Проза

Следующее задание по шпионской, разведывательной и детективной службе Горохов решительно провалил.

 

Некто Барабиров подозревался в терроризме. Семейном. Домашнем и производственном. И Горохова назначили за ним следить. Чтобы не натворил лишнего. А так же выяснить, по возможности, какие у бедолаги есть конкретные планы, а главное, средства, связи и возможности для их претворения в жизнь. В свою и в нашу, то есть, в общую…      

 

- Понимаешь, это очень забавный тип…

Олег объяснял Горохову предстоящую работу, вводил в курс дела.

            Заодно закусывали. На маленьком, т. н. журнальным столике стояла бутылка белого вина.

            - Во-первых, он совершенно не ходит на выборы. Ни на какие. Ни на президентские, ни на муниципальные ни на… Не знаю, какие еще там бывают…

            - Ну, и что? Это же, наверно, нормально… Я тоже не хожу… Ни на какие…

            - А… Не в том дело… И я тоже не хожу… Но он, этот Барабиров, как бы это сказать… Он очень-очень не ходит… Он совершенный нигилист… И вот, например, из его высказываний: «Я просто удивляюсь почему у нас происходит так мало терроризма, индивидуального… Это же так просто! А главное, у нас так много людей регулярно доводится до отчаяния…»

            Я и сам удивляюсь, почему так мало, подумал Горохов, но вслух сказать не успел.

            Олег глотнул вина, поправил оранжевый галстук:

            - Мне, признаться, это и самому удивительно… Однако, надо работать. Обратилась к нам его жена, в официальные органы она обращаться не хочет, все же не чужой человек… Но переживает. За него. Да, и за семью, наверно. И за себя. Так что придется последить… Беду лучше, по возможности предупредить, чем лечить… Или как там…  

 

Чтобы следить за гражданином Барабировым необходимо было устроиться на работу. То есть, поступить на то самое предприятие, где «объект» занимал скромную должность электрика.

            - …Видите, он и с напряжением связан, и с силовыми установками, тоже, если угодно, дополнительный фактор риска… Поработаете там с ним немного на фабрике, кстати, заодно и там будете дополнительно какую-никакую зарплату получать, не слишком много, но все же… С начальством мы договорились, вас возьмут, хотя никто кроме вас, конечно, ничего не знает и не должен знать… Так что, оформляйтесь…

 

Горохов оформился.

            Стал ходить на работу. Следить.

 

Электрик Барабиров оказался личностью замкнутой и малообщительной, что вообще для предприятия, где он работал, было не слишком характерно.

Сотрудники там, может быть, и не больше общались там друг с другом, чем где-нибудь в другом месте, но заметнее… Это была одна из фабрик ВОГ. Всесоюзного (Хотя теперь, уже, м.б., Всероссийского) Общества Глухих. Так что часть персонала действительно разговаривала между собой так, что вольно или невольно все это видели.

 

А вообще все люди на фабрике Горохову понравились. И глухие, и слышащие. Все спокойные, умные, приветливые. Симпатичные и не злые.

            Может быть, это потому они здесь все такие, что зарплаты не очень высокие?

            И Кузьма Антонович Барабиров понравился. Совершенно не нервный, как можно было бы подумать, спокойный, уравновешенный… Чуть старше Горохова, с умным лицом. Ну, взгляд, может быть, немного презрительный… Хотя с глухими, глухонемыми и слабослышащими он, это видно было, дружил. И они к нему, видно было, особенно уважительно относились. 

            Горохов работал и наблюдал, следил. Ничего подозрительного не замечал.

           

Когда дверь его мастерской (там же и щитовая) была приоткрыта, можно было видеть, как он пил чай, по-простому: при помощи литровой банки и кипятильника.

            Чай простой, но хороший – «Лисма». Заваривал крепко. Сахар употреблял кусковой, рафинированный, прессованный.

            Но больше – ничего конкретного.

 

… Но как же у них рано начинается смена…

            Еще в сумерках Горохов шел к фабрике. Станция. Переход. Светло-серая башня гостиницы, уютно-вагонные занавесочки на окнах...

            Стадион.

           

На краю стадиона происходило нечто страшное. Хотя на первый взгляд могло показаться забавным.

            Среднего роста собака отчаянно гоняла по холодному просторному чуть заснеженному асфальту большую пустую пластиковую бутылку.

            Вроде все хорошо: собачка играет…

            Увы! Собака не играла. Она, конечно же, пыталась схватить посудину зубами, но раствора челюстей не хватало, бутылка летела далеко вперед, собака неслась за ней, и все повторялось сначала… 

            Собака сходила с ума и страдала от этого.

            В собачьих движениях видна была уже совершенная обреченность.

            И Сизифовы, и Танталовы и еще неведомо чьи муки и все в одном озверевшем четвероногом и хвостатом лице…

            … Что все это можно было предотвратить, просто отобрав бутылку,  Горохов подумал только уже на фабрике, когда проходил проходную.   

