоположности, противоположения, противостояния; знак отчуждённости. В этом смысле “не-моё” может быть логическим и логичным.
Экзистенциал – в противоположность всему объективированному – не постигается исключительно логически, исключительно рационально; изначально экзистенциал переживается. Любое переживание превосходит процесс осмысления переживания. Осмысление и здесь – post-factum, задержка, опоздание.
Индивидуальность переживания предопределяет индивидуальность осмысления переживания. И именно на стыке переживания и осмысления – в самой своей индивидуальности – Отчаяние обретает свою онтологическую типичность: всегда индивидуально. Всегда неповторимо. Всегда уникально. В этом “всегда” звучит онтологическая универсальность, оборачивающаяся одновременностью самоутверждения-саморазрушения логически выверенного дискурса, - предел агрессивной претензии со стороны логики на возможность выражения содержания истины вне противоречий.
Экзистенциальный универсализм или универсальная экзистенция: невозможность (противоречивость) совмещения двух элементов в одном словосочетании; такая невозможность ставит любую онтологию экзистенциального под знак условности. Онтология здесь – всегда в стороне от Реальности. Онтология – знак того, что отчуждение уже произошло; внутреннее содержание экзистенциала уже искажено, деформировано и, тем самым, уничтожено. Реальность “здесь и сейчас” переживания втиснута в “потом (post)” осмысления.
Желание мыслить о содержательной, индивидуально переживаемой конкретности экзистенциального – желание, реализация которого неизбежно отбрасывает в универсализм теоретического, – исходная антиномия любой экзистенциалистски ориентированной философии. Указание на границы возможного для философии вообще. И где-то здесь прячутся пределы возможностей для разума-вообще, - ещё одной абстрактной конструкции теоретизма.
Экзистенциально-онтологическая особенность Отчаяния – в одновременности проявления его необязательности как данного и тотальности (господстве над сознанием), если оно всё-таки дано. Если катастрофа свершилась.
Необязательность данности Отчаяния имеет внешний, экстенсивный характер; она – в сфере статистики. Тотальность – внутренняя, интенсивная характеристика феномена.
Неуниверсальность в данном случае означает: Отчаяние дано не всем. В этом смысле оно – знак, метка, клеймо; оно либо есть, либо его нет и (возможно и наиболее вероятно) его никогда не будет как устойчивого фона существования. Его данность-присутствие есть некая негативная избранность, предопределяющая общий характер судьбы. Некая экзистенциальная болезнь, непреодолимая благодаря какому-либо внешнему, социальному вмешательству. Само происхождение Отчаяния – иррационально, и в этой иррациональности происхождения присутствует, наверное, некая религиозная, космическая тайна. За каждой тайной скрывается Невысказываемое, ...– Невысказываемое не как некое развёрнутое содержание тайны, которого мы пока не знаем, а как просто знак того, что такая тайна есть.
Неизвестное-невысказываемое, чей смысл может быть выявлен, высказан, – это всего лишь загадка; загадка, которая может имитировать тайну. Загадка, тем самым, всегда уже соответствует нашим ожиданиям и нашей самоуверенности – уверенности в том, что смысл во всём и всегда есть. Самоуверенность рационалистична; рационализм во всём видит сюжет, который можно превратить в рассказ, в литературу. Рационализм и есть технология создания (написания) литературы. Его плоть – ТЕКСТ.
Действительная тайна ставит вопрос не о содержательной конкретике пока-ещё-неизвестного смысла, а о самой возможности наличия такового: смысла может и не быть. Истоки Отчаяния – не загадочны, а именно таинственны, внетекстуальны. Они – вне оппозиции смысл/ бессмысленное, ведь последнее – всего лишь негативно данный осадок первого, – альтернативная понятию “смысл” смысловая конструкция.
Истоки Отчаяния – вне каких-либо смысловых (рациональных) альтернатив; по ту сторону мышления. (1) А что находится “по ту сторону” ?
Отчаяние есть. – Почему оно есть ? – Так получилось.
