Проза

Сегодня мы с женой посмотрели очередной голливудский фильм, где действие происходит в самолёте – большом авиалайнере. Пилотам стало плохо, и одному отважному пассажиру пришлось сесть за штурвал и самостоятельно совершить посадку по командам с земли. Уф-ф! Ну, и натерпелись же мы страху!.. Впрочем, в кино всё закончилось благополучно. Однако я подумал: а почему несчастные пассажиры всегда осуществляют ПОСАДКУ Боинга? И ни разу не совершили ВЗЛЁТ? Вроде как-то не сбалансировано получается…

Поэтому я решил сделать всё наоборот.

 

***

 

…Это был обычный рейс между двумя городами – такими большими и такими известными, что не будем их называть. Сверкающий белокрылый Боинг принял на борт сотню пассажиров и уже стоял, полностью готовый к отлёту, с работающим вспомогательным двигателем, расположенным в хвостовой части самолёта. Наземные службы освободили место для выруливания; в иллюминаторы ещё виднелось здание терминала, и рукав для посадки-высадки ещё соприкасался с фюзеляжем, хотя бортовая дверь была уже намертво заперта изнутри.

Стюардессы приветливо разъясняли пассажирам, как себя вести при наборе высоты и в аварийных случаях. Люди лениво слушали, кое-кто листал журналы, а кто-то рассматривал в окно аэродромное покрытие – такое родное, потому что оно всё же являлось не воздухом, а землёй.

В первом салоне было несколько пар молодожёнов и ещё куча детей, следующих на экскурсию. Одна старушка вязала. И некий пастор молился – за удачный исход полёта. Во втором салоне разместилась, среди прочих пассажиров, университетская футбольная команда; молодые люди вели себя, как и положено молодёжи, шумно, они смеялись и отпускали шуточки про самолёты и про небеса. Атмосфера на борту царила будничная, привычная, и, казалось, ничто не предвещало беду.

Первой подняла голову старушка, оторвавшись на миг от вязания.

– Что-то мы долго стоим, – глубокомысленно заметила она соседу по ряду. – Уже полчаса не трогаемся с места. Малый двигатель работает, но больше ничего не происходит. По идее мы уже должны быть в воздухе.

Сосед хмыкнул и отметил про себя, что и стюардессы куда-то почему-то пропали. Вместо того, чтобы ходить по салону, как положено… Впрочем, одна бортпроводница вскоре показалась в голове самолёта. Лицо её было спокойно, но каким-то неуловимым чутьём пассажир вдруг ощутил тень тревоги.

– Уважаемые пассажиры! – обратилась девушка к людям в салоне. – Я прошу послушать меня внимательно. Может быть, у нас на борту есть кто-либо, кто когда-нибудь раньше управлял самолётом?

В салоне воцарилась мёртвая тишина, и даже университетская футбольная команда ошарашенно затихла. Пассажиры несколько испуганно воззрились на бортпроводницу.

– А что случилось? – поинтересовался мужчина из третьего ряда.

– Всё нормально, – успокоила людей стюардесса. – Всё в порядке. Но нам крайне важно знать, нет ли среди пассажиров лётчиков – возможно, военных, в отставке, либо пилотов частного самолёта.

– Я так и знала! – в панике воскликнула одна почтенная мать семейства. – Говорила же – не надо лететь самолётом этой авиакомпании! – И она дала лёгкий подзатыльник своему вдруг загрустившему мужу.

– Я летал… – вдруг встал, робко переминаясь с ноги на ногу, некий скромный молодой человек из четырнадцатого ряда. – На лёгком самолёте ДОСААФ.

– Очень хорошо! – одобрительно кивнула стюардесса, обращаясь к смельчаку. – Попрошу вас пройти со мной. – А всем остальным она сказала: – Всё в порядке, мы скоро взлетим. Оставайтесь, пожалуйста, на своих местах и сохраняйте спокойствие.

Парень с бортпроводницей проследовали в кабину пилотов. Войдя внутрь, молодой человек огляделся и внезапно остановился, поражённый тем, что ему пришлось увидеть. У пульта управления в креслах, откинувшись, полусидели-полулежали первый и второй пилоты, и видно было, что оба они находятся в критическом состоянии. Командир корабля глухо стонал. В руках он непроизвольно сжимал недопитую чашку чёрного кофе…

У второго пилота чашка уже выпала из рук. Она валялась, опрокинутая, возле рычагов управления, и остатки кофе образовали лужицу на полу.

