Проза

По мере того, как удлинялась жизнь Михаила Михайловича, он все больше уставал от людей.

До 10 лет он относился к ним с напряженным и почти восторженным интересом, затем до 20 – с любопытством и умеренной симпатией, до 30 – осторожно, до 40 –скептически, к 50 с трудом сдерживал раздражение.

К 60 годам, когда Михаил Михайлович вышел на пенсию, ему стало от людей тошно.

Радуясь, что в области труда исполнил свои жизненные обязательства, он решил переселиться из города в деревню: продал квартиру и купил сельский дом.

Теперь можно было удалиться от непрекращающейся городской беготни и спокойно жить на пенсию.

Деревню Михаил Михайлович выбрал небольшую. В ней оставался всего десяток-другой жителей – и те, как рассказали ему прежние хозяева дома, в основном были людьми необщительными. Он надеялся, что его не будут беспокоить.

Просторный, тихий дом понравился Михаилу Михайловичу. В нем была терраса и еще три комнаты, две из них – на верхнем этаже.

Как же приятно было наконец остаться одному, ощущая отсутствие посторонних!

<---- Илл. Кати Берестовой к рассказу Д. Убыза "Бегство от людей"

Однако Михаил Михайлович рано радовался.

Так, решив осмотреть кладовую, которую намеревался использовать вместо холодильника и хранить в ней запасы на зиму, он выяснил, что у него есть подземный сосед.

Нужно было Михаилу Михайловичу поверить дом более тщательно! Прежние хозяева, конечно, специально скрыли от него наличие соседа – а теперь покупка дома была уже совершена и отменять ее было поздно.

Оказалось, что кладовая представляет собой фактически еще один дом, вырытый в земле под основным – несколько меньшего размера, но все-таки вполне пригодный для жилья. Там было свое хозяйство, которым владел пожилой подслеповатый человек, похожий на крота.

Он, к счастью, сам был нелюдимым и вовсе не намеревался докучать Михаилу Михайловичу: напротив, когда тот открыл дверцу в полу и стал по деревянной лестнице спускаться в кладовую, подземный жилец вышел, недовольно зашикал на него и замахал руками, требуя скорее удалиться.

Неприятно удивленный, Михаил Михайлович ушел. Конечно, хорошо еще было, что подземный жилец не собирался навязываться к нему с разговорами; однако само наличие человека, шуршащего под полом, все-таки действовало на нервы.

Кроме того, сосед при перемещении громко шаркал, кряхтел и время от времени отвратительно отхаркивался. Все это было отлично слышно из-под пола, и Михаил Михайлович удивлялся, как мог не замечать этих звуков прежде.

«Так вот почему прежний хозяин, показывая мне дом, включал музыку! – понял Михаил Михайлович. – Он представлялся меломаном, а на самом деле скрыл таким образом наличие соседа».

Ночью подземный житель громко храпел и этим будил Михаила Михайловича.

Раздосадованный, он решил удалиться на второй этаж, жить там и не спускаться без необходимости: благо, там было еще две комнаты – пространство, вполне достаточное для существования.

Михаил Михайлович поднялся и перестелил свою постель на втором этаже.

Он надеялся, что хоть здесь обретет покой, однако, проснувшись утром, увидел приветствовавшего его человека, который вниз головой свесился с потолка.

Оказалось, что кроме подземного соседа был еще один, надкрышный: человек, похожий на птицу, который устроил на доме гигантское гнездо. Он мог проникать в дом через особый люк, устроенный в крыше – и сейчас, открыв его, хотел познакомиться с Михаилом Михайловичем.

Этот надкрышный сосед оказался куда более назойливым, чем подземный: он сразу же попытался напроситься к Михаилу Михайловичу на чай и занять у него денег. При этом от него несло спиртным – наверняка средства требовались ему на выпивку.

Разозленный, Михаил Михайлович с трудом отделался от надкрышного соседа, заявив, что хочет побыть один. Он заколотил люк в потолке гвоздями, но эта мера не возымела действия: выяснилось, что верхний жилец из своего гнезда мог свешиваться к окнам, стучать в них и наблюдать из них за Михаилом Михайловичем.

Таким образом, жить на втором этаже оказалось еще хуже, чем на первом.

Михаил Михайлович не знал, как ему теперь поступить; он решил пока придерживаться меньшего из зол – первого этажа, где подземный сосед, хоть и неприятно шумел, но по крайней мере не навязывался.

Чтобы не слышать его, Михаил Михайлович заткнул уши ватой – и после этого почувствовал себя на первом этаже относительно сносно.

Позавтракав, он решил заняться разбором и расстановкой вещей. Прежде всего необходимо было развесить одежду в огромном шкафу, занимавшем целую стену комнаты.

Открыв шкаф, Михаил Михайлович остолбенел: внутри находилась еще одна квартира, в которой жил третий, помимо подземного и надкрышного, – шкафной сосед.

Это был флегматичный, низкорослый, полный человек, почему-то тепло одетый: может быть, он скоро собирался выходить на улицу. Он приветствовал Михаила Михайловича поднятием шляпы.

Михаил Михайлович захлопнул шкаф.

«Что за напасть с этими соседями! – подумал он, чувствуя, что в нем закипает злость. – Надо проветриться и подумать, что делать».

Он накинул пальто и вышел во двор. Там стоял небольшой деревянный сарай. Михаил Михайлович подумал, уж не пожить ли ему одному хотя бы в этом сарае – но тут одна из жердей, составляющих строение, отделилась и двинулась к нему.

Это был тощий человек, который до того стоял, прислонившись к стене, и почти с ней сливался, – сарайный сосед.

Выйдя на улицу, Михаил Михайлович неосторожно наступил на человека, валяющегося в грязи. Тот, видимо, был пьян, и так испачкался, что почти сливался с землей. Это был уличный сосед.

Михаил Михайлович зашагал к лесу, углубился в него и тут, прислонившись к дереву, думал передохнуть, но из близлежащей ямы вдруг полез косматый человек, похожий на медведя, – лесной сосед.

Испугавшись, Михаил Михайлович побежал обратно к дому. Он не знал, куда ему деваться, и лишь злобно поглядывал на круглого, похожего на солнце небесного соседа, который подавал ему сверху какие-то знаки и явно хотел завязать разговор.

Вновь оказавшись дома, Михаил Михайлович плотно закрыл и запер дверь и растерянно уставился в большое зеркало, как бы спрашивая у собственного отражения, что ему теперь делать.

Словно в ответ ему зеркало отодвинулось. За ним была точно такая же комната, как та, в которой сейчас находился Михаил Михайлович. Там стоял человек, выглядевший так же, как он сам – зазеркальный сосед.