Онтологические прогулки

 

 

 

2. Система как гносеологическая проблема

 

48. Т. к. в данном случае речь идёт об общественных процессах, то под системой понимается общественная целостность (структура), обладающая тотальным характером своего присутствия в социальной жизни. Тотальность присутствия означает, что система охватывает все сферы жизни общества. Это – структура, придающая обществу целостность (объединяющая его), обеспечивающая и регулирующая функционирование и взаимодействие различных внутрисистемных элементов и обеспечивающая дальнейшее существование и развитие общества.

 

49. Система включает в себя экономические, политические, социальные аспекты, институциональные (например, семья, структуры образования и пр.), а также культурные: этические, идеологические, религиозные, эстетические и т.д.

 

50. В рамках такого подхода взаимоотношение системы и природы фиксируется неполным образом. Значительная часть этих отношений остаётся «за кадром». Внутри общественной системы природное осознаётся частным образом: как ресурс, используемый обществом для своего воспроизведения и развития. Природа как целостная система к общественной системе не относится.

 

51. Система как общественная целостность пребывает в состоянии постоянных изменений. Относительно стабильные периоды в жизни системы можно определить как её устойчивые состояния. Каждое из таких состояний обладает определённой конфигурацией. Относительная устойчивость означает, что нечто может пребывать в потоке времени достаточно долго, но, тем не менее, такое пребывание имеет начало и конец. Любое состояние системы – преходяще.

 

51. Все элементы системы непрерывно взаимодействуют друг с другом и предопределяют – в разной степени – формирование друг друга. Изменение одного элемента системы влечёт за собой изменение и всех остальных элементов. При этом скорость таких цепных реакций может быть различной и не всегда фиксируемой.

 

52. Процессы формирования и изменения внутрисистемных элементов соответствуют не классической (ньютоновской) модели причинности, выстраивающей последовательность изменений по принципу «первое изменение порождает второе, второе – третье, третье – четвёртое и т.д.», а модели электрического поля, в рамках которой элементы изначально имеют единую конфигурацию. Когда система сталкивается с каким-либо внешним импульсом, заставляющим её меняться, то меняется система целиком, а не только её отдельные элементы. Под влиянием внешнего воздействия меняются конфигурации элементов. То же самое, но в более медленном режиме, происходит с системой под влиянием её внутренних импульсов.  

 

***

 

53. Первичная теоретическая проблема, возникающая при анализе общественных систем, отчасти сходна с первичной проблемой теологии. Теология, рискуя говорить о Боге, вынуждена признать, что Бог как сверх-сущность оказывается за пределами возможностей человеческого понимания. Катафатическое богословие вынуждено признать, что Бог познаваем лишь отчасти, апофатическое богословие ещё более пессимистично в этом вопросе, утверждая, что Бог ускользает от любого познания. Данная ситуация воспроизводится и в процессе социального познания: система как целостность ускользает от чёткой и всеобъемлющей фиксации. Во всей полноте своих проявлений система является непознаваемой. Во взаимодействии с человеческим разумом то, что обозначается как система, занимает позицию непрерывного ускользания: Детализированные представления о системе не могут претендовать на статус универсальных. Такие представления неизбежно являются локальными, т.е. очевидными лишь с определённой точки зрения.

 

54. Онтологическая проблематичность понимания системы связана с топосом её наблюдения, который неизбежно оказывается точкой, находящейся внутри системы. Но, находясь внутри целого, нельзя составить законченное и полное представление об этом целом. (Н. Луман). Пребывание внутри делает любое восприятие фрагментарным и искажённым.

 

55. Целостность (тотальность) всегда является проблемой для разума, указывающей на пределы его возможностей. Разум не способен фиксировать объективную реальность в её целостности и поэтому подменяет фрагментарно воспринятую объективную реальность собственными образами этой реальности.

