Поэзия

 

 

 

 

 

 

             … и совпадают в жизни перемены
             с большими переменами в себе.

                                   Е. Евтушенко

Сегодня солнечно. И день
искрится выпавшим снежком.
Вот я – не худший из людей
иду по улице пешком.
Киваю взглядам встречных лиц,
улыбкам добрых земляков,
обычных смертных, от земли –
вот это Ваня землекоп,
а следом Петя дровосек,
вахтёр Фома, кузнец Кузьма…
И каждый божий человек
спешит на «станцию Зима»,
и каждый слышит дальний гул
стальных колёс из двух столиц…
и гаснут искры на снегу
в зрачках угрюмых проводниц.

 

 

 

 

 

когда Резо работал продавцом,
а я был пьяницей, плохим отцом
и никудышным бесполезным мужем,
я, приходя за пивом в магазин,
наивно думал, что Резо грузин,
а он абхаз, что мне ничуть не хуже
и по большому счёту – всё равно…
сегодня пьют абхазское вино
мои коллеги за моё здоровье...
«На холмах Грузии» – ночь, тишина…
и мандарина жёлтая луна
в горах Абхазии набухла кровью.

 

 

 

 

 

Потупив глаза, пред Всевышним склонились смиренно
«мы с Куртом – убийцы» и ты – не из нашей муки...
Твой мир – для тебя, наше горе – для нас сокровенно.
А лист снова чист... и продолжатся с красной строки
истории – скорби земные, где в синь поднебесья
из каждой трубы вьётся еле заметный дымок.
И хочется верить, что всяк убиенный воскреснет,
а всяк согрешивший не будет в скорбях одинок.

 

 

 

 

 

 

 

                                If I were a good man,
                                        I'd talk with you
                                 More often than I do.

                                             Roger Waters

Я был сердобольным и добрым вначале –
в начале земного пути.
Потом «без усмешек встречали», прощали…
и сами просили простить
за раны невольных обид ненароком,
за шрамы на сердце моём,
а я с лёгким сердцем, тернистой дорогой,
шагал напрямик, напролом.
И так до седин, оставаясь беспечным,
я к финишной ленте пришёл бессердечным –
по мнению добрых людей,
его потерял я по собственной воле…
Верните мне сердце, из крови и боли,
из атомов мамы моей.

 

 

 

 

 

 

Дорогу в Екатеринбург
расстелет добрый рок,
пригладят Стинг и Крис Де Бург…
и лучшей из дорог
опять покажется она –
нам «двести вёрст не крюк», 
коль щедрой скатертью – страна
от севера на юг,
по древней сказочной земле,
на запад и восток,
раскинув золото полей
и в искренний восторг
своим раздольем приводя,
лежит…
и держим путь
к родным посёлкам, городам,
пытаясь возвернуть
себя...
не в прошлое – к себе
от суетности дней,
где божье соло на трубе
чуть тише, но слышней.

 

 

 

 

 

                      ...Faces come out of the Rain…
                …No one remembers your name…
                                                   Jim Morrison

Пытаюсь разглядеть его лицо
в слезинках на стекле оконной рамы,
в святых глазах-дождинках юной мамы,
на старом фото рядышком с отцом.
Пытаюсь разглядеть его лицо
в потоках мутных яростной стихии,
когда вдруг стали все вокруг плохими,
и сам стал сволочью и подлецом.
Не опускаю перед ликом взгляд,
смотрю в глаза, пусть даже исподлобья –
я горькой правде, не поверишь, рад
и больше не ломаю перья-копья
в сраженьях против мельниц ветряных,
не проливаю капли творческого пота,
мне стал не близок образ донкихота,
и стали чужды образы иных –
когда-то мною избранных героев,
кумиров, обручившихся с дождём,
сошедших с пьедестала скорбным строем…
Там мокнут с грустной музою вдвоём
такие же как я, немного странные –
чужие люди, без имён и лиц…   
Дождь, не огонь… солдаты оловянные
лишь смахивают капельки с ресниц,
пытаясь заглянуть в лицо прекрасное
внутри себя живущего творца…
Лицо дождя… размытое, неясное...
как вечность – без начала и конца…

 

 

 

 

 

Заплатил налог и сплю спокойно.
В доме тихо – народился мент.
А во сне явился мне покойник –
значит, жди погодных перемен.

Страха нет – я снами управляю,
жизни треть прошла в ночных мирах.
Явь страшней – её харизма злая 
до сих пор внушает больший страх.

Мчится явь, как всадник вдоль каньона,
где внизу бездонная река –
путь земной от юноши-миньона
до седого злыдня-старика…

 

 

 

 

 

Разнообразием не блещет
количество поэз и поз,
баллад печальных и зловещих,
похожих на сигналы SOS...

Здесь не вода, скорей меласса.
Луна отжата, как лимон.
В структуре жидкого алмаза
живёт пугающий гормон
её негреющего света.

Давно закончилась кассета.
Шипят в колонках сотни змей
невидимых под толщей блюза.
Всплывает жёлтая медуза
в солёно-сладком полусне.

 

 

 

 

 

Откуда залетала муза
в моё окно не так давно?
Из горькой участи союза?
Из песен, книжек и кино

романтики семидесятых? –
я в них, похоже, крепко влип…
Вот почему смотрю предвзято
в Blu-ray формате новый клип.

Нет, не цепляет… ни картинка,
ни безупречный звукоряд…
И рвётся мыслей паутинка…
и держат годы-якоря.

 

 

 

 

 

Восходит красная луна
над чёрным лесом –
сигнал вампирам, колдунам
и нашим бесам.
 

Горбушку чёрствую натри,
чеснок полезен –
вся нечисть, что живёт внутри,
сама полезет
 

из тела грешного на свет
большой оравой,
к воде – их манит зыбкий след
луны кровавой.
 

В глубокий омут с головой
уходят черти, 
а ты счастливый и живой
поёшь о смерти.