Онтологические прогулки

Тезисы к ежегодной конференции кафедры философии МГОПУ, 13 марта 2017 г.

1. Как бы мы не определяли философию (наука, особая форма мышления, искусство, теоретическая форма идеологии и т.д.), мы в любом случае должны исходить из принципа, что она не является абсолютно автономной формой культуры. Философия всегда связана с культурой в целом; непосредственное содержание философии и форма, которую она принимает, всегда характеризует общие процессы, происходящие в сфере культуры и общее состояние культуры. В культурологической перспективе существование философии симптоматично: частное указывает на состояние общего.
    
2. В этом контексте особое значение имеет событие возникновения философии. Это событие — знак того, что внутри культуры появилось нечто принципиально новое и этот новый элемент меняет саму структуру культурного пространства.
    
3. В связи с термином структура мы неизбежно выходим на тему наличия аксиоматических содержаний в сфере рациональных представлений. По отношению к культуре в целом эти аксиоматические содержания часто выступают в качестве допущений, предположений или моделей. Анализируя «культурное целое» мы опираемся на некую модель, в соответствии с которой формируется понимание. Исходя из этого мы можем опираться на органицистскую модель понимания культуры (Жанбатиста Вико, например), и тогда культура будет пониматься по аналогии с организмом, можем исходить из предположения, что культура — это некая саморганизующаяся система (Аристотель), или мыслить культуру как некое единое смысловое пространство (герменевтика). Конкретный выбор модели здесь не важен, важно положение, присутствующее во всех этих подходах: всё, происходящее в сфере культуры внутренне взаимосвязано. Соответственно, всё частное является отражением общих фундаментальных процессов.
    
4. На эту базовую структурную модель понимания процессов культуры накладываются модели частные, при помощи которых культура обретает историческое измерение и направленность и смысл исторических процессов конкретизируется. Для новоевропейской теоретической мысли такой моделью является линейная модель понимания истории. Согласно этой модели история — это процесс развития, т.е. процесс усложнения и совершенствования социальной жизни, и это развитие имеет объективный, необходимый характер. Соответственно, каждая новая культурная форма в контексте линейной модели интерпретируется как продукт общественного развития (становится своеобразным символом развития) и, тем самым, характеризует собой современное ей состояние культуры как более совершенное относительно прошлого.
    
5. Соответственно, и возникновение философии в контексте линейной модели так же воспринимается как ещё один большой шаг общества, идущего по пути прогресса. Последующее отождествление философии с наукой, которая возникла чуть позднее, в данном случае почти неизбежно. - Всё новое оказывается специфическим раскрытием потенциальных возможностей, содержащихся в старых формах. Следовательно, элементы научности должны присутствовать в преднаучных формах миропонимания. Философия с её высоким уровнем рационализации мышления оказывается наиболее близкой к науке из всех донаучных форм культуры. И, следовательно, с точки зрения линейной модели, в философии должно содержаться то зерно, которое впоследствии превратится в научное познание.
    
6. Чем выше ценностный статус науки в общественном сознании, тем больше вероятность превращения философии в одну из научных дисциплин. В ситуации, когда наука монополизирует право свидетельствовать об истине, научный статус философии автоматически увеличивает значимость философских теорий и, попутно, повышает статус философов как профессиональной группы (корпорации).
    
7. Данное понимание природы философии может быть охарактеризовано как частный случай сциентизма. Способы обоснования сциентизма достаточно разнообразны, но, тем не менее, все они производны от линейной модели понимания истории. Авторитет линейной модели автоматически усиливает авторитет сциентизма. В итоге, научный характер философии обретает все черты некой культурной аксиомы (или догмы), не нуждающейся в каких-либо специальных обоснованиях. Такой подход характерен и для отечественной философии советского периода. Весьма показателен, типичен применительно к этому случаю подход А.Н.Чанышева, одного из ведущих советских философов 1970-1990-х годов. Всё, что предшествует возникновению науки и обладает связью со сферой знания, Чанышев определяет в качестве протонауки. И находит эту протонауку практически во всех более-менее крупных древних цивилизациях.
    