Отчаяние – тотально. В отличие от многих других экзистенциалов оно не проявляется время от времени, – вспыхивая и угасая; вспыхивание и угасание в данном случае – черты имитации, проявление состояний, всего лишь похожих, но не идентичных; тотальность Отчаяния – в постоянстве его присутствия в сознании. Этого присутствия может быть “больше”, может быть “меньше”, но оно никогда не исчезает полностью. Оно никуда не уходит. Всё, так или иначе связанное с миром субъекта, окрашено цветами Отчаяния, на всём – его след, его оттиск, его почерк, а Реальность - в своей основе - превращается лишь в актуальную возможность самораскрытия данного экзистенциала. Отчаяние не знает компромиссов: либо ему отдано всё, либо оно не имеет ничего; здесь – та граница, которую невозможно перейти. Тем более, её нельзя отменить.
Отчаяние – до-рефлективно, до-дискурсивно, до-рационально; Отчаяние, выговаривающее себя, не связано с линейными логическими схемами. Оно – не логоцентрично. Сама (пред)речь Отчаяния имеет скорее скрытую форму круга, каждый интуитивный виток по которому является, одновременно, и чем-то уже давно знакомым, и чем-то, что тождество движений по кругу неуловимым образом разрушает.
Феноменальная жизнь Отчаяния импульсивна и аритмична; Отчаяние не обладает постоянством интенсивности самопроявления. Оно подобно огню – вспыхивающему и затухающему. Ритм танца огня непредсказуем и в своих нюансах – безусловно случаен.
Порой Отчаяние захватывает в собственную орбиту посторонних по отношению к себе. Смерть близких, экзистенциальные разочарования, социальные неудачи – всё это может стать внешней причиной проявления Отчаяния. Но Отчаяние так-постороннего, или – такое отчаяние – это отчаяние кратковременное, преходящее, состояние момента, локальная характеристика временности; посторонний знает об истоках своего отчаяния, но ему незнакома тотальность Отчаяния. Для него встреча с этим феноменом – встреча случайная и, часто, бессмысленная.
Отчаяние, чьё появление спровоцировано внешними событиями, подобно травме, заболеванию, сновидению; но травма лечится, болезнь проходит, и сновидение тоже исчезает. Такое случайное переживание живёт в длительности момента, а любой момент, даже если он растягивается на годы, конечен, приговорён к завершению.
Реальное Отчаяние, Отчаяние как форма жизни определённого экзистенциального типа, – всевременно; его уход (исчезновение) – простое следствие смерти. Его длительность, по сути, совпадает с длительности времени, если понимать под последним процесс, развёртывающийся в сознании субъекта.
Отчаяние – это глобальная экзистенциальная проблема. Судя по ряду процессов, происходящих в русской и мировой культуре, эта проблема становится всё более актуальной. Вопреки отработанным техникам скрывать, прятать, утаивать... Вопреки внешней победе этих техник в пространстве современной культуры.
Отчаяния всё больше.
Отчаяние и мораль
Онто-экзистенциальный статус Отчаяния парадоксален и провокационен. Отчаяние, хочет того оно или нет, хочет ли того носитель Отчаяния или нет, – всегда вызов и провокация по отношению к Другим. Отчаяние несёт войну в себе и с собой.
Провокационность Отчаяния начинается с того, что оно аморально. В этом – главный вызов Отчаяния. Аморально – т.е. вне-морали; но это “вне” не есть “против” морали; любое “против” означает хронологическую одновременность того, что отрицается и отрицает. Но Отчаяние – в сознании субъекта – старше любого знания, в том числе и знания о существовании конкретных моральных установок и принципов. Мораль всегда рациональна и конкретна, Отчаяние предшествует любой рационализации и конкретизации; оно есть изначальное и окончательное незнание о существовании морали; окончательное – в том смысле, что никакая мораль не способна отменить факт его данности.
Преступно ли Отчаяние ? – Нет. Преступление – пере-ступление; переступление границ. Аморальность Отчаяния не знает, что такие границы вообще существуют. Отчаяние-как-данное предшествует любому акту полагания границ; оно – пред(а)морально. Оно рождается тогда, когда границы ещё не установлены.
Мораль помнит о том, что Отчаяние ей недоступно и неподвластно; отсюда – искренняя ненависть морали к Отчаянию. Данность Очаяния предоставляет морали редкий, хотя и не единственный, шанс хоть в чём-то быть искренней, – хотя бы в ненависти.
