Историческая притча «ПОЛКОВОДЕЦ»
Светлана Леонтьева (26/05/2023)
«Въезд Александра Невского в Псков после Ледового побоища». Владимир Серов, 1945 г.
БОТИНКИ
Не тьмы нас,
а нас солнца кручи.
Как я соскучилась по мирным дням, Донбасс!
Один мотив мне мыслится. Ты – лучший,
ты лучше нас.
Лишь об одном я думаю: безвинных,
об ангелах твоих! Когда ботинки
полны горячей, угольной крови.
Они бегут, бегут, бегут по минам:
и это от большой, как свет, любви.
Да, да, мы – взгорья, мы – поля, мы кручи,
но тянутся, как детство, к нам цветами
(хотя нас без цветов они встречали!),
к нам тянутся дитячьи нежно ручки!
Доверчиво исконно к нам, что к маме,
ботинки, что полны горячей кровью.
Они до нас и к нам они бежали,
хватай в объятья!
Обнимай любовью
на русском и по-русски. Как единство.
Дышать по-русски, говорить по-русски.
Принцип.
И умирать на русском в русском поле.
Полны ботинки русской вещей кровью.
Я ни о чём не думаю. До крика ль?
Я ни о чём не брезжу. Был бы случай.
Одно хочу, чтоб были целы ручки.
Чтоб добежали до границ ботинки.
ПОЛКОВОДЕЦ
Шапку оземь пред ним каждый нижегородец!
Я бы критику наших царей запретила,
я бы критику наших вождей запретила.
Как его осуждать? Ибо он полководец.
Вы водили когда-нибудь полк за собою?
В смертный бой?
В страшный бой?
Поклянись головою!
В то же время, хоть смертный, бессмертный, бесстрашный.
Вы водили когда-нибудь в бой рукопашный?
Мы по книгам, по летописям это всё знаем.
Но военное дело – искусство, что свыше.
Я однажды водила отряд, я шестая,
а отряд из шести одноклашек-мальчишек.
Это очень ответственно – горы овечьи,
а тебе смотрят в спину леса человечьи.
Полководец ведёт тьмы и тьмы сквозь рассветы,
а в душе у него клич – зовут Пересветы!
И куда б ни спешили вы вверх-вниз по устью,
но несём мы в себе города-океаны,
князя Невского, Нестора и Феофана,
нас ведут полководцы – правители Русью!
Нашим стрелам неважно, куда летят гуси,
нашим пулям неважно, куда летят утки,
нам бы год простоять, год, как вещие сутки,
нам бы век простоять, да не дрогнул чтоб мускул!
Ибо враг хочет видеть нас в поле, в могиле:
сколько время прошло, не меняется в мире
ни желанье на дыбу нас, в петлю-удавку,
ибо запад – есть запад…
Не получится взять нас войной, так обманом
нашу родину мнят они зрить в каплях рваных.
А ещё обокрасть. Как последнюю девку,
изнасиловать мнят за печеньку-конфетку.
Но выходит красивый, нарядный наш хлопец,
ничего от нас, враг, никогда не добьётесь!
Живота не жалеем – такой у нас кодекс.
Говорит полководец!
2.
Кто плачет, кричит, кто молчит, кто смеётся,
идём мы, шагаем мы за полководцем!
Несём мы орудия, посуху тащим мы
свои БТР-ы, коробки да ящики,
несём свои жизни, несём свои смерти,
себя, свои мысли, отцов наших, братьев,
у нас на плечах наши солнышки-дети,
у нас на предплечьях сияют распятья!
За нами столицы, окопы, оконца,
идём мы, шагаем за полководцем!
За нами – тягучие песни на гуслях,
как рвут они душу мне заводью-донцем.
Нам не всё равно, куда движутся гуси,
куда эти стаи Икаров в нас рвутся.
Идём мы, шагаем за полководцем,
как шли наши прадеды скопом за Невским,
так нынче идём за Алёшей Донецким,
за Дугиной Дарьей, Владленом Татарским,
Захаром Прилепиным, не отставая!
И крылья пылают у наших Икаров,
пылают так яро,
пылают так ало!
Гвоздики вопят на могилах бунтарских
за нашу страну мы идём, государство!
А солнце восходит, а солнце заходит,
нас тьмы, но несём мы в себе свет от света!
Качается в нас и от нас вся планета,
солдаты идут,
офицеры,
комвзводы!
Владимир наш Солнышко посуху, водам,
его позывной – нас ведёт полководец!
Геройский народ у нас конный и пеший
на танках, на Сушках, на бурах, паромах,
на снего-болото-проходах Онежских,
рубеж неприятеля взломан!
Идём, поднимаемся, рвёмся, хороним,
бинтами и ватой заткнув свои раны,
за веру мы бьёмся, за Китеж на склоне,
всплывающий в натовских выстрелах рваных.
