Онтологические прогулки

 

 

 

Под конец необходимо еще разобрать вопрос о концовке. Помните, в начале данного рассуждения было поставлено четыре вопроса: 1. Как человеку понять, что он выбрал именно то дело в жизни, которое и является именно ЕГО делом? 2. Как в рамках этого дела человеку понять, что он делает что-то действительно стоящее? 3. Как можно поставить точку в том или ином повествовании, то есть сказать себе: «Этот текст завершен»? 4. Как отличить сон от бодрствования?

 

Из рассуждения видно, что все увязалось в один узел, и ответ на один вопрос отвечает на другой и на все сразу. И все-таки вопрос о точке во многом особняковый. Как все-таки поставить точку в том или ином тексте? Ясно, во-первых, что спешка здесь ни к чему. Всякий текст  требует отделки. Мысль эта настолько же не нова, насколько истинна[1]. Однако, призыв оттачивать и всячески выдерживать, совершенствовать текст, по большому счету мало что нам дает. Все равно мы увидим, что в истории  той же литературы разные писатели понимали этот тезис слишком по-разному. Мы, например, не можем предпочесть Гоголя и Сэлинджера, мучительно оттачивающих свои немногочисленные тексты с перфекционизмом, доходящим до болезненности, Диккенсу и Достоевскому, которые писали, писали и писали, - выдавая один толстенный том за другим. Ясно, что Достоевский и Диккенс тоже оттачивали свои тексты, но как-то все же совсем не так, как Гоголь и Сэлинджер.  Да и есть ли тут какая-то «правильная» мера? Если мы подойдем к вопросу чисто технически, то, конечно, потерпим полное поражение. Каждый писатель решает вопрос о мере перфекционизма самостоятельно, ну а то, что среди крупных писателей не бывает не-перфекционистов, подразумевается.

 

Но мы не должны забывать о контексте рассуждения – то есть о сне, пробуждении и бодрствовании. И вот тут понятие точки приобретает совершенно особый смысл. Ранее речь шла о суждении: «Я сплю» - это именно то суждение, которым следует постоянно изводить себя, если вы хотите проснуться, конечно. Аналогом этого суждения при работе с текстом является суждение: «Нет, еще нельзя ставить точку, текст не завершен». Момент пробуждения писателя совпадает с моментом, когда писатель ставит точку в своем произведении. Только поставив точку, писатель может сказать, что он писатель; но только в том случае, если он действительно поставил точку в тот момент, когда он действительно уже может назвать себя Писателем.

 

Искусство пробуждения к жизни есть искусство не считать себя пробудившимся до тех пор, пока уже точно не пробудился. Искусство ставить точку есть искусство не ставить точку до тех пор, пока не поставить точку совершенно невозможно. Этот принцип можно назвать принципом максимального отсрочивания.  Следует всегда исходить из того, что в текст еще можно что-то добавить, или из него еще можно что-то убрать. На практике получается, что авторы почти всегда, уже и отдав текст в печать, оказывается, все еще должны внести некую окончательную правку. И здесь, пожалуй, не стоит винить их в том, что они не руководствовались принципом максимального отсрочивания, скорее именно этот принцип и побуждает их к осуществлению окончательной правки. Не самая приятная для автора правда состоит в том, что точка не может быть поставлена в принципе. Самые последовательные перфекционисты просто лучше других понимают этот тезис. Они и хотели бы поставить точку, но видят, что это невозможно. Точка сменяется точкой, отсрочка следует за отсрочкой. Автор становится смешон, текст по-прежнему не завершен. Извините за переход на стихи, - исправляюсь, и впредь поэзией не занимаюсь.   

 

 

Итак, точка не может быть поставлена. Но точка не может и не быть поставлена. Как выйти из этой тупиковой ситуации? Сказать что-то более обнадеживающее чем «как-то можно» (ведь на практике писатели все же ставят точку) я не в состоянии. Есть такая известная фраза: «Ремонт нельзя закончить, его можно только приостановить», ее еще активно используют в строительном деле, потому что и всякую стройку можно скорее лишь приостановить, но не закончить. Но это касается и всякого вообще дела,  а не только строительного и именно здесь и находит выражение требование максимального отсрочивания в связке с требованием поставить-таки точку. Вопрос лишь в том, следует ли накручивать вокруг этих тезисов-требований какую-то философию, если тема раскрывается и через расхожую фразу о ремонте? Есть ли вообще хоть что-то во всей мировой философии, что, так или иначе, не было бы выражено какой-то расхожей прибауткой? Обещаю как-нибудь рассмотреть это вопрос, но не теперь.

 

 

А пока скажу еще несколько слов о завершении работы. Получается, что речь идет все о той же отделке материала, только не в техническом, а скорее в психологическом аспекте. Если технически человек может предполагать, что он найдет-таки оптимальный вариант, то психологически он (перфекционист) скорее настраивает себя на то, что до конца оптимального варианта в природе не существует.  Но есть ли хотя бы намек на возможность преодоления этого психологического сверх-давления? Намек все же есть. Во всяком случае есть некий психологический порог усталости, дойдя до которого, творческий человек просто уже не может продолжать. Именно здесь дело и «приостанавливается», - дальше просто уже и шага не сделать. В отношении текста это можно выразить такими словами: текст готов к сдаче, когда писатель уже физически не может его видеть, когда его начинает от текста попросту тошнить. Я, правда, слышал этот тезис в разных редакциях и от разных людей, и творчество далеко не всех этих «творческих личностей» хоть сколько-нибудь впечатляло. Ясно, что не всякий текст, от которого тошнит автора, хорош для читателя (вполне возможно, что и читателя будет лишь тошнить от этого тошнотворного текста). Но едва ли есть по-настоящему хорошие тексты, от которых  авторов этих текстов не подташнивало бы. Тошнота – это опять-таки симптом пробуждения, а является ли пробуждение действительным или нет, это вопрос, которому и посвящена вся эта, близкая к окончанию работа (а меня уже начинает от нее все активнее подташнивать).

 

 

 

Если точка равносильна пробуждению, то совершенно особое значение приобретает первая  точка, а это есть  точка, поставленная в первом произведении, сотворившим из писателя – Писателя. Последующие точки, которые он ставит под различными своими произведениями, являются выражением стремления к поддержанию состояния бодрствования, тогда как первая точка в наибольшей степени связана именно с пробуждением.

 

Впрочем, я думаю, что и первую точку настоящий Писатель ставит не один, а  два раза. То есть, скорректировав, стоит назвать ее не первой, но как раз - пробуждающей точкой. В первый раз эта точка ставится когда писатель пробуждается как Писатель (отвечает на вопрос - как ему писать?), и второй раз – когда он выходит на высший из возможных уровней – то есть опять-таки упирается в Абсолют (отвечает на вопрос: зачем ему писать?). Первая пробуждающая точка – это когда писателю-альпинисту покоряется его первая серьезная вершина. Вторая пробуждающая точка – это его Эверест.

 

 

 

Итак, мы видим, что можно привести не только многочисленные случаи, когда человеку кажется, что он проснулся, хотя на самом деле он еще спит, но и разные случаи (уверен, я разобрал далеко не все), ставящие под сомнение принцип бодрствования, когда человек уже бодрствует. Как бы то ни было, только пробудившись, вы получаете возможность ошибаться относительно своих лучших и не самых лучших качеств, не ошибаясь в главном:  то, что вы делаете - делает и вашу жизнь. Ты хочешь петь? - проснись и пой!  

 

P.S. А для того, чтобы лучше пелось, лучше всего – как следует выспаться, конечно!  

 

---