Проза

Илл. к рассказу "Чёрная точка" Кати Берестовой

Готовясь ко сну и закрыв глаза, Русаков увидел чёрную точку. Она явственно выделялась даже на темном фоне, образованном внутренней стороной век.

Удивившись и вновь открыв глаза, он попытался выяснить, следствием чего могло быть ее появление. Точка теперь уже не исчезала – она продолжала виднеться, но откуда она взялась – Русаков не мог установить.

Точка, видимо, не являлась отражением какого-либо объекта во внешнем мире: она перемещалась вместе с движением Русакова.

Он подумал, что ему попала в глаза соринка, но наличия ее не чувствовал и, сколько ни тер их, не мог избавиться от чёрной точки.

В конце концов он решил не обращать на нее внимания, рассчитывая, что за время его сна она исчезнет. Однако точка долго мешала ему уснуть.

Утром Русаков сразу же вспомнил о чёрной точке: она присутствовала в его снах и сохранялась и теперь.

Моргая и ворочая головой, он иногда как будто терял ее, но продолжал чувствовать ее присутствие – и затем снова находил.

Он тщательно изучил отражение своих глаз в зеркале, надеясь увидеть на их поверхности посторонний объект – но ничего не нашел, продолжая при этом видеть перед собой точку.

«Может быть, я случайно повредил глаз, на нем осталась какая-нибудь небольшая царапинка или трещинка?» – подумал Русаков.

Точка так мешала ему, что он решил немедленно сходить к офтальмологу, предупредив коллег на работе, что ему придется опоздать.

По пути он продолжал видеть точку. Иногда ему казалось, что она находится где-то на стене или асфальте – но с его приближением она перемещалась.

Врач не выявил у него никаких глазных повреждений и в подтверждение своих слов предложил Русакову закрывать то один, то другой глаз. Действительно, точка была видна любым глазом – значит, она не была следствием повреждения одного из них.

Офтальмолог посоветовал Русакову просто игнорировать точку и заверил, что она тогда сама исчезнет.

Русаков сказал, что уже пробовал так делать.

«Значит, недостаточно старались», – сказал врач и вызвал следующего пациента, давая понять, что приём окончен.

Выйдя на улицу, Русаков вдруг заметил, что точка расширилась и превратилась в пятнышко; однако затем она вновь схлопнулась до прежних размеров.

Русакова пугало, что он не только видел точку, но и чувствовал ее присутствие, можно сказать, своим нутром, всем своим существом.

«Может быть, точка – живое существо, она чего-то хочет от меня и с ней можно договориться, чтобы она исчезла?» – подумал он.

Он и впрямь попробовал мысленно обратиться к точке, но она не отвечала.

Сама по себе она была неподвижна, однако при перемещении Русакова также изменяла свое положение – причем не синхронно с тем, как двигался он сам.

Она виднелась в разной части «экрана» – картины мира, создававшейся глазами Русакова. Судя по всему, она существовала самостоятельно.

Иногда точка двигалась относительно равномерно, но периодически начинала шустро шмыгать, как блоха, особенно нервируя этим Русакова.

В очередной раз это произошло, когда он переходил проезжую часть; отвлекшись на метания точки и зазевавшись, он едва не попал под машину.

«Тьфу ты! – подумал Русаков. – Вот ведь привязалась эта точка!»

Он решил последовать совету врача и более старательно и последовательно игнорировать ее – авось она от него отстанет. Может, перейдет к кому-нибудь другому, кто больше ею заинтересуется?

Однако выполнить это было не так-то легко. Точка мельтешила перед глазами, мешала, отвлекала и, как все более ясно убеждался Русаков, постепенно увеличивалась в размерах.

Через несколько дней она явно была уже не точкой, а сферой, занимая заметную часть вида из его глазниц.

Русаков пытался вычислить, какой размер может иметь эта сфера – но не понимал, из какого расстояния исходить при расчетах.

Иногда казалось, что она находится прямо перед ним, а иногда – что где-то в отдалении или даже высоко в небе – но размер ее при этом не менялся.

Так или иначе, она, очевидно, занимала уже некоторую долю мира – видимо, как решил Русаков, такую же, как и доля в его глазах.

Иногда ему представлялось, что рост сферы иллюзорен: например, однажды он издали принял за чёрное пятно канализационный люк, в другом случае – фрагмент уличной рекламы. Однако в итоге все-таки неизменно оказывалось, что он ошибся и сфера продолжает увеличиваться.