8. Безусловно, линейная модель понимания истории имеет и проблемные аспекты; но когда утверждение превращается в догму (в часть традиции, в нечто «само собой разумеющееся»), всё проблемное и неочевидное «уходит в тень». Усиливается значимость главного вывода: каждая новая форма культуры (в данном случае — это философия) есть знак того, что общество вступило в новую, более совершенную фазу своего существования. При этом представления о таком совершенном существовании не конкретизируются. Часто игнорируется даже то обстоятельство, что переход общества к какой-либо новой стадии своей жизни предполагает радикальную ломку существующих традиций. А подобные изменения, превращающие значительную часть общества в социальных аутсайдеров, имеют очевидный трагический характер. - Конкретные теории, опирающиеся на линейную модель понимания истории, часто вообще не ставят вопроса о «цене прогресса». Стремясь фиксировать макросоциальные показатели общественной жизни, они, по сути, растворяют всё индивидуальное в коллективном. Следствием таких действий становится невольная мистификация реальных причин возникновения философии, связанных именно с индивидуальным существованием субъекта. Философия осознаётся как реакция культуры на некие общественные потребности, а анализ проблематики индивидуального существования механически сводится к теме роста знания. Все жизненные потребности личности оказываются встроенными в такую гносеологическую перспективу; личность отождествляется с «жаждой знания» и этим фактором описание её жизненного мира исчерпывается.
    
9. На негативные аспекты изменений, происходящих в древнегреческом обществе в постархаический период, обращали внимание и сами греки. Более того, для них именно негативная сторона происходящего была наиболее важной. Изменения в обществе воспринимались ими, прежде всего, как процесс разрушения основ социальной жизни или, по крайней мере, как значительное ухудшение, а не как создание чего-то нового, что обладает очевидным положительным содержанием. Такое понимание событий присутствует уже у Гесиода (VIII в. до н.э.), и в дальнейшем регулярно воспроизводится. Греческая постархаика воспринимает свою современность негативно; но это обстоятельство линейной моделью истории, ориентированной на идею развития (прогресса) по сути игнорируется.
    
10. Представление о том, что новая структура знания является следствием предшествующего роста знания, относится к накопительной модели знания, возникшей по аналогии с капиталистической экономической моделью и сопровождающей линейное понимание истории начиная, как минимум, с XVII века. Основное содержание этой модели сводится к постулату: процесс накопления знаний автоматически перестраивает структуру знания. Т.е. количественные элементы системы непосредственно влияют (по сути предопределяют) её качественное состояние. Ряд исследований ХХ века показал, что накопительная гносеологическая модель неверна. Томас Кун в «Структуре научных революций» показывает, что накопительная модель знания возможна только в рамках существования устойчивой гносеологической (эвристической) парадигмы, но любая подобная парадигма временна; соответственно, периоды «спокойного» накопления знания сменяются периодами глобальной трансформацией базовых элементов картины мира («революционная наука»), после чего большие комплексы знаний, накопленных в предыдущий период дискредитируются и утрачивают либо актуальность, либо сам статус знания. Кун подчёркивает в своей работе, что смена парадигм не является «внутренним делом» гносеологии; причины этого события выходят за пределы гносеологической деятельности и связаны с фундаментальными изменениями всей общественной жизни. «Революционная наука» является следствием значительно более масштабной культурной революции. (Если не использовать в данном случае термин «наука», то возникновение философии может быть органично вписано в модель смены парадигм.) С выводами Куна соотносятся и выводы, присутствующие в ряде структуралистских работ. Клод Леви-Стросс, в частности, обращает внимание на то, что структура знания обладает крайне высокой степенью пластичности и интерпретативности по отношению к конкретным общественным представлениям и знаниям. Вследствие этого любая структура знания обладает большой прочностью: она позволяет адаптировать к своим принципам любое количество нового знания без каких-либо серьёзных структурных изменений. (Среди современных исследователей эту точку зрения поддерживает, в частности, Карл Хюбнер). Применительно к античности данный вывод означает следующее: если бы античная мифология была предоставлена «самой себе», т.е. не испытывала бы давления со стороны внешних, «внегносеологических» факторов, то она существовала бы вплоть до настоящего времени, но становилась бы при этом всё более объёмной.  Новые знания оформлялись бы в новые мифы, при этом мышление продолжало бы оставаться мифологическим.
     