Другие шансы, провоцирующие мораль на искренность, – стремление к господству и страх-за-себя, как противоположная сторона такого стремления. Иных шансов у неё нет... (2)
Можно обладать моралью, и можно быть погружённым в Отчаяние; мораль и Отчаяние – не противоположны друг другу, но и никогда не совпадают друг с другом, да и не могут совпасть. Отчаяние – на линии истории становления субъекта – изначально, мораль – вторична; мораль всегда приходит потом; в этом смысле Отчаяние – вне морали и, по большому счёту, – органически, - в морали не нуждается. Человек Отчаяния – внеморален. Обвинения его в аморальности – внешне справедливы, но ничего не меняют по существу; он – просто иной., его изначальные экзистенциальные проблемы – иные.
Содержание морали – это сумма принципов; мораль рациональна, связана с деятельностью ratio; она всегда – понимание, запоминание, осмысление. Мораль формируется и передаётся. Она всегда коллективна и социальна. Она всегда – со-участие, со-поддержка, со-вместность. Мораль скрыто ситуативна.
Мораль – вне цвета, и, в этом, смысле, она лишь косвенно связана с эстетикой. Она – этична, т.е. с точки зрения эстетической, – прозрачна, пуста.
Отчаяние – предрационально в том смысле, в каком оно есть сфера реализации мышления, оно мышлению предзадано, оно – то, в чём мышление находит себя. Отчаяние – это даже не ощущение; ощущение-Отчаяние – вторично от Отчаяния-взгляда. Отчаяние – это взгляд-в-мир. Определённый взгляд-в-мир, присущий Отчаянию, – взгляд тёмный, чёрный, сумрачный. Отчаяние – это всего лишь взгляд. И в этом контексте Отчаяние – изначально эстетично; это – исключительно эстетический феномен. И человек Отчаяния – человек эстетический.
Отчаяние открывает тайну, и, опять-таки, скорее всего – тайну религиозную: эстетика предшествует этике (морали). В иных – “благополучных” – случаях это соотношение скрыто для субъективного самосознания, – скрыто также, как скрыт изначальный смысл экзистенции, затушёванный внеличностным (хайдеггеровским) Das Man. С позиций Das Man этика (мораль) мистифицирует сознание; она как бы говорит ему: “Я – первая, я – изначальная”. Отчаяние не позволяет этическому лгать. (3)
Цвет окрашивает собою мир, – мир как некое, парадоксально данное, бессодержательное Нечто; цвету безразлично то, что именно он должен окрасить собой. Цвет – изначально – вне ситуаций, и Отчаяние, соответственно, изначально – вне ситуаций. Внеситуативность Отчаяния подчиняется принципу “всегда”; в этом “всегда” оно – монотонно и постоянно. Но в монотонности всегда прослеживается ритм. Монотонность, как что-то постоянное и неизменное, в ритме обнаруживает становление этого постоянного и этого неизменного.
Этика требует активности от мышления; эстетика требует активности от сознания. Сознание – больше, чем мышление; сознание, в отличие от мышления, вбирает в себя, помимо дискурсивности, ещё и чувственность. Эстетика всегда содержит в себе скрытую чувственность, она и есть по сути определённое первичное (внедискурсивное) отношение к чувственности.
Эстетика глубиннее этики, соответственно, Отчаяние глубиннее морали. Глубинность – в данном случае – равна автономности: глубинное – автономно, поверхностное - зависимо.
Следование морали или неследование морали никак не влияет на содержание и данность Отчаяния; факт Отчаяния делает последующее отношение к моральным нормам второстепенным.
Само возникновение Отчаяния – иррационально, строго индивидуально, непередаваемо; Отчаяние – это всегда Отчаяние-в-одиночестве.
К Отчаянию нельзя прийти, нельзя родиться в Отчаянии, ибо факт рождения нами не осознаётся; воспоминания о жизни – это всегда воспоминания о жизни-без-рождения. В Отчаянии можно только всевременно “быть” – быть не начиная и не заканчивая. Здесь – постоянство времени. Отчаяние бытийствует, его бытийствование указывает на обстоятельство, что мир (бытие) находится под постоянной угрозой. В связи с бытийствованием-бытия-под-знаком-угрозы Отчаяние есть страдание.