«Борт такой-то! Ответьте! Ответьте диспетчеру! – неслось, едва слышимое, из наушников. – Что у вас случилось? Почему не отвечаете? Выходите на связь!»

И тут бортпроводницу прорвало. Она закрыла лицо ладонями и затряслась всем телом.

– Это я! Это я во всём виновата! – Девушку била мелкая дрожь. – Что я наделала! Я забыла, что у них – аллергия на кофе! А они!.. А они… Они тоже забыли, что у них аллергия, и выпили его… – Стюардесса с отчаяньем посмотрела в глаза парню-пассажиру. – Что же нам теперь делать?!

Молодой человек выдержал её взгляд и тихо сказал, обращаясь, возможно, и к самому себе:

– Успокойтесь. Вам надо успокоиться. – И, подумав, добавил: – Придётся взлетать без них. Земля нам поможет.

 

Тем временем в диспетчерской специалисты пребывали в тревоге.

– Борт такой-то не отвечает. Не исключена нештатная ситуация, связанная с лётным составом. Но самолёт уже готов к вылету. Что рекомендуете предпринять?

Начальник смены решительно взял инициативу на себя.

– Оповестите все службы аэропорта и руководителя полётов. Будем пытаться выйти на связь, но если что – действуйте по инструкции.

«Земля! Земля!» – вдруг послышалось в наушниках.

– Ответили! – диспетчер поднял голову. – Борт такой-то, сообщите о ситуации…

 

– Боже, какой же он тяжёлый! – воскликнула девушка, кряхтя от натуги, пытаясь стащить с кресла одного из пилотов.

– Сейчас, подождите, я вам помогу! – бросил ей молодой человек, который тем временем пытался вести переговоры с землёй. – Земля! Земля! – повторил он в микрофон. – Как слышите? У нас оба пилота выбыли из строя, выпив кофе! Что?.. Кто?.. Я?.. Я пассажир…

Оставив наушники, он метнулся к стюардессе, и вдвоём они вынесли наконец обоих лётчиков, аккуратно уложив их при входе в кабину. Парень вернулся к креслу командира корабля, сел в него и вновь нацепил гарнитуру.

– Хьюстон, у нас проблема! – продолжил он переговоры. – Вы можете помочь нам поднять в воздух эту штуковину? Ну, подсказать, какие кнопки надо нажимать, чтобы она взлетела… Как в кино…  Люди ведь не могут ждать бесконечно.

Стюардесса подошла к нему сзади и положила руки на спинку кресла, с тревогой всматриваясь в лицо нового капитана.

– Что? Будете нас вести? Да, конечно, конечно… Экстренная ситуация… Больше ничего не остаётся делать…

 

– Как вас зовут? – спросила стюардесса негромким голосом в момент, когда земля ненадолго затихла, видимо, решая вопросы по организации управления полётом.

– Славик я. Славик Летунов… А вы?

– Я Жанна. Стюардесса по имени Жанна. Но я так представляюсь пассажирам, чтобы им легче было запомнить. А вообще-то меня зовут Женевьева. А мама называет меня Гюльчатай. Это потому что мои родители родом из Австралии.

Они помолчали.

– Я очень боюсь, что у нас ничего не получится… – сказала Жанна-Гюльчатай спустя некоторое время. – Странно. Жизнь, оказывается, так коротка…

– Спокойно! – объявил Славик. – Прорвёмся, не боись. Ты мне самое главное – коньячку принеси. И пассажирам там сообщи: пусть приготовятся к взлёту.

Девушка вздохнула и, пожав плечами, пошла в салон. Славик, проводив её взглядом, задумчиво принялся разглядывать панель управления.

 

На роль инструктора определили легендарного лётчика по имени Николай Летухо-Летай, на счету которого насчитывалось более тридцати тысяч часов в воздухе. Целеустремлённый, мужественный, с голубыми глазами и квадратным подбородком, он готов был взять на себя ответственность за жизни пассажиров. Помогали ему начальник аэропорта Летусевич и руководитель полётов Летутанечкин.

– В общем, так, сынок, – начал Николай Летухо-Летай, устроившись за диспетчерским пультом. – Ты сидишь за штурвалом? Это хорошо. До тебя пилоты успели выполнить все предварительные предполётные процедуры: проверили наличие топлива, готовность техники и т.д. Это тоже хорошо. Считай, полдела сделано, – и он щёлкнул пальцами.