11. Одну из самых ярких демонстраций того, что в случае смены парадигм накопительная модель перестаёт работать, предъявляет нам история западноевропейской философии XVI – XVII веков. - Сотни и тысяч понятий, моделей, методик, созданных средневековой схоластикой, оказались невостребованны новой, научной философией. В результате смены парадигм большая часть схоластического наследия погрузилась в состояние забвения. И вряд ли понятийный аппарат схоластики XVI века когда-либо из этого состояния выйдет.
     
12. Линейная модель понимания истории искажает ситуацию возникновения философии по крайней мере в трёх аспектах: 1) она склонна игнорировать противоречивость социальных процессов в постархаический период и, вследствие этого сводить возникновение философии к действию исключительно положительных исторических факторов, 2) тем самым фальсифицируются реальные условия существования личности в данный исторический период, 3) появление философии интерпретируется как результат накопления знаний, т.е. как специфическое проявление гегелевского закона перехода количества в качество в рамках единой парадигмы понимания реальности (накопительная модель знания).
     
13. Для фикций, сформированных линейной моделью, необходимо сопоставить процесс возникновения философии и декларируемые ею цели с общим состоянием культуры в этот период, но без дополнительных структурных посредников — вне моделей развития, роста знания, прогресса разума и производительных сил и т.п. Единственной структурной моделью, которая в данном случае сохраняет своё значение, является модель, согласно которой культура есть целостная структура (система).
     
14. Ключевым моментом для понимания обстоятельств возникновения философии является её связь с основными проблемами мировоззрения. Философия всегда, во все эпохи ориентируется на прояснение основных проблем мировоззрения; стремится ответить на основные вопросы мировоззрения. Эти вопросы (проблемы) делятся на две взаимосвязанные группы: 1) вопросы о смысле существования и 2) вопросы о будущем — о будущем как перспективе индивидульного существования и будущем как перспективе существования коллективного. Связь философии с мировоззренческой проблематикой предельно устойчива, в связи с чем отказ философии от разрешения проблем данного типа может считаться симптомом деградации философии, в рамках которой само существование этой теоретической дисциплины утрачивало смысл.
     
15. Фиксируя связь философии с центральными темами мировоззрения, мы опираемся на следующее допущение: эти темы раскрываются в форме вопросов, т.е. неких неясностей, нуждающихся в прояснении. Само словосочетание «основные вопросы мировоззрения» сегодня звучит как клише, не требующее по отношению к себе какого-либо критического отношения. Такое восприятие в рамках современной культурной ситуации вполне оправдано: современная культура не имеет чётких представлений о смысле и целях человеческого существования, а так же о перспективах этого существования. Но является ли подобная ситуация универсальной? Или, формулируя этот вопрос иначе: характерна ли данная ситуация для всех культур или же она характеризует лишь состояние той культурной традиции, внутри которой мы пребываем? (Под термином «культура» в данном случае понимаются локальные социо-этнические, региональные традиции, локальные формы социальной самоорганизации. Т.е. по сути термин «культуры» синонимичен термину «общества»).
     
16. В контексте обсуждаемой проблемы уместен и следующий вопрос: как оценить состояние культуры, которая не может удовлетворительно ответить на вопрос о смысле существования субъекта? При этом необходимо учитывать, что тема человеческого существования — это центральный элемент любой картины мира. И если культура оказывается неспособной дать на этот вопрос чётких ответов, то её состояние необходимо определить как состояние кризисное.
     