Истоки Отчаяния – тайна, и эта тайна не связана с миром, с бытием непосредственно; она невыводима из внутрибытийственного сущего, её topos – за пределами бытийственного. И в этом смысле – в таких истоках – Отчаяние экстатично. Бытийствуя, Отчаяние делает экстатичным и само Бытие; оно как бы указывает: истоки Бытия – за его пределами.
Страдание ничего не оправдывает и ничего не неоправдывает. Оправдывает и обвиняет мораль. Страдание – вне морали; мораль – вне страдания. Их связи всегда косвенны, т.е. неестественны, и ситуативны, т.е. условны и случайны. Связь между страданием и Отчаянием – непосредственна, безусловна и, часто, тавтологична.
Мораль – реальность смысла. Мораль претендует на то, чтобы любой смысл – даже внешне посторонний проблематике морали – выводился из неё. Мораль стремится предопределить содержание гносеологии, онтологии, науки, той же эстетики, – содержание всего... В данном случае тотальность оказывается синонимичной тоталитарности.
Отчаяние – вне реальности смысла; Отчаяние бессмысленно, т.е. абсурдно.
Смысл всегда так или иначе ориентирован на некую цель, он есть ожидание и даже требование. Абсурдность, напротив, предполагает отсутствие каких-либо ожиданий. Отчаяние ничего и никого не ждёт. Тем более, Отчаяние ничего и ни от кого не просит.
Цвета Отчаяния (Отчаяние и Эстетика)
Цвета Отчаяния – цвета ночные; как правило, это не столько Ночь как таковая, сколько – сумрак, близость Ночи, – её присутствие, но присутствие ещё скрытое, или, хотя бы, скрытое отчасти. Быть в Отчаянии – это жить в преддверии Ночи, - жить накануне того, что ещё не показывает себя в полной мере, но чьё дыхание уже чувствуется – одновременно отчётливо и неконкретно .
Каждый цвет – на уровне непосредственного, феноменального восприятия – имеет свой вес и свой объём; Ночь давит, подавляет, – подавляет ещё только грядущим своим появлением, подавляет исподволь. Непрерывность скрытого давления – депрессивность, но ещё не депрессия; предчувствие и обещание, но ещё – не осуществление и исполнение. Предчувствие не как Предчувствие чего-то, - это предчувствие как томление. Предчувствие-чего-то связано с мышлением, оно рационально; томление иррационально, до(ир) рационально, – и в этом смысле – первично. Предчувствие чего-то конкретного часто порождает тревогу; предчувствие-как-томление не менее часто оборачивается тоской.
В монотонности своего присутствия Цвета обнаруживают собственную динамику существования. Отчаяние – монотонно-ритмично-динамичная Реальность Тёмных Цветов. Монотонность и динамичность существования таких цветовых оттенков образуют особую противоречивость и со-напряжённость; последнее и есть давление.
“Двигаться” не означает “двигаться в определённом направлении”; выбор возможного направления движения здесь – произволен, случаен, относительно скоротечен. И всё же: направленность движений тяготеет к тому, чтобы быть направленностью-вниз; неочевидное нерезкое падение.
Движение цвета вовлекает в себя объектность. Мир движется-в-цвете, – в движении цвета. Движение – внутри, и, одновременно, – во-вне. Объектное – как бы темнеет, как бы растворяется, как бы уходит, как бы исчезает, – рушится. Рушиться – двигаться вниз. Ассоциативный ряд: двигаться вниз – падать – проваливаться – разрушаться – исчезать...
Движение цвета вовлекает в себя субъектность. Субъект (субъектное) в процессе движения падает, проваливается, исчезает. Исчезновение здесь – не завершённость, не свершившееся, не то, что уже произошло, это – процесс, происходящий в настоящем, совокупность моментов, осуществляющихся сейчас. Эта совокупность моментов-сейчас ещё не прошла, – всё ещё можно остановить, но ничего не останавливается; именно потому, что существенное в мире ещё не прошло, но уже проходит, оно (исчезновение) и есть бытийственная угроза.