– Теперь мы с тобой перейдём на аварийную радиочастоту, на которой я буду в дальнейшем давать тебе команды. А ты меня будешь слушать. Понял, родной?

– Он никогда не взлетит, – пробормотал, обращаясь к кому-то, начальник аэропорта Летусевич, стоя за креслом. – Он мне всё тут разнесёт к такой-то матери.

– Тс-с-с! – предостерёг руководитель полётов Летутанечкин. – Всё будет нормально, я доверяю инструктору.

– Неопытный пассажир, может быть, и посадит самолёт по указке с земли. Но чтобы поднять машину в воздух… Такого не бывало никогда!

– Вы лучше позаботьтесь, чтобы освободили взлётно-посадочную полосу. Всем бортам, идущим на посадку, даётся указание: ждать своей очереди или идти на другую полосу. И машины – пожарные и скорой помощи, пусть соберутся на четвёртой.

– …сынок! Слышишь меня, сынок? Мы с тобой взлетим! Мы ещё полетаем!.. – не переставал поддерживать связь Летухо-Летай.

Весь аэропорт пришёл в движение.

 

В салоне самолёта Жанна-Гюльчатай с другими проводницами, которые были уже проинструктированы, очень корректно и осторожно проясняла пассажирам ситуацию. Главное сейчас было – не вызвать волну паники, и, пожалуй, девчата справились хорошо.

– Тяжело будет только первые три минуты после взлёта, – разъясняла Жанна-Гюльчатай. – По статистике, это самый опасный момент нахождения самолёта в воздухе, больше всего людей гибнут именно тогда. Но ведь три минуты – это так мало, по сравнению с продолжительностью человеческой жизни. Тем более что, по статистике, средняя продолжительность жизни всё растёт и растёт…

– А можно позвонить родным, попрощаться? – робко спросила дама, сидящая у крыла.

– Конечно! Вы имеете право на один телефонный звонок!

– А можно пересесть в хвост самолёта? Говорят, там проще выжить при авиакатастрофе! – запищал какой-то мальчишка-сорванец.

– Нет-нет, это всего лишь миф. Лучше оставайся, где сидишь, тем более что в хвостовой части все места уже давно заняты.

– А можно?.. А можно?.. – понеслось с разных сторон, и Жанна-Гюльчатай, вздохнув, принялась разъяснять пассажирам их права и обязанности.

 

– В общем, так, сынок. На приборном щитке должна лежать бумажка, формата А4, заламинированная. Поищи. Нашёл, хороший мой? Это так называемый чек-лист – проверочный список, в котором по пунктам расписано, что именно ты должен сделать, чтобы самолёт взлетел. Первую часть – предварительную, когда всё проверяют на земле, – опусти, потому что её уже выполнили лётчики до тебя, перед тем, как выпить кофе. Переходи к предстартовому разделу. Гм.

Славик послушно пробежал глазами заламинированную инструкцию. Для храбрости он отхлебнул сто грамм, принесенные бортпроводником, и готов был сейчас рвануть куда угодно и с кем угодно; ситуация отнюдь не казалась ему такой уж страшной.

– Перед тем как запустить основные двигатели, ты должен кое-что сделать. Для начала включи топливные насосы – нажми шесть тумблеров справа над местом командира. Там написано: Fuel Pumps. Нашёл?

­– Есть! – бодро ответил Славик.

– Теперь запускай гидравлические насосы – четыре тумблера там же, в стороне, чуть правее. Написано: Hydraulic Pumps.

– У-гу. Сделано.

– Какой же ты одарённый, сынок! – восхитился Летухо-Летай. – Эдак мы с тобой наперегонки полетаем!.. Теперь наступила очередь проблескового маяка. Anti-collision Light – это такой бортовой маяк, пусть все видят, что ты собираешься в небо. Включай его!

Славик Летунов решительным движением выполнил команду. Тем временем на соседнее кресло второго пилота тихо проскользнула Жанна-Гюльчатай и восхищённым взглядом посмотрела на новоявленного лётчика.

– Дальше, сынок, запроси разрешение на запуск двигателей от техника со специальным переговорным устройством. Он там стоит внизу, под самолётом и отвечает за то, чтобы были сняты все чехлы и заглушки. Он сейчас спросит у тебя: готовы к запуску? Отвечай: готов! И жди его команды: разрешаю запуск второго двигателя!

– О’кей, – согласился Славик и, действительно, связался с техником на земле.

– Включай, включай, милый, – возбуждённо бормотала про себя Жанна-Гюльчатай, услышав разрешение техника.