17. Термин «кризис» означает «переходное состояние» и указывает на некую временную (локальную) фазу в становлении процесса. Эрик Эриксон на примере индивидуальных кризисов показал, что они являются сопутствующими элементами процесса развития индивидуальности и в этом контексте — неизбежными. И оценки кризиса напрямую связаны не столько с самим фактом его возникновения, сколько с его последствиями. И если результатом кризиса становится переход личности к новой, устойчивой фазе развития, то и сам кризис может быть оценён положительно. Если, наоборот, результатом кризиса становится разрушение личности, оценки этого процесса оказываются негативными. При этом Эриксон обращает внимание, что даже положительный сценарий развития личности не должен игнорировать факта болезненности переживания кризиса. Культура — это коллективная личность, и с определёнными оговорками на неё могут быть распространены модели понимания, изначально связанные с индивидуальной психологией. Культура так же как и индивидуальная личность, преодолевает кризис болезненно. В этот момент общественное сознание погружается в состояние хаоса, ценностной дезоориентации и ценностного релятивизма, разочарования в коллективном опыте. Очень ярко это состояние культуры описано Э.Р. Доддсом в его книге «Греки и иррациональное».
     
18. Для любой культуры кризис — это неизбежное явление. Главный вопрос в этом контексте: как долго этот кризис длится?
     
19. Возвращаясь к вопросу, поставленному ранее, - вопросу о том, является ли проблематичность основных мировоззренческих вопросов универсальной, т.е. качеством, присущим всем культурам, необходимо отметить: подобная проблематичность для большинства культура — лишь короткие моменты в рамках общей историиих существования. «Смутное время» - это опыт, известный подавляющему большинству культур, но большая часть их жизни проходит в состоянии относительной стабильности.Культуры архаического и постархаического типов (традиционные) культуры раскрывают основные темы мировоззрения не в форме вопросов, а в форме ответов — в форме чётких жизненных предписаний, имеющих директивный характер. В архаических культурах эти предписания даются в мифологической форме, в традиционных культурах — в религиозной форме.
     
20. Под традиционными культурами в данном случае понимаются культуры городского типа. Возникновение города предполагает интенсификацию процессов разделения труда, развитие товарно-денежных отношений, резкое углубление социального неравенства и формализацию межличностных отношений. Реакцией на эти новые черты реальности и становится религия, имеющая городское происхождение. В некотором смысле религия — это рассказ о том, как Бог (или боги) приходит в город.
     
21. Традиционным культурам знакомы сомнения по поводу тех или иных тем мировоззренческого характера, но подобные сомнения для них — лишь моменты в процессе их исторического становления. Традиционалистской реакцией на кризис оказывается либо трансформация мифологии в религию (в случае перехода от архаики к постархаике), либо реформа уже существующей религии, либо создание религии новой. После того, как кризис оказывается преодолённым, общекультурная картина вновь обретает чёткость своих главных, центральных положений.
     
22. Безусловно, культуры архаические (мифологические) и постархаические (религиозные) образуют абсолютное большинство среди культур, когда либо существовавших и существующих в настоящее время. Тем не менее, можно говорить и о существовании культур иного типа, которые можно определить как динамические культуры. Этим культурам свойственна следующая особенность: однажды вступив в фазу глобальных изменений (что в рамках их картин мира отражается в форме кризиса), они оказываются неспособными из этого состояния выйти. Различия между традиционным и динамическим типами культуры не соответствуют антитезе «статичность — изменчивость». Меняются все культуры, в т.ч. и архаические. Различие — в скорости и, соответственно, формах изменений: изменения в традиционных культурах происходят постепенно, и благодаря этому традиция успевает эти изменения адаптировать — приспособить к себе и самой приспособиться к ним; в этом контексте традиция есть знак не чего-то застывшего, неизменного, а именно — знак (форма) постепенности жизненных изменений. Культуры динамического типа, наоборот, изменяют посредством резких прыжков, к которым существующие традиции не успевают приспособиться.
     
23. Культур динамического типа значительно меньше, чем культур традиционных. К динамическим культурам, в частности, можно отнести китайскую, индийскую, персидскую... И, безусловно, древнегреческую (античную). Возможно, сам факт обнаружения философии или её аналогов внутри какой-либо культурной традицииможет считаться основанием для определения её как культуры динамического типа.
     