 

Работа на глухой фабрике все больше увлекала его. Спокойно, ритмично… Горохов работал на машине, машина формовала корпуса. Горохов складывал их в коробки и отдавал в другой цех, где работали одни только глухонемые. А они в корпусах собирали электрику… Провода, контакты…

 

И объект Барабиров был ему чисто по-человечески симпатичен и следить за ним было стыдно…

            Лучше уж какие-нибудь монархисты, анархисты, либералисты, трубочисты…

            С ними можно было, по крайней мере. честно чувствовать себя на посту… Или даже на боевом дежурстве…

            Тем более, они вроде не совсем полноценные люди… На них как бы ни человеческое, ни божеское не распространяется… То есть, конечно, распространяется, но как бы не вполне… Они – вне…

            Господи… Что я такое думаю! Совсем с ума сошел! Как это не совсем  полноценные? Как я могу судить… Сам-то я кто… Но вообще, как быть?..

            Горохов в конец запутался. И махнул рукой.

 

А на фабрике глухих работа, между тем, шла своим чередом.

            Немалое место в жизни фабрики (по крайней мере того цеха, где работал Горохов) занимали почему-то НЛО: Неопознанные Летающие объекты.

            Почему так? Непонятно. Вроде общая мода на эти чудеса давно прошла, а тут у каждого почти трудящегося на рабочем месте была хоть какая-нибудь (иногда с картинками) книжечка или брошюрка на инопланетную тему.

            Коллега Саша (на соседней машине работал) заставил и Горохова одну такую книжечку прочитать. Горохов бранился, зубами скрежетал, но освоил.

            Одно откровение растрогало его до глубины души.

            Некая десятиклассница с болью душевной поведала, как ее рассказу про пришельцев поверил один только учитель географии (молодой). В самом деле…

            Горохов тоже иногда начинал фантазировать:

            Полная тарелка пришельцев…

            Целая тарелка пришельцев…

            Еще б стакан какой-нибудь…

 

Увлеченный инопланетностью Саша был старше Горохова, крупный, сильный, добрый. Не слышал он совершенно. Но говорил очень хорошо. Вероятно, слух потерял в результате аварии и не очень давно.

            После четвертинки он и сплясать мог прямо у станка, а если чуть больше четвертинки, то даже и спеть.

            У него и автомобиль был, но домой со смены он чаще добирался на электричке. Вместе с Гороховым.

            Иногда по дороге Горохов даже играл с ним в карты.

            Вообще-то он давно уже карт терпеть не мог, и в руки не брал, но с Сашей играл. В дурака. В подкидного. Очень уж Саша радовался, когда выигрывал… Правда, проиграть ему было трудно…

 

Книжка про пришельцев долго не шла из головы у Горохова.

            «Рассказу старшеклассницы про пришельцев поверил один только молодой  учитель…»

            Это ж так понятно…

            Эх, думал Горохов, будь я молодой учитель, я бы, может быть, тоже поверил…

            Или притворился бы, что поверил.

            А, притворившись, может быть, и в самом деле поверил бы.

            И был бы теперь сам инопланетянином.

            В крайнем случае, бывшим.

            Или в отставке…

            И, как знать… Может быть, мне теперь бы и легче было.

 

Если гора, говорят, не идет к Магомету, то Магомет, говорят, идет к горе…

            Интересно, есть про это в Коране?

            Что-то не помню…

            Давно читал. И невнимательно. И не целиком…

            … Так, если нам по причине дальности и принципиальной недостаточности технических средств практически не возможно лететь самим к другим планетам, звездам и галактикам, и всяким там цивилизациям, то почему бы им нас не навестить: с нежной, разумеется, вежливостью…

            А почему б нет? Влажные сумерки за окном, казалось, вполне допускали такую возможность…

 

Горохов пару недель работал, следил, понаблюдал. Стыдно, конечно, было, но – какое-то возбуждающее нездоровое любопытство разогревало кровь…

            Может быть, это все и решило: Горохову стало окончательно стыдно, и не владея собой от стыда, он прямо пошел к Барабирову, который, кроме того, показался ему чрезвычайно симпатичным, добрым и простым человеком...

            - Кузьма Антонович… Разрешите представиться, Василий Горохов. Приставлен за вами следить…

            Барабиров посмотрел на него внимательно.

            - Плохо…

            - Я знаю… Больше не буду…

            - Да? Чего больше не будешь?

            - Следить.

            - А… Да, я не про то… Я про то, что плохо следишь… Ну, не хочешь следить, так хотя б на фабрике сколько-нибудь еще поработай… Душой отдохни… Чувства успокой… Я же с первого дня знал, что тебя ко мне приставили… Смотрел и удивлялся, как плохо ты меня наблюдаешь… Физику хоть немного помнишь?

            - Физику?

            - Ну, да…Согласно квантовому постулату, всякое наблюдение атомных явлений включает такое взаимодействие со  средствами наблюдения, которым нельзя пренебречь… А поскольку это не только на квантовую физику распространяется, то, сколько ты меня наблюдал, столько и я тебя… Наблюдал и удивлялся, как плохо ты за мной следишь…

 

Чтобы частному детективу лучше познакомиться с тем, за кем ему полагалось следить, до метро они пошли вместе.