Движение всего, исчезновение всего свидетельствует о себе намёком, скрыто, ассоциативно. Движение-исчезновение и есть умирание. Тихое плавное скольжение в смерть, если смерть синонимична ничто, отсутствию.. Особый способ открытия-раскрытия-становления-формирования Бытия. Скольжение-ускользание.
Взгляд в сущее – (безразлично: в мир или в себя, во вне или во внутрь) – является взглядом-предчувствием, взглядом-томлением. Экстатическое томление как умирание, как непрерывное, устойчивое переживание процесса умирания. В этом со-переживании со смертью и есть Отчаяние.
Мораль (этика) говорит о Смерти, но о ней не знает; говорить о том, о чём подлинно не знаешь, на когнитивном уровне и означает в данном случае быть моральным. На уровне онтологическом быть моральным – демонстрировать свою неспособность понять Смерть.
Отчаяние знает о Смерти, знает о ней изначально, т.е. всегда, – его знание о ней есть знание-переживание, но Отчаяние не говорит. (Здесь: неспособность к речи; ненужность речи; глупость речи.) Говорить – обращаться к Другому; Отчаяние всегда – в-себе.
Мораль к умиранию готовится, Отчаяние в умирании живёт.
Человек-в-Отчаянии – это человек, вовлечённый в экстатическое переживание умирания; такое переживание часто наивно называется страданием. Возможно, в таком переживании скрывается экзистенциальное всё. Но это всё оказывается падением.
Парадокс Отчаяния: страдание как путь к падению, и, одновременно, непосредственная данность падения, - падения как свершающегося в режиме «здесь и сейчас» события.
Отчаяние и греховность
Отчаяние греховно. Греховность Отчаяния имеет онтологический характер.(4) Грех как моральный поступок всегда вторичен от греха онтологического, укоренённого в самих основаниях природы субъекта. Реальное состояние этих оснований оказывается производным от события грехопадения; следствие грехопадения – это, в первую очередь, сущностная (онтологическая) деградация естества человека, радикальное поражение основных человеческих способностей.
Онтологическая греховность – универсальна; так или иначе она свойственна любому субъективному сознанию. Проявление этой формы греховности может быть явным, и может быть скрытым.
Отрыв субъекта от собственной экзистенциальной реальности, осуществляемый силами морализирующего Das Man, затушёвывает, скрывает – для самого же субъекта – факт своего изначального онтологического падения; мораль, утверждающая свою первичность в субъективном сознании относительно эстетического, тем самым не позволяет обратиться к истокам самосознания, и, соответственно, растворяет факт изначального субъектного падения в действиях, свойственных настоящему времени. Мораль видит лишь внешнюю поверхностную форму греха, и, абсолютизируя эту форму, тем самым, отрицает по сути форму внутреннюю.
Идея о первичности морали в человеческом сознании ( морализм), оборачивается фактическим сокрытием изначального греха, и такое сокрытие само по себе уже есть грех. В отрицании онтологического статуса греха происходит своеобразное его “удвоение”; подобное бегство от осознания собственного несовершенства приводит к погружению, падению в ещё более серьёзное по своей степени несовершенное (греховное) состояние. Морализм обнаруживает, обнажает себя именно как греховная и, соответственно, антиморальная практика; морализм – аморален. В этом – противоречивость и самоотрицание морализма, его неожиданная для себя самого готовность к духовному и экзистенциальному суициду. Провозглашая священность и незыблемость границ, сам морализм этим требованием границы преступает. Морализм – экзистенциально суициидален. (5) Суициидальность, в свою очередь, - это единственно возможное проявление честности морализма.
Отчаяние есть демонстрация именно онтологической формы греховности, – демонстрация как показывание и, одновременно, как переживание. Тёмные цвета Отчаяния, которыми оно окрашивает мир, – цвета именно онтологические, причастные порождению; в Отчаянии онтология – внезапно и необратимо – обретает свой цвет. И этот цвет становится знаком вины: основание-порождение сливается со стихией ночи, с темнотой сумерек, с неясностью и мраком.
Онтологическая греховность в Отчаянии выражена намного более явно, интенсивно и постоянно, чем в “благополучном” сознании; и здесь – ещё один вызов Отчаяния стихии Das Man. Радикальная провокация против Das Man, перманентная война против Das Man, – война, в которой нельзя победить и именно поэтому необходимо воевать до конца, – объективный знак присутствия Отчаяния в мире и, в то же время, один из символов трагичности существования-в-Отчаянии.
Отчаяние – под знаком онтологии – есть фундаментальная неспособность бегства от греха к греху через промежуточные, “невинные” стадии. Траектория становления Отчаяния не здесь и не в этом. Оно есть табу на забвение – на забвение греха. Этот запрет сопровождается ощущением боли. (6)
Отчаяние переживает бытие в его ускользании, в его исчезновении, в его необратимом и постоянном движении-к-смерти. Видеть бытие определённым образом означает определённым образом бытие создавать. – Создавать и видеть – акты одного демиургического уровня. Именно эти акты и отсылают к сфере онтологии; здесь созидается Онтологическое. Видеть Бытие – проявлять себя онтологически. Отчаяние видит Бытие-в-умирании, и, соответственно, творит-в-умирании, творит Смерть.
Творение Смерти есть грех. Вовлечённость в стихию Смертного и Смерти и есть греховность, – именно онтологическая греховность .
Онтологическая греховность парадоксальна: изначально она есть творчество Бытия. Но сотворённое сотворяется-видится как смертное, преходящее, убегающее, текущее; Бытие ускользает, остаётся лишь (псевдо)бытийственный осадок. Смутное, рваное, фрагментарное воспоминание. Бытие как Космос под знаком такого видения необратимо трансформируется в Хаос; сама реальность-видения, свойственная Отчаянию, постоянно балансирует между (незавершённым, смутно видимым) образом Космоса и образом Хаоса; болезненно, непоследовательно стремясь к видению первого, оно не менее болезненно соскальзывает к видению-ощущению образа второго. Во взгляде Отчаяния Реальное становится ХаоКосмосом – Космосом-в-падении.
Греховность никогда не есть нечто ставшее; она всегда – в процессе становления. Исчезновение (уменьшение) бытийственного предполагает становление (возрастание) онтологической греховности. В её недрах – скрытая модель эволюции. Онтологическая греховность склонна к развитию. Это – то зло, которое возрастает.
Онтологическая греховность – пред(а)моральна. Её истоки – не этические, а онто-метафизические (в том смысле, в каком Смерть – “по ту сторону добра и зла”;). Онтология предшествует этике в том смысле, что онтология предшествует всякому ratio и всякой рационализации. (7)
Онтология задаёт форму ratio, именно онтологическое предопределяет все формы видения. Соответственно, онтологическое глубиннее не только рационально-этического, но и эстетического; эстетическое – продукт онтологического. Погружённое в глубины субъектно-бытийственного, онтологическое обнаруживает себя как основание, – основание, обретшее себя после грехопадения.
Онтологическая греховность изначально целостна. Её первое (фундаментальное) проявление – Смерть-умирание Реальности как таковой, – Реальности-вообще, Реальности-в-целом. И смерть фрагментов Реальности происходит так же, как происходит смерть Целого. В этом смысле – на уровне онтологии – греховность всегда последовательна. Эта греховность – логична.
Возможно, это – всего лишь отблеск логики Ада.
Имеет ли Ад собственную логику ? – Возможно, что именно Ад – родина любой (или – изначальной) логики.
Соскальзывая в мутный поток текучести-исчезновения- умирания, отказываясь, или, точнее, – не имея способности увидеть в Бытии нечто иное, кроме процессов распада, абсолютизируя эти процессы, Отчаяние, тем самым, абсолютизирует онтологическую греховность. Оно видит мир так, что в этом мире не остаётся возможности для преодоления греха. И в этом – главный грех самого Отчаяния.