– Верхний средний щиток! – пришёл в возбуждение и Летухо-Летай. – Там два переключателя! Круглой формы! Над ними ещё написано: Engine Start Switch. Они в положении Off  – выключено. Но там есть положения Ground, Continues и Flight. Ставь – поворачивай – тумблер в положение Ground, то есть «земля, на земле». Есть? Слышишь, завёлся второй двигатель?! Асса! То же теперь делай с первым – только от техника разрешение не забудь получить!

– Запуск первого двигателя разрешаю, – сказал с земли техник. Славик щёлкнул переключателем. Двигатель взревел. Жанна-Гюльчатай с благоговейным восторгом смотрела на своего героя.

Летухо-Летай обрадовался там у себя, в диспетчерской. «Молодец, сынок! Молодец!» – кричал он, пытаясь перекричать рёв моторов.

 

Тем временем по телевидению передали экстренный выпуск новостей. «Самолёт пытается взлететь в аэропорту города, – вещали дикторы. – Пилоты в отключке, за штурвалом – простой пассажир. Сумеет ли он поднять в воздух огромную машину с сотней людей? Смотрите прямую трансляцию с аэродрома!»

В результате в телекомпанию и в аэропорт начали звонить тысячи и тысячи телезрителей. Одни переживали за пассажиров и лётчиков, другие давали ценные советы, как выйти из сложившейся ситуации, кто-то предлагал помощь – например, самому попробовать проникнуть на борт самолёта, для чего выбить один из иллюминаторов или разрезать автогеном дверь, а потом сесть, вместо Славика, на место пилота. Были и такие, кто требовал, воспользовавшись ситуацией, закрыть аэропорт.

По пятому каналу передали интервью с пассажиром, не успевшим на этот рейс, и видно было, как он плачет в эфире, называя Славу Летунова героем. А ABVGD-News тут же разыскал Славиного друга детства, который рассказал на камеру, как они вместе играли в самолётики, сидя на горшках в детском саду.

Были и предложения открытия лётной школы имени Славы Летунова. Но в любом случае какие-либо мероприятия приходилось откладывать до решения основного вопроса: взлетит или не взлетит? Люди, собравшиеся в аэропорту, делали ставки, спорили и, конечно, переживали. И утешали специально приехавших сюда родственников пассажиров – тех самых пассажиров, кто находился в данный момент на борту…

 

А на борту было неспокойно. Большинство людей мужественно переносили выпавшее на их долю испытание. Они молились, прощались друг с другом и – по телефону – с родными. Футболисты взялись за руки и закрыли глаза, призывая на помощь удачу. Старушка из первого салона стремилась поскорее довязать свитер – чтобы, в случае чего, успеть.

Но, к сожалению, нашлись и такие пассажиры, которые попытались устроить бунт или хотя бы спровоцировать беспорядки. Какой-то религиозный фанатик с нетрадиционной сексуальной ориентацией попробовал напасть на бортпроводника – хотя и неясно, с какой целью. Безумца успокоили мужественные спортсмены. А некий бизнесмен из бизнес-класса бился в истерике и требовал, чтобы его немедленно выпустили из самолёта. Поскольку это угрожало безопасности воздушного судна, нарушителя спокойствия требовалось нейтрализовать. Решение нашла одна из стюардесс – коллега Жанны-Гюльчатай.

– Нет ли у вас случайно аллергии на кофе? – поинтересовалась она у бузящего бизнесмена и, получив утвердительный ответ, обрадовалась: – Очень хорошо. Выпейте чашечку для поддержания сил…

Обмякшее тело бузотёра положили рядом с отключёнными пилотами. Рейс можно было спокойно продолжать выполнять.

 

В кабине пилотов уже подключили генераторы, и теперь настала очередь обогрева Pitot.

– Сынок, – объяснял Летухо-Летай, – читай чек-лист, тот раздел, который расписывает действия пилота перед выруливанием. Есть такая штука: Pitot-Static System – приемники полного и статичного давления. Это системы, с помощью которых измеряются скорость воздушного судна, высота и другие показатели. Так вот, надо включить обогрев Pitot… Сделал? Гм…

– Теперь выпуск закрылков. Смотри рычажок со стороны второго пилота. У центрального пульта – два рычага управления двигателями и сбоку – рычаг для закрылков. Увидел? Тяни! Надо наклонить их на пять градусов. Молодец, сынок!