            Пива, конечно, взяли…

 

            - А откуда… Откуда вы… Откуда ты знаешь, что я пришел на фабрику за тобой следить?.. Неужели Олег…

            - Какой Олег? Это начальника твоего разведуправления Олегом зовут?.. Я и понятия не имел… Нет… Все гораздо проще… Просто за мной всегда следят… 

 

 

 

Горохов уснул неожиданно, сам не заметил, как уснул в вагоне электрического поезда, уносившего его куда-то на Запад. Уснул, и ему приснилось.

 

Светлый день и школьный коридор.

            Пустой, прозрачный и чистый.

            Но мало-помалу он стал наполняться живыми человеческими фигурами.

            Сначала женскими.

            Ленка (в очках), Светка, Ольга (толстая), другая Ленка, вся гладкая и как бы никакая, Алла…

            Как они все были прекрасны!

 

Но потом всех их как будто смыло.

            Вместо них в коридоре стали толпиться какие-то чужие, но почему-то знакомые, мужские фигуры. Взрослые, солидные.

            Фигуры мелькали  и двигались с достаточной быстротой, но при этом лица их сохраняли важное выражение.

            Они даже улыбались вежливо и невыразительно.

            Постепенно Горохов стал различать черты.

            Один был генерал. И в мундире. И – Государственной Безопасности!

Другой – милиционер, третий полковник… Прочие больше походили на разного рода бизнесменов, госслужащих, мелких и средних жуликов. И не самых, может быть, мелких. 

            Стальные, нефтяные, лесные, овощебазные, а особенно финансовые, если и не короли, то, по крайней мере, депутаты. Или сенаторы. А если считать по-военному, все не меньше полковников. Были  среди них и владельцы ресторанов, и шеф-повары. Мелькнул и бандит-наркоман с вокзала…

            Некоторые были страшно бледны. Совсем белые.

            - Почему вы, - спросил Горохов, - такие?

            - Никакие мы не такие… Такие же, все… Просто мы уже умерли.

            Господи, помилуй! Да, кто же они все?

            И тут – на то это и сон – у каждого в левой руке оказался маленький школьный пиджачок, а в правой личная черно-белая фотография в первоклассном возрасте.

            Неужели же все это они: те самые ученики младших классов, которых он караулил когда-то в этом самом коридоре…

            Неожиданно все они, и живые и мертвые, перестали быть важными и стали насмехаться:

            - Вот мы-то в этой жизни чего-то достигли…  А ты, Вася… Чего ты достиг?

 

Васе стало не очень хорошо, он во сне, полубессознательно стал «перевертывать» сон, чтобы снова были женщины, но пришла только тихая и кроткая его любимая законная жена…

            - Милая!..

            В это время вагон резко и громко затормозил.

            И по громкой связи прозвучало:

            - Наш поезд прибыл на конечную станцию… Город Гагарин. 

 

Вокзал в Гагарине удивлял относительной чистотой, приличностью и обилием космонавтской символики, ракеты, спутники… Но особенно много было скафандров.

            Возле касс случился шум.

            Пьяный мужик обращался по очереди ко всем, кто там был, просил дать ему на время паспорт, купить билет: теперь без паспорта даже на поезд билета не продавали…  Он обещал за это денег, но никто ему паспорта не давал.

            Подошел он и к Горохову, и Горохов тоже поостерегся дать ему паспорт. 

 

Возвращаясь из г. Гагарина (Гжатска), Горохов вспомнил нечаянно (кто-то рассказывал, или где-то читал) грустную историю про освоение околоземного пространства и про Гагарина.

            Известно, что перед тем, как запустить на орбиту человека, многих животных туда запускали: кошек, мышек, обезьян…

            В конце концов, остановились на собаках. Эта самая «Лайка», в честь которой сигареты, вроде, там и погибла…

            И рассказывают, что мужественный и умный Юрий Алексеевич сказал однажды:

            - Я и сам не знаю, кто я был на орбите: первый человек или последняя собака… 

 

Вернувшись и выйдя из поезда, Горохов шел по улице и сам себе удивлялся: Да, я же, оказывается страшно люблю эту жизнь…

            И со всеми ее пустяками, и со всеми ее сквозняками.

            Со всеми глупостями, грязностями и несообразностями…

            Вот как, оказывается… А я и не знал…

            Удивленный Горохов смотрел то на небо, то под ноги…

 

Полный какой-то светлой грусти, он неожиданно увидел на асфальте сим-карту от мобильного телефона…

            Наверно, телефон у кого-то вытащили, а карту выкинули.

            Сам не зная зачем, Горохов поднял ее.

            Какое-то хулиганское настроение нашло на него.

            А почему бы и нет?

            Он вставил карту в свой телефон. Карта не была заблокирована. Деньги, хоть и маленькие, на счету были. Номер Оболонского остался у него еще с той самой «блестяще проведенной операции».

            Он набрал сообщение:

            «Марина и Гриша Отрепьевы едут в Москву. Встречайте. Орлов»

            И отправил. С чужого номера.

            Зачем? Он и сам не знал.

            Просто так.

            Шутовство гороховое…