 

56. В попытке познания тотальности разум познаёт не столько саму тотальность, сколько самого себя. В этом контексте познание является процессом фиксации субъектом своих собственных границ, в пределах которого мышление субъекта являет себя в качестве конструктивистской деятельности. Последнее предполагает, что разум конструирует образ реальности, а не отображает её в том состоянии, в каком она пребывает «на самом деле». Но в результате такого конструирования всегда существует зазор между конструкцией реальности и реальностью как таковой. Наличие такого зазора (несовпадения, несоответствия) делает, помимо прочего, любые рациональные конструкции хрупкими.

 

57.  Хрупкость концепта всегда указывает на его слабость в долговременной перспективе: хрупкое всегда существует под угрозой своего исчезновения. Но, в то же время, хрупкость предполагает жёсткость. Это качество хрупкости оборачивается стремлением концепта к застыванию, в результате чего его содержание не успевает за изменениями реальности. В этом контексте концепт всегда существует под знаком запаздывания.

 

58. Если фрагментарность восприятия реальности напрямую связана с топосом её наблюдения: «быть внутри» автоматически предполагает «не видеть всего», то деформации образов реальности связаны не только с присутствием человека в мире (М. Хайдеггер) как таковым, но и с рядом опосредованных обстоятельств и качеств: психологических, личностных, социальных, идеологических, общекультурных, ситуативных и пр. Сама иерархия этих качеств (их ценность и соподчинённость друг другу) не может обрести универсальный статус, оставаясь локальной (частной) точкой зрения. Кто-то будет акцентировать внимание на роли и значении психологических факторах, кто-то – на идеологических. Но все эти акцентировки, в итоге, являются личными решениями, ориентирующимися на интересы того, кто им следует, и на всегда-ограниченную группу единомышленников.

 

59. Можем ли мы проследить «объективный генезис» того или иного умозрения таким образом, чтобы итоговое понимание претендовало на бесспорность и окончательность? – Безусловно, нет. Единственная универсалия, возникающая в результате таких анализов, сводится к короткому тезису «так получилось».

 

***

 

60. Первичный образ реальности, возникающий в процессе наблюдения, не является суммативным в том смысле, что он изначально не складывается из отдельных элементов и нюансов, а возникает сразу в форме целостности, которая в дальнейшем подлежит конкретизациям, дополнения и корректировкам. Появление такого первичного образа является не аналитическим, а интуитивным действием субъекта (Р. Декарт, А. Бергсон). Функция аналитики в этом процессе сводится лишь к прояснению того, что уже дано интуитивно.  

 

61. Первичное явление реальности в форме образа указывает на то, что все первичные интуиции обладают эстетическим характером. Это означает, что именно эстетика, а не метафизика, онтология, гносеология и др. тематические сферы интересов разума, является первичной по отношению ко всему остальному, чем обладает теоретическое и практическое мышление.

 

62. Любой теоретический вопрос, затрагивающий частные параметры общественной жизни, является попыткой конкретизации общих эстетических представлений об обществе. Эстетическое – первичное основание для всех частных решений.

 

63. Т. к. все частные гуманитарные дисциплины в своём стремлении к конкретизации проблемных аспектов реальности, отталкиваются от её целостного образа, эстетическое является основанием для каждой из них. Оно определяет вектор становления не только истории и культурологии, но и социологии, политологии, дисциплин, изучающих экономическую жизнь.

 

64. Эстетический образ фиксируется интуитивно. Соответственно, принятие и отрицание эвристических моделей, в которых этот образ, так или иначе, содержится, так же происходит на интуитивном уровне. Мы принимаем или отрицаем ту или иную теорию (гипотезу, модель) не потому, что она включает в себя большой объём информации, или, наоборот, лишена его, а потому, что она изначально либо нравится нам, либо не нравится. Такая реакция производна от интуитивного восприятия.

 

65. Все концептуальные споры, касающиеся понимания реальности (материализм и идеализм, марксизм и неокантианство, линейная историческая модель и идея цивилизации, и пр.), в своём основании являются конфликтом эстетических образов. Эстетический конфликт предшествует всем остальным.