«Если этот процесс продолжится, то что же в конечном счете останется в мире, кроме чёрной сферы? Она так и поглотит все», – с беспокойством думал Русаков.

Он осторожно пытался выяснить у других людей, не видят ли они также чёрной точки или сферы, но ответы были отрицательными; затем он прошел более подробное обследование у офтальмолога, но тот вновь заявил, что не видит никаких проблем.

По его мнению, причина появления сферы заключалась в мозговой, а не в глазной деятельности Русакова.

«Может, и весь мир – результат моей мозговой деятельности», – заметил тот.

«Этого нельзя исключить», – согласился врач.

«А вы сами точно не видите чёрной сферы, или хотя бы точки?» – спросил у него Русаков.

«Нет», – ответил офтальмолог.

«Вы уверены? Приглядитесь попристальнее», – настаивал Русаков.

«Нет! Ни сферы, ни точки», – уже с раздражением сказал офтальмолог.

Однако его тон показался Русакову неубедительным. Он подозревал, что врач, да и другие люди говорят неправду. Может быть, их точка была еще слишком мала, чтобы проступить явно – но они наверняка догадывались о том, что она есть, предчувствовали ее появление. Видимо, они не хотели признаваться в этом ни Русакову, ни даже себе.

Сам Русаков, однако, уже не мог позволить себе роскоши не замечать чёрную сферу и сохранять даже показное спокойствие.

Она занимала уже примерно пятую часть его общего обзора и сильно мешала.

Он пытался смотреть вокруг нее, напрягая глаза и становясь вполоборота к тому объекту, который хотел увидеть. Эти меры пока помогали, но ведь рост сферы продолжался – да еще и, кажется, ускорялся!

Однажды вечером, убедившись, что сфера еще увеличилась, причем как-то резко, скачкообразно, Русаков почувствовал, что больше не может сдерживать панику.

Он накинул на себя первую попавшуюся одежду, выбежал на улицу и принялся как-то растерянно, бесцельно метаться, не зная, что делать.

Сфера прыгала у него перед глазами, как чёрный мяч.

Размером она была уже с заходящее солнце, и иногда полностью закрывала его.

«Сфера, убирайся, я не хочу тебя видеть!» – крикнул Русаков.

Однако он не мог не видеть. чёрный шар сохранялся и при закрытых глазах.

«Уж не вырвать ли мне глаза? Может быть, тогда я спасусь от сферы?» – подумал Русаков.

Он попытался было ухватиться за свои глаза пальцами, но испугался боли и понял, что к такой крайней мере не сможет прибегнуть.

Тогда он стал бегать, трясти головой и даже ударяться ей об стены. Ему вдруг показалось, что сфера, может быть, находится внутри его головы и ее можно вытрясти.

Сферы прыгала, металась, но не исчезала.

Русаков, не обращая внимания на прохожих, врезался в них; его толкали, он падал, но затем вскакивал и продолжал движение.

В какой-то момент Русакову показалось, что сфера, загородившая сразу несколько зданий перед ним, своими размерами уже превышает эти здания, что она сейчас покатится и задавит его.

Он закричал и побежал прочь вслепую, не разбирая дороги.

Несколько человек крепко схватили и удерживали его. Ему вызвали скорую.

Русакова отвезли в больницу, сделали укол и, чтобы он вновь не начал буйствовать, привязали к койке.

Ворочаясь и хрипя, беспомощный и почти обездвиженный, он с ужасом наблюдал помутненным взглядом за распространением сферы, которая, видимо, вошла в завершающую фазу своего развития.

Перед его глазами была больничная палата, центр которой не совсем симметрично занимала сфера.

Она разрасталась теперь особенно стремительно, разбухала буквально на глазах.

«Видимо, прежде мне удавалось как-то ее сдерживать, и теперь, когда противодействия с моей стороны больше нет, она расправляется быстро и беспрепятственно», – решил Русаков.

Основная часть палаты уже была чёрной; видны оставались стены с небольшим пространством возле них.

Сфера добралась до коек и тумбочек и принялась поглощать их.

Скоро в дальнем от Русакова краю палаты осталась только чернота. Он видел только ближайший к нему фрагмент одной из стен.

Затем окно было полностью перекрыто, света не осталось, он больше ничего не видел – но еще продолжал ощущать смутные контуры края койки и куска стены, не занятые сферой.

Сфера продолжала рост и наконец пришла к цели: слилась в своих очертаниях с миром и сомкнулась с ним.

Чёрная сфера стала миром.