3.
Через терновник, через шиповник, через колючки
поднимался Икар выше, выше и выше,
что ему эти ласточки, что ему гуси,
что крикливые чайки да кряквы-тиркушки?
Поднимался Икар, возжигался Икар,
у него теперь новые гребни и сходы,
сыновья, братовья, рядовые, комвзводы,
оцарапанный весь мой Икар – мой Захар!
Он возрос из немыслимейшей мифологии,
из нацбола, Лимонова, Летова, Янки,
у него до сих пор там в душе, свадьбы-браки
Айседоры с Есениным, как патологии.
Что во сне занимаются жадно любовью
и выигрывают жён – Некрасовым – в карты!
Пишут письма Икары на фронте и с фронта
про «гепард», «леопард» и штандарте.
Башлачёв из окна в небо, словно со старта,
вот оно – это небо по-русски Икара!
Разрезая асфальт своим телом, вжимаясь,
растворяясь
всей кровью, как песней гитара.
О, не надо, не надо мне так про Икара,
мол, нелепо!
У меня у самой – там, в душе, в самой глУби
Николай Гумилёв свою Аннушку любит
на постели, на шёлке, простынках цветастых!
…Где видали поэтов вы, чтоб хлебом-солью
да встречали иных бы поэтов под дверью?
Для поэта – поэт, это вечный соперник,
и не просто соперник, а самый опасный!
Но в душе у меня – лишь любовью, любовью
занимается с высью Икар! Переполнен
нестерпимым огнём! Никому так у счастья
не давалось ценой жизни вырвать согласье!
НЕВСКИЙ
Он, как солнечный луч сквозь простор занавески,
он, как наша Россия, где вморожены звёзды.
И когда я гляжу на икону, где Невский,
а гляжу я в глаза им, молясь, коль не поздно,
им – святыням моим,
им – огромным, небесным!
Цепенею от нежности по-новгородски,
задыхаюсь по-Полоцки пред полководцем!
Я ношу её в сердце, под сердцем и возле
и кладу в изголовье с нижайшею просьбой:
- Спомоги русским выстоять в битве с фашнёю,
спомоги нам не сгибнуть под чёрной волною!
Он, как солнечный луч.
Он планета с очами.
Он высокий, с красивым лицом, а с плечами
широтою с версту, а поверху доспехов
шапка княжеская в драгоценных каменьях:
аметисты, сапфиры, узоры из меха,
пояс сребряный, а сапожищи саженьи!
Что по-нашему берцы.
Скажи, как из сердца
мне комок моей правды сдержать, словно мину?
Наступили мне, как на аорту, на жилу
хорошо бы чужие.
нет, с кем пуд соли с хлебцем,
с кем страну поднимали и с кем воевали.
…А по Волге-реке той, что мать нам родная,
астраханки, челны, струги, лодки-беляны
вдоль лесов-кормачей, вдоль лужаек, полянок
то везут Александрушка-Невского князя
да во град-Городец из Орды везут в темень:
- Ты, наш князь, победил и не два, много раза,
а теперь в монастырь помолясь, идёшь в терем.
Хлещет ветер, его не сморить, не стреножить,
воет ветер песчаный, чумной, залихватский.
«Болен нынче наш князь, возложите на ложе
да укройте его потеплей, по-кержацки
во две шубы, поите питьём городецким…»
Если правда, то я на колени пред Невским
становлюсь! От того, что горда непомерно
нашим воинством. Ибо не разумом – чревом
материнским да сестринским, женским, привольным
понимаю, где горько, где страшно, где больно!
Баржи к баржам плывут: грузы, копья, булавы.
Это головы вражьи, как будто арбузы
закраснелись на льду…
Князю Невскому слава!
И во веки веков ему славиться Русью!
И не надо аллюзий, богем, постмодерна,
вам, застрявшим стихами в семидесятых.
в этих лозунгах, этих шаблонах плакатных.
Невский – это святилище.
Это – планета,
свет которой я пью из ладоней распятых!
ИМЕНЕМ КНЯЗЯ НЕВСКОГО
Высоким лбом к иконе приложусь,
о, Александра Невского икона!
И – на колени. И – к ногам с поклоном.
О, заступитесь за Святую Русь!
И в правде – Бог, о, как из этих правд
извлечь нам Бога, приложить уста нам?
И в вере Бог. В любви Бог.
Но горят
мои друзья в войне, в бою бескрайнем…
О, знаю, знаю, что мы победим!
Оплавлен лёд под вражьими телами.
Из Ваших рук победу, клич и гимн
мы приняли, к своей груди прижали…
Не уронить бы сей великий крест
защитничества, стойкости и силы.
И в правде – Бог. И в том, что Божий перст
и Божий клич, чтоб мы не позабыли.
А нынче на Урале кто мы, кто?