 

66. Любая политическая программа имеет эстетическое основание. Это означает, что эстетическое участвует в формировании не только теоретических концептов, но и концептов практических.

 

67. Не случайно любая подлинная революция сопровождается эстетическим взрывом и провоцирует мощное развитие искусства. Революция утверждает новый образ реальности, и роль искусства в этом процессе более значима, чем роль конкретной революционной идеологии.

 

68. Когда та или иная идеология встаёт на защиту интересов конкретной социальной группы, это предполагает, что наличие такой группы как данности должно быть осознано целостно, т.е. эстетически.

 

69. Все социальные категории (государство, народ, социальная группа и т.д.) наряду с экономическими, политическими, культурными основаниями включают в себя и основания эстетические. На уровне непосредственной фиксации то же государство, например, является эстетическим концептом в не меньшей степени, чем социально-политическим.

 

70. История как способ самопонимания общества так же имеет эстетическое основание. Движение истории – это движение от одной конфигурации общества к другой. Разные эпохи – это разные эстетические образы, сменяющие друг друга. История как общественный процесс – это движение исторических образов.

 

71. Первичность эстетического предполагает, что и борьба за будущее, если понимать под ним результат осуществления определённого сценария, является борьбой за утверждения конкретного эстетического образа этого будущего (Н. Срничек и А. Уильямс) и конкретного типа эстетики.

 

72. Любая глобальная политическая программа, игнорирующая вопросы эстетики и развития искусства, но, при этом, претендующая на то, что бы формировать образ будущего, обречена на поражение.

 

***

 

73. Первичность эстетического означает, что ни одна сфера человеческой деятельности, в т. ч. и искусство, не обладают монополией на него. Но в современных условиях именно искусство имеет те технологии, которые позволяют ему взаимодействовать с эстетическим наиболее интенсивно.

 

74.  Борьба за новый образ будущего сегодня – это борьба за новое искусство и новые визуальные формы. Будущее утверждается, в первую очередь, не как концепт, а как поток ассоциаций и образов, обретающих некое привычное (устойчивое) присутствие в сфере повседневного существования.

 

75. Борьба за новое искусство становится борьбой за идеологическую и культурную гегемонию. Идеи становятся действенными только тогда, когда обретают эстетическую яркость. 

 

76. Но становление будущего предъявляет свои требования и к самому искусству. Если оно хочет соучаствовать в этом процессе, оно должно измениться. В своём сегодняшнем состоянии искусство не способно выполнить эту задачу. Всё, что сегодняшнее искусство способно сделать, это либо погрузить общество в состояние бессмысленного субъективизма, либо наделить его катастрофической, депрессивной перспективой существования. Актуальной, главной задачей искусства становится возвращение к реальности и наделение образов этой реальности позитивными содержаниями.

 

77. Язык современного искусства по преимуществу это язык модернизма, постмодернизма и антиутопии. Но образ будущего постольку, поскольку он претендует на реальность, требует от искусства поворота к реализму. А такой реализм не может быть апологетическим по отношению к современности. Наоборот, он должен способствовать превращению современности в прошлое. Соответственно, этот реализм должен быть критическим реализмом.

 

78. Подлинный критический реализм должен обладать критическими интенциями не только по отношению к миру, но и по отношению к себе самому, к своим предшествующим стадиям становления. Он не может сводиться к простому копированию художественных норм и методов прошлого. Его задача – выработать свой собственный художественный язык. Всё подлинно действенное является уникальным. Всё типичное – инерционно и имитативно.

 

79. Судьба подавляющего большинства произведений современного искусства – исчезнуть одновременно с той фазой становления общественных систем, внутри которой эти произведения появились. И в этом нет ничего необычного и экстраординарного: большая часть всего того, что создаётся историей, исчезает бесследно. И если бесследно исчезают люди, то не стоит удивляться тому, что такая же судьба ждёт и то, что этими людьми было создано.

 

80. Всё, что существует в реальности, существует в ней под знаком временности. Временность склонна к анонимности. В этой перспективе задача искусства, открывающего путь в будущее, – сделать своё дело и умереть. 