– Ну, а сейчас проверь управление элеронами, рулём направления и рулём высоты. Подвигай ими чуток…

Жанна-Гюльчатай молча опустила свою руку на руку Славика, лежавшую на рычаге.

Из глубины самолёта послышался посторонний шум. В дверь кабины пилотов на мгновение заглянул взволнованный бортпроводник с растрёпанными волосами и тут же убежал опять; видно было, что за ним гонится пришедший в себя религиозный фанатик с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Впрочем, дверь затворилась, и шум стих.

– Приступаем к выруливанию, – объявил Летухо-Летай. – Гляди в чек-лист. Вообще-то нужно запросить разрешение на выруливание. Но я тебе такое разрешение сразу даю. Полоса свободная – освобождена специально для тебя. Итак, давай, дерзай, мой хороший. Осуществляется руление на предварительный старт.

– Родной мой, сними самолёт со стояночного тормоза. Для этого тебе нужно нажать обе педали внизу, и красная лампа на панели погаснет.

– Смотри – слева от первого пилота, т.е. от тебя, расположен небольшой такой штурвальчик для переднего колеса. Нужно добавить газ – с помощью рычагов управления двигателем – до предварительного старта. И – штурвалом: вперёд! – инструктор щёлкнул пальцами.

Славик послушался, и огромная, внешне неповоротливая машина, подчиняясь человеческим рукам, тронулась с места, сперва виляя, как пьяная, туда-сюда, но вскоре вышедшая на прямой курс – по направлению подальше от терминала. Славик быстро сообразил, как надо выруливать.

– Автомобиль сопровождения! Автомобиль сопровождения! – прокричал в ухо Летухо-Летаю начальник аэропорта Летусевич.

– Всё нормально! ­– отрезал Летухо-Летай. – Славик, сынок, обычно пилоты знают, где находится взлётно-посадочная полоса, но для тебя лично мы выделили автомобиль, который сейчас поедет прямо перед твоим самолётом, чтобы показать дорогу. Следуй за ним!

Это было прекрасное зрелище – огромный Боинг, покорно следующий за маленьким аэродромным автомобильчиком, по обширной, залитой бетоном подъездной полосе. По пути Славик чуть не задел крылом стоящий неподалёку чужой самолёт, но, слава богу, всё обошлось благополучно.

– Так. Гм… Теперь, сынок, выполняем предвзлётный чек-лист. Включай фары и Strobe Light – белый проблесковый маячок, который используется в воздухе. А после этого – систему TCAS, то есть систему предупреждения столкновения самолётов в небе. Для этого нужно повернуть маленькое колёсико на маленьком таком квадратном приборчике в центральной части пульта, справа. Режим TA/RA включается перед взлётом, когда выедешь на взлётно-посадочную полосу.

Лайнер уже стоял на ВПП. Кое-как развернувшись, Славик нацелил его носом прямо вперёд, вдоль бетонной ленты, уходящей куда-то до горизонта. Аэродромный автомобильчик, выполнив свою миссию, фыркнул выхлопными газами и, развернувшись, умчался прочь, освобождая дорогу. Где-то неподалёку, на соседних площадках расположилась целая армия пожарных машин и карет скорой помощи, готовых примчаться к Боингу в любую минуту – если старт не увенчается успехом. Отсюда, с высоты кабины пилотов, их было хорошо видно.

Зычно и мерно работали авиационные двигатели. Корпус самолёта слегка вибрировал, в такт сумасшедшим оборотам мощнейших турбин. Славик на минуту задумался; ему вспомнилось детство, семья, школа, родной город, первый робкий поцелуй… На руку Славы – уже в который раз – легла рука Жанны-Гюльчатай; но теперь в этом жесте было столько нежности, столько теплоты…

– Знаешь, я всегда хотела ребёночка – мальчика. И чтобы он вырос и стал лётчиком, – проговорила стюардесса.

Они помолчали.

– Пообещай мне, что если мы выживем… если мы взлетим благополучно и останемся в живых, ты пригласишь меня на ужин, – попросила девушка.

– Налей мне ещё сто грамм, – вместо ответа Славик отвернулся, будучи не в силах сдержать слёзы. Ему не хотелось, чтобы Жанна-Гюльчатай увидела их.

 

В это время готовились к взлёту и пассажиры. Под внимательными взглядами бортпроводниц все застегнули свои привязные ремни и – дружно, по команде – нагнули головы, прикрыв их руками, как предписывала инструкция. Люди очень волновались, но в ответственный момент в салоне было тихо, каждый держал своё волнение при себе. