Потому что всё из боли...
словно космос, радиоэфир…
Бездна откровений и открытий –
что ни исполнитель, то кумир!
Голос из динамиков «Кометы»
вражий, но до чёртиков родной,
с дайновской магнитной старой ленты,
с юности до вечности земной…
Юность как нирвана или кома.
Молодость как сорванный джекпот.
В ритмах и мелодиях знакомых
тайна наших внутренних свобод.
Тайна кибальчишей волосатых,
джинсовых, хард-роковых, иных…
тех, кто навсегда в семидесятых,
с верой в мир без смерти и войны.
Я читаю эти тексты –
льётся благость чудных строк –
вижу юную невесту,
куклу-девочку Суок,
с васильковыми глазами,
но печальными слегка…
С голубыми небесами
жизни синяя река,
в них сливаясь воедино,
размывает горизонт,
рушит дамбы и плотины,
выходя из серых зон.
А за ними расплескали
белой пеной облаков
океаны новой дали
в бесконечности веков,
белой пеной невесомой –
светлой грустью неземной…
там небесный незнакомец
небом делится со мной.
чтоб сразу развязались языки…
«дела, да карта в крести»… обезличены
вчерашних преферансов игроки.
Кто помнит их азартных, необузданных,
беспечных ездоков и чудаков? –
царей горы, непризнанных, не узнанных…
зарытых без венцов и без венков.
Три дня до Леты, сто ночей до Стикса им…
Show Must…, Game Over! Что сегодня снится им?
Добро пожаловать в отель… или в кошмар?
От Аспера к Астральной Калифорнии…
Что видно со вселенской колокольни им?
О чём звенит космический комар?
я приписал любимому поэту
в кумира воплощенный идеал.
В "громокипящий кубок" Громовержца
добавил кровь испанца и норвежца -
и это зелье залпом возлиял.
Потом, луну на цыпочках целуя,
я слышал вечность в песне «Аллилуйя»,
в вибрациях протяжной мантры Ом-м-м...
Был прав Мессир - «душа осталась в теле
такой, каков я есть на самом деле»,
а тело, как под горку снежный ком,
катилось, тяжелея лишним весом.
Я в полнолунье выл и шастал лесом,
терзал в когтях крылатого коня.
Усадку дали джинсы и футболка.
И отраженье оборотня-волка
с кривой ухмылкой смотрит на меня…
из блестящих разноцветных звёзд…
Пикачу влетает в глаз дракона –
уцепилась ручкою за хвост,
удержала… песенка не спета,
не сложилась наша «ай дуду» …
по парсекам в бесконечность лета,
на драконью дальнюю звезду.
Им бы крылья – были бы драконы!
крик параноика в бреду,
моя серебряная лунка -
отверстие на чёрном льду,
в излучине ночного неба,
люк в странный мир летучих рыб,
чужой обол - точнее, лепта
в земной предновогодний трип.
Поют битлы: A taste of honey…
Стекает сладкий лунный мёд
в моё стекло… в 3D стакане
я вижу призрачный полёт.
Летят крылатые рыбёшки
в очередной абсурдный текст,
срываясь с липкой чайной ложки...
Мой мозг проходит лунный тест.
а сказки о добре и зле…
Барашки в нежных чувствах к Мэри,
а Мэри любит крем-брюле,
в нём яйца, молоко и сливки,
по вкусу сахар и ваниль.
Молчаний золотые слитки,
на дне морей, где полный штиль
и сняты паруса, и шляпы,
и розы падают на лапы
безмолвных ласковых зверей…
А здесь рвут связи нитей тонких,
и паруса, и перепонки
чудовища моих морей.
ждут халяву из сардин.
Абонент не отвечает –
сгинул в чреве зыбких льдин.
Бродят цапли по болотцам,
а по нивам – журавли.
Кружит сойка над колодцем –
там пропавший Генри Ли…
отозвался чёрный грач.
Плачет «Gibson» цвета вишни –
птицы слышат этот плач…
ну а мне творить позволь,
потому что плачет лира,
потому что снова боль.
Потому что всё из боли –
пёс и кошка, он и я…
Потому что тяжко болен
перебором бытия…
Потому что за окошком,
возле дома моего
воет пёс и чёрной кошкой
ночь… и больше ничего.
«Счастья нет в «большом каньоне» –
Джо, приятель, ты не прав,
бросив домик в Аризоне,
ради свойства дивных трав.
В Калифорнии чудесно –
есть отель и номера –
замечательное место…»
Помнишь эти вечера
в тополях, у танцплощадки? –
там под «Криденс» и «Битлов»
пацаны играли в прятки,
не вникая в смыслы слов
и мелодий иностранных…
всё пришло, чуть-чуть поздней,
от шизгары до «Нирваны»…
Навсегда остаться в ней –
в этой дьявольской музЫке,
в этом веке и стране,
где поляны в землянике,
повезло тебе и мне…
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