 

***

 

81. Если содержание системы не может быть в полной мере выявлено, то, следовательно, мы используем термин, смысл которого нам до конца не ясен. Главный гносеологический вопрос, порождённый этой ситуацией, сводится к следующему: существует ли система в действительности. Или: является ли мир в действительности системой?

 

82. Т.к. на вопрос о действительном состоянии реальности и способе её самоорганизации исчерпывающим образом ответить нельзя, необходимо признать, что идея общественной системы – это допущение, обладающее высокой степенью убедительности. Его распространённость в общественном сознании связана с обстоятельствами его возникновения (происхождения) и его принадлежностью к культурной традиции, основную часть которой субъект воспринимает некритически – в процессе социализации.

 

83. Если общество не может создать теории, на основе которой может быть достигнуто исчерпывающее (окончательное) понимание процессов общественной жизни, её движущих сил и законов, если таковые имеются, то возникает вопрос: зачем нужны социальные теории? – Среди множества ответов на него, необходимо обратить внимание на следующий: каждая теория является эвристической моделью. Модель позволяет упорядочить наши представления о социальном мире или его частном аспекте в соответствии с теми проблемами, которые актуальны для общества в настоящий момент. Модель даёт не абсолютное, а условное понимание таких проблем и позволяет выработать направление, в соответствии с которым они могут быть решены. Сами решения никогда не бывают идеальными, т. к. опираются лишь на приблизительное понимание происходящего и отталкиваются, в первую очередь, от частных интересов одной из социальных групп. Но другой возможности обрести способность к действию у общества нет.

 

84. Т. к. ни одна из эвристических моделей не объясняет всего, то каждая из них обладает смысловой неполнотой. Соответственно, каждая модель является всего лишь версией понимания событий и всегда открыта для критики. Но критика, как правило, не отменяет модель, а корректирует её. В связи с этим возникает следующий вопрос:  почему, в итоге, модели (теории), обладавшие высоким авторитетом в прошлом, в настоящем (часто внезапно) теряют этот авторитет? – Основная причина – не в проблемах соотношения теоретических принципов и фактов, а в факторах более общего порядка: время меняет общую конфигурацию исторической жизни и модель, пришедшая из прошлого, этой новой конфигурации перестаёт соответствовать.

 

85. Каждая новая общественная конфигурация имеет свой собственный набор актуальностей, т.е. задач и проблем, которые общество считает важными. Теории прошлого способны прореагировать на эти проблемы лишь опосредованно. Именно это обстоятельство и снижает интерес к ним. Можно сказать, что проблема устаревания теории связана с несоответствием двух образов реальности: того, что присутствует в теории, и того, что общество видит перед собой в данный момент.

 

86. Значительная часть теоретических моделей, связанных с социально-политической проблематикой, утрачивают свой авторитет, не будучи опровергнутыми.

 

87. Убедительность эвристической модели (концепта) – ситуативна. Она проявляется здесь и сейчас. Если модель переживает исторический момент своего возникновения, то, следовательно, её содержание пребывает в состоянии перманентной интерпретации.

 

88. Но сам факт того, что модели, несмотря на свою неполноту и условность, могут обладать убедительностью, показывает, что общекультурные (исторические) факторы обладают большим значением для этих моделей, чем факторы частного порядка. Общий тип культуры, внутри которого формируется модель, более важен для её генезиса, чем факторы частного порядка. Принадлежность к определённой эпохе для конфигурации модели важнее, чем частные аспекты экономики, этики, политики, с которыми она взаимодействует непосредственно.

 

89. При всей разности средневековых теорий, на каждой из них лежит очевидный отпечаток своего времени. И эта «печать эпохи» предопределяет их содержание в большей степени, чем индивидуальная постановка вопросов и, соответственно, индивидуальные ответы на эти вопросы. То же можно сказать и о теориях, относящихся к XIX веку, и о теориях, относящихся к любой другой эпохе.