24. На уровне мировоззрения кризис проявляется как утрата важнейших мировоззренческих смыслов. Культура как целостность на эту ситуацию реагирует. На примере древнегреческой культуры мы видим, как происходит мобилизация всех культурных форм для решения мировоззренческих проблем. На эту цель ориентируются древнегреческие религии — и уже существующие, и вновь возникающие, искусство — трагедия, лирическая поэзия, идеология, и в этот же исторический момент появляется философия. В связи с этим можно говорить о философии как о реакции культуры на собственный кризис. Показательно, что возникновение философии происходит одновременно (или почти одновременно) с возникновением целой серии новых культурных форм: лирической поэзии, медицины, чуть позже — софистики, которую в V и в 1-й половине IV вв.. до н.э. греки не объединяли с философией, а, наоборот, различали и противопоставляли. Сегодняшнее величие философии связано не с какой-либо абсолютной уникальностью этой культурной формы, а с тем обстоятельством, что из всех новых форм, являющихся, по сути, одной серией, продуктом одной культурной волны, именно философия смогла выжить; другие формы этой серии либо стали частью философии, либо серьёзно изменили собственное содержание, либо исчезли. Показательно, что и изначальный статус философии отличался от сегодняшнего: если для нас философия — это универсальная форма миропонимания, возвышающаяся над любым местом (почвой) и временем, то для греков изначальное понимание философии более локализовано: если следовать немецкой модели периодизации философии (гегелевская школа), то автором этого названия является Пифагор, если следовать французской (П. Адо, Ж. Бофре), то тогда авторство принадлежит Платону, но в обоих случаях термин «философ» распространяется на ограниченный круг людей — на представителей определённой школы — членов пифагорейской общины либо членов Академии. По сути, изначально философия обозначает не столько тип мышления, сколько — определённую корпорацию. В случае с Пифагором ситуация с этим термином оказывается даже несколько ироничной, т.к. имя «философ» противопоставляется представителям Милетской школы.
     
25. Преодоление кризиса как утраты универсальных мировоззренческих ориентиров предполагает ориентацию культуры на унверсализм: вместо старых универсалий должны возникнуть новые. Но именно этого в жизни культур динамического типа не происходит: все мировоззренческие идеи, возникающие в этот период, имеют не универсальный, а локальный характер. Это означает, что эти идеи обретают признание лишь внутри локальной среды; имеют частное значение. Чтобы не говорилось античными философами по поводу того, что «истина — одна для всех», доступ к пониманию такой истины был ограничен: в первую очередь в связи с разным уровнем интеллектуального восприятия и уровнем образования; во вторую очередь — в связи с противостоянием разных школ друг другу. - Истина, безусловно, одна для всех, но истина Платона отличается от истины Аристотеля.
     
26. Динамическая культура оказывается неспособной создавать универсальные идеи, т.е. такие идеи, которые получили бы признание во всех социальных группах; вместо этого она создаёт идеи локальные. У таких идей есть ещё одна особенность: они долго не живут. Сроки их жизни совпадают, в лучшем случае, со сроками жизни нескольких поколений. И даже тогда, когда формально идея вроде бы живёт дольше, фактически это означает, что с течением времени — сохраняя имя — она обретает новую интерпретацию. Пифагорейство V в. до н.э. не тождественно пифагорейству IV в. до н.э., платонизм IV в. до н.э. отличается от платонизма III в. до н.э. У этой особенности культурного творчества есть и позитивный аспект: идей создаётся много. В некотором смысле динамические культуры — это «фабрики идей», работающие непрерывно.
     
27. Возникновение и последующее существование культур динамического типа имеет свои последствия — и в сфере «большой истории», где главными субъектами обказываются большие социальные группы (народы, государства, цивилизации), и в сфере истории личностной, т.е. связанной с индивидуальным существованием. И эти последствия отличаются друг от друга. В рамках «большой истории» мы наблюдаем рост и возвышение одной из культур динамического типа — культуры западноевропейского. С XV века эта культура вступает на путь устойчивого технического развития. Благодаря этому обстоятельству западноевропейская культура превратилась в мировую, а развивающиеся технологии становятся важнейшим фактором социальной жизни. И сегодня все мы в значительной степени — продукты таких технологий. Процесс технологического роста сегодня воспринимается как необратимый процесс. Одно из важнейших последствий технологического роста — расширение внеличностных возможностей человека: транспорт, коммуникации, медицина, доступ к информации и т.д. Безусловно, такие последствия существования динамической культуры мы можем в целом оценить положительно, но будем помнить, что глобальные возможности создают и глобальные проблемы. Вследствие этого сегодня мы существуем в «обществе риска» (У.Бек).
     