А по Сибири в огнь Янцзы стекает.
Вставайте, князь! Грудь камень подпирает.
Вставайте, князь! Свербит Юго-Восток.
Кабы Батый…Но сердце жгут – свои,
на западный манер их раскроили.
И вновь – копье. И снова – кони в мыле.
Идут бои!
Слыхали про гибридную войну?
Нас изнутри рвать пробуют вороги…
Лёд плавится на озере. И в Боге –
вся правда! В солнце, в небо, в тишину
исходит сердце, не пробитое стрелою.
Вот сколько стрел не посылай, не стоит:
у вечности свой список есть героев,
честь и хвала, Святейшему, Ему!
Иду к горе, к Голгофе я, к холму
и низко кланяюсь за Русь, за всё родное.
И слышу голоса из дальних мест,
благодарю за честь –
обороняться.
И это нам берёзовый туес
народной мудрости и подлинного братства!
***
Истекая смыслами, значениями, городами
с юга на север – Саркал, Итиль,
продвигаясь топью, трясинами, льдами,
связанный реками, мир восходил.
Реки он пил! Понимал их пристрастья,
крепость, обрыв, взгорья, холм возле рва,
Именем князя Донского Дон властен,
именем Невского хлещет Нева.
Были разбойники, тати, лихие,
серьги дарили, меха, ситцы, льны.
Возле я гордой стою Алатыри,
век бы стояла с весны, до весны.
Батюшка, Днепр, окрести меня, Отче,
простыни в шёлке, мех, свет, бирюза!
Так бы молила от ночи до ночи,
рекам глядела, глядела в глаза.
Кто камнем в омут, кто вплавь, кто в стремнину,
кто голышом, кто в рубахе нательной.
Реки такие – поднимут, обнимут,
а захотят: свяжут всех заедино,
мать и младенца, что пряжей кудельной,
свяжут влюбленных одною постелью,
свяжут живых общей раной смертельной.
Воды во мне! Родила, чтобы сына!
Околоплодные воды – Лавина!
Боль протекла сквозь меня, камни нёс ты
вечно, угрюмо, несчастно, жалейно,
горы – до неба,
до рёбер – утёсы.
В омут – в тебя я – с верёвкой на шее.
Проистекал своим именем, лаву
пели венцы, колокольно звенели.
Имя твоё отштормило на славу
да по угорьям, пескам, что вдоль мели.
Еле живая осталась: любила
так, словно завтра мне смерть, мне пучина.
Реки во мне – водяная могила.
Старицей стала – любимый покинул.
Я, как Сура по Мордовской, Чувашской,
я – километры тоски, счастья, неба,
ангелов, звуки несу нараспашку,
сбоку звезда лишь сияет нелепо…
2022 ГОД. ПОСЛЕ зачатия
Мы зачатые здесь в материнских утробах
плоть от плоти земли на пуховых постелях.
Как атланты, зачали нас женщины, чтобы
мы по образу были,
подобию были всецело.
Когда смерть госпожою хохочет в лицо нам,
да, мы смертны,
слабы, но бессмертны коль надо,
это мы про Нирвану, БГ и про Цоя,
это мы Китеж-градом бываем громадны.
Дай мне меч, чтоб за Русь я сражалась, как дед мой,
дай мне крылья, чтоб белой голубкой взлететь мне.
Погляди, я зачатая, но не от ветра,
от родного отца. За него умереть мне.
Да, как много, зачатых нас, но нерождённых,
да, как много нас мёртвых, но боеспособных.
Это теплое марево,
эти утробы,
но родимся мы! Нас мегатонны!
И мы вскормимся. И мы за Русь нашу встанем.
Мы, которые из нулевых, девяностых,
и сегодняшних – мы из медовых и пряных,
из вчерашних советских времён, что форпосты.
Кочегарки, заводы, что рушили, мы их
восстановим, отстроим дороги прямые.
потому что мы русские – спины стальные.
Нас зачали. Рожали. Растили.
Севастополь встаёт, что корабль белокрылый
кинофильмом «Летят журавли», моей родиной,
и Василий Блаженный Руси всей юродивый
направляет слепых,
всех глухих,
всех бессилых!
Мы, рождённые здесь, мы живущие, крепче,
умирающие здесь, в могилах лежащие,
И не нас время, а это время мы лечим
и мы алчем его, как вопящие пращуры!
***
…А Владимир Святой – Новгородский был князь
и был Киевский Князь – это вещая связь.
Нас не надо дробить. Нас дробили уже
на неверящих, верящих, кто «против», «за»,
нас дробили на белых и красных. Нельзя
нас дробить, нас растаскивать, ссорить и жечь.
Нас дробили на честных и на сволочей,
неимущих-имущих, на чей и ничей,
на ползущих, плывущих на яхтах и без,
нас дробили не Бог,
а, конечно же, бес.
Но нашёлся один человек – есть такой,
что небесной зарёй встал он в поле один,
заслонил нас ни кем-то иным, а собой,
он не молод уже, он дожил до седин.
Он пришёл в девяностые. Как он пришёл
не хочу разбирать, кто привёл, кто навёл.
Здесь главнее итог: прекратите раскол,
прекратите нас ссорить, творить произвол!
Прочитайте статью «О единстве» его,
про Богдана Хмельницкого, Русь и царя,
про Андрусовский мир. И главнее всего
православная вера, ей благодаря
вместе мы!
И, конечно, могуч да велик
праотцов наш бессмертный, единый язык.
А какими нам быть: ввысь иль снова нам вспять,
ползать нам или крылья свои расправлять –
нам решать!
***
Оберег – это то, что оберегает:
шарики, колокольчики, фенечки,
Если я не смогу или кто-то другая
оберечь не сумеет, плети свои ленточки.
Мне бы только близких, родных, нужных,
эти тёплые спины, затылки тугие,
те, что пахнут
перьями от подушек,
не хочу, чтоб погибли.
Ни соседки-хохлушки,
ни дед, что с метлою
по утрам снег сгребает в сугробную кучу,
где бы взять оберег, обратиться бы к Ною
или к власти, её нет ни хуже, ни лучше.
Я вчера обошла со крестом оборонным,
со крестом обережным, ещё со иконой:
- Ты не тронь их, беда,
даже горе, не тронь их.
Троекратно крестилась – не тронь их, не тронь их!
Да, они – бунтари. Но кто здесь не безумец?
Да, они попрошайки, донатчики, мемы,
но они родились для огромной вселенной,
и вселенная в них, проходя, оглянулась.
И вселенная в них, проходя, улыбалась,
отражалась, качалась. Они – мои судьи.
О, простите, простите, хорошие люди,
я касалась сердец их, и видела яркость.
А сегодня мне снилась Настасья (прости же,
я давно так хотела сказать это слово!),
оберег – это красочное, это книжье,
оберегом всё может быть: и это рыжее
невозможное солнце пшеничного крова.
Может даже травинка, как тот подорожник,
может даже роса или капля и дождик.
И следы, что ворона оставила – нате.
Оберег – это всё! И соломка на вате.
Оберег – это друг тот, кто самый-пресамый,
позвонить чтоб в любой час, в двенадцать ли ночи,
слёзной,
бедной,
почти полумёртвой
и пьяной,
а он, как оберег ото всех одиночеств.
Город, город ты мой, как же ты водосточен,
древоточен, цветочен и библиотечен!
Оберег, это «Здравствуй мой мальчик, сыночек!»
Оберег – это вечно!
ПОЛКОВОДЕЦ ВЕЧНОСТИ - РОССИЯ
Голубушка, матушка, птиче, касатка!
Я тоже бы вышла к высокой стене.
Россия всегда то вдова, то солдатка,
мне в эти мгновенья быть с нею вдвойне!
Ни лёжа на тёплом диване перинном,
ни где-то в саду под кусточком малинным.
Ты знай: мы взаправду здесь. Мы не вчерне!
Моя самолучшая, самая-самая,
я в жизни своей не перечила маме и
тебе ни за что, никогда, ни про что.
А что же у нас испокон веков водится,
ругают царя и вождя и бескормицу,
скажите в глаза иль толкните в плечо!
Язык весь смозолили, горло истискали.
Но предки есть – предки. О них сердце ноет,
когда говорят мне такое-сякое,
нить рвётся как будто бы писком.
Ах, белый мой свет – белый, синий и красный,
как флаг. Прикипели к нему мои пальцы,
к нему приросла моя кожа, с ней вровень
и рёбра – там родина
по рукоятку!
При муже живом – сиротею по-вдовьи…
И даже без войн – всё равно я – солдатка…
А что говорить –
коль стреляют двухсотно?
Россию я всю понимаю по-женски,
и лобною костью, когда бьюсь я в окна,
уколотым пальцем, когда вышью крестик,
когда зуб за зуб, боль за боль и за око.
А страшно ль тебе на войне, моя девица?
А холодно ли тебе в полюшке, красная?
В пальтишке, что Цой. В поле воин, что деревце.
Но всё же не смейте пророчить напраслину!
Последние публикации:
Деревьев мысли прочитаю –
(09/12/2024)
Краеведение в рифму –
(21/10/2024)
Покаяния шар багряный: Караваиха* –
(06/10/2024)
Русь изначальная –
(05/07/2024)
Поэма космической улицы –
(30/05/2024)
ПОСТЪ –
(22/04/2024)
Журавли-краснодневы –
(12/04/2024)
Музы Цицерона –
(19/03/2024)
Матушкины шаньги –
(11/03/2024)
Царская баллада –
(21/02/2024)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