 

90. Общее между воззрениями, принадлежащими к конкретному историческому времени, всегда более существенно и значимо для этих воззрений, чем частные различия между ними.

 

91. В приоритете исторической общности над частными индивидуальными элементами, присущеми теоретической мысли, нет ничего экстраординарного и уникального. Сходным образом обстоят дела и в сфере социальной коммуникации. Индивидуальные мировоззрения эпохи, в первую очередь, сформированы эпохой как таковой, и лишь во вторую – частными предпочтениями и решениями. Личность формируется в горизонте историчности. И этот горизонт обладает едиными чертами в самых разных индивидуальных восприятиях. Теории – это знаки остывшей субъективности. Они подчиняются тем же персоналистическим нормам, что и любое непосредственное мировоззрение.

 

92. Историческая общность воззрений одной эпохи раскрывается не только благодаря общим контурам мира, внутри которого действуют их создатели, но и в связи с единым проблемным полем, актуальным в это время. Соответственно, можно предположить, что основа распространённости теории связана не столько с её положительным содержанием, сколько с фиксацией проблем, на которые эта теория реагирует. В рамках социальной аналитики вопросы всегда важнее ответов. Вопросы – универсальны, а ответы относятся к сфере частных мнений.

 

93. В начале ХХ века сочинения Маркса и Фрейда читали не только те, кто считали себя марксистами и психоаналитиками. Популярность и того, и другого обеспечивалась не за счёт сторонников, а за счёт более широкого круга читателей, большинство которых относилось к этим авторам критически. Этот круг интересовался самой диагностикой актуальных проблем, не соглашаясь с предложенными способами их разрешения.

 

94. Актуальность работ Маркса и Фрейда связана с фиксацией этими авторами того кризисного состояния, в котором оказался новоевропейский утопический проект. Фрейд затрагивает субъективные аспекты этого проекта («личность есть мышление, мышление есть логическая связность»), Маркс – объективные (представления о необратимости и высокой скорости исторического прогресса). И то, и другое после 1848 года продемонстрировало собственную проблематичность. В той мере, в какой Новое Время сохраняет своё присутствие в настоящем, сохраняется актуальность проблем, присущих этому типу мировоззрения, и, соответственно, актуальность работ Маркса и Фрейда.

 

95. Проблема сама по себе всегда является знаком онтологической негативности. Проблема – это отрицание всех тех решений (знаков позитивности), которые имеются в наличии в данный момент. И именно проблемы оказываются знаком консолидации. Эта ситуация может быть спроецирована на сферу коммуникации: людей объединяют, в первую очередь, не положительные, а отрицательные факторы. Фактор человеческой смертности позволяет людям легче договариваться друг с другом даже тогда, когда они внутренне не вполне согласны со своими собеседниками. Тень смерти предрасполагает к компромиссам. Точно так же, нехватка чего-либо или угроза потери становятся основным фактором, обеспечивающим социальную консолидацию и солидарность.

 

96. Онтологическое  влияние негативности на существование во французском экзистенциализме было опознано как интеграция Ничто в Бытие. В христианской традиции оно определяется как след грехопадения. В данном случае ранняя христианская мысль и атеистический экзистенциализм – это примеры двух разных исторических реакций на одно и то же проблемное поле. Аврелий Августин и Жан-Поль Сартр дают разные частные ответы на универсальный вопрос. Но поскольку в любом ответе сохраняется след вопроса, и тот, и другой, принадлежа к прошлому, сохраняют относительную актуальность в настоящее время.

 

***

 

97. Первичная (базовая) ценность эвристической модели связана с актуализацией ею проблемного поля. Конкретное решение – в рамках такой модели – существующих проблем способствует формированию вторичной (дополнительной) ценности модели. Ответ всегда менее значим, чем вопрос.

 

98. Ни одна социальная теория не даёт универсальных окончательных ответов на вопросы, вызвавшие её к жизни. В этом контексте ни один ответ никогда не равен вопросу. В таком несоответствии присутствует отзвук превосходства реальности над любым её рациональным осмыслением.

 (Продолжение следует)