28. Свои последствия имеет существование динамических культур и для личности. Важнейшим из них является процесс индивидуализации. Индивидуализация — фактор, по степени своей глобальности вполне соразмерный с технологическим фактором; это — одно из онтологических оснований нашего сегодняшнего существования и критика феномена индивидуализации (индивидуальности) неизбежно превращается в самоотрицание, в специфическую форму солипсизма. Но, при этом, мы можем зафиксировать сопутствующие процессу индивидуализации явления. Важнейшее среди них — это утрата универсальных мировоззренческих ориентиров; основные элементы мировоззрения превращаются в проблему. Следствием такой дезоориентации становится феномен «несчастного сознания». Этот феномен был известен уже Сократу, который говорит о том, что «несчастное сознание» преобладает в обществе. Но Сократ, по крайней мере, имеет представления о том, что надо делать для того, чтобы «несчастное сознание» превратилось в «счастливое». Т.е. в конце V в. до н.э. счастье воспринимается как продукт рациональных действий индивида, и, соответственно, является вполне достижимым. Но уже следующее поколение воспринимает этот феномен по другому: для Платона — обретение счастья — это случайность, не зависящая от действий человека. А ещё позже «счастье» начинает осознаваться либо как короткое мгновение жизни, либо как некая иллюзия. - Динамическая культура склонна конституировать «несчастное сознание» в качестве некоего естественного, нормального состояния личности.
     
29. В связи существованием «несчастного сознания» как массового явления философия может быть понята как стремление осмыслить такое сознание, его структуру, причины возникновения и возможности, и, в то же время, является специфическим способом изменения несчастного сознания — способом его преобразование в сознание счастливое.
     
30. Развитие технологий оценивается, как правило, при помощи параметров, соответствующих понятию «уровень жизни»; индивидуальное существование предполагает в качестве основных параметры, относящиеся к понятию «качество жизни». И на примере истории западной культуры мы видим, что эти параметры не совпадают; более того, часто они вступают в конфликт друг с другом. Рост возможностей культуры в целом, ориентированный на идею достижений, отбрасывает тень на индивидуальное существование в форме глобальных личностных проблем. В связи с этим можно говорить, что мы существуем и будем существовать в дальнейшем в условиях перманентного мировоззренческого кризиса.
     
31. Подобная ситуация способствует возникновению вопросов, на которые сегодня нельзя ответить однозначно: не существует ли вся европейская культура после IX в. до н.э. под устойчивым знаком декаданса, упадничества, когда неспособность культуры внятно ответить на основные вопросы человеческого существования относительно компенсируется её повышенной активностью в сферах материальной жизни? Не является ли акцент в развитии технологий, при всех своих успехах и достижений, всего лишь прикрытием творческого бессилия культуры в сфере высшего, духовного творчества? И не является ли исторический момент выхода древнегреческой культуры из архаики той коллективной «травмой рождения», которая предопределила сущностные границы этой культуры, а в реалиях XXI века и границы культуры вообще? И не является ли любое современное стремление к созданию универсалий по сути своей имитативным, фиктивным, - стремлением, чья главная цель заставить нас забыть о том, что «золотой век» остался в прошлом, и все наши технические и геополитические успехи, а со временем, наверное, можно будет говорить и о межгалактических, это не стремление узнать фундаментальную универсальную истину о себе самих, а лишь серийные попытки забыть о том, что сама способность обрести такую истину утрачена нами навсегда?...
     
32. Возвращаясь к ситуации философии, к теме соотношения философии и культуры в целом, необходимо отметить следующее обстоятельство: чем индивиду хуже — тем лучше для философии, тем более сильный импульс она получает для своего становления. И вглядываясь в будущее, рискну отметить следующее: перед философией XXI века открываются прекрасные жизненные перспективы.