Видя мир умирающим, Отчаяние замыкает Реальность, включающую в себя и мир, и субъекта, подчинённого Отчаянию, границами конечности; сама бесконечность отныне – это всего лишь постоянство-регулярность исчезновения-умирания; бесконечность вводится во внутреннее Мира и замыкается этим внутренним, получая, тем самым, негативное, разрушающее, демоническое значение. Отчаяние демонизирует Реальность. Реальным и действительно сущим Ликом реальности становится Смерть – маска, которую носит – отныне метафизическое – зло.
В такой реальности личность не может быть свободной; Отчаяние и никогда не говорило о свободе: свобода – это не его слово. В демоническом мире не существует свободы; в демоническом мире существует охваченность...; охваченность чем-то как подчинённость чему-то, растворённость в чём-то, маниакальная озабоченность чем-то, привязанность к чему-то... самоотчуждение... Отчаяние гремит цепями, приковывающими его к собственным видениям...
Мир Отчаяния: иррациональность происхождения – постоянство умирания (укоренённость в онтологической греховности) – невозможность искупления – имплицитная погружённость в конечное – (демоническая, иррациональная) несвобода – и (всё же, вопреки всему...) героическая попытка сохранить исчезающее, искренность видения. Попытка Спасения-в-постоянстве-падения. (8)
Примечания:
-
И, соответственно, по ту сторону любой цензуры.
-
Великая (Изначальная) Искренность – это Искренность Любви. Мораль не содержит в себе Любви, для неё Любовь – это скорее цель, задача, то, чего необходимо достичь, и, в то же время, это – то, что морали недостижимо; мораль – нормативна, Любовь – свободна. Любовь – это самореализующаяся попытка принять Другого таким как он есть, таким, каким он является в пространстве свободного видения. И в этом стремлении Любовь – вне нормативности; нормы, вторгающиеся в отношения Любви, как правило, эти отношения деформируют, делают конфликтными, и даже –привязанными к прагматической конкретике, т.е. не жертвенными. Истина Любви, скорее, в действии “вопреки всему” – вопреки прагматической очевидности, вопреки традиционной рациональности, вопреки существованию норм... Так же внеморальным оказывается и Прощение. Прощение – это не нормативное воздание-по-заслугам; наоборот, это – действие вопреки нормам, вопреки очевидности; Прощение, как и Любовь, – несправедливо, но искренне.
-
В этом отличие Отчаяния от Любви. Любовь милостлива, она позволяет всё. Отчаяние – жестоко. При этом они могут – непостижимо, таинственно – совмещаться друг с другом и, даже, переходить друг в друга..
-
< > в данном случае может быть понято и как метафизическое.Саморазрушающаяся стихия морализма имеет и ещё одно основание: морализирующий, обвиняя, игнорирует тот факт, что он сам греховен; соответственно, морализм оборачивается грехом гордыни.
-
Признание существования онтологической формы греха ни коим образом не отрицает формы греха, укоренённой в повседневной человеческой практике; и, наоборот, отрицание онтологии греха рискует превратить сам дискурс о греховности в нечто бессмысленное, смутно-иррациональное.
-
Если вспомнить терминологию Мартина Хайдеггера, то онтология – это Земля, на основе которой утверждается мир (ratio и его производные).
-
Падение не участь только Отчаяния; но так же, как Отчаяние более чётко – в сравнении с неотчаявшимся сознанием – подчёркивает очевидность присутствия онтологической греховности в человеке, так же более чётко оно демонстрирует и факт падшести человека.
-
Падение не участь только Отчаяния; но так же, как Отчаяние более чётко – в сравнении с неотчаявшимся сознанием – подчёркивает очевидность присутствия онтологической греховности в человеке, так же более чётко оно демонстрирует и факт падшести человека.
(Окончание следует)
Последние публикации:
Система и возможность её религиозной интерпретации (2) –
(08/11/2023)
Система и возможность её религиозной интерпретации (1) –
(03/11/2023)
Система, Утопия и антисистема (25) –
(31/10/2023)
Система, Утопия и антисистема (24) –
(25/10/2023)
Система, Утопия и антисистема (23) –
(18/10/2023)
Система, Утопия и антисистема (22) –
(16/10/2023)
Система, Утопия и антисистема (21) –
(09/10/2023)
Система, Утопия и антисистема (20) –
(02/10/2023)
Система, Утопия и антисистема (19) –
(22/09/2023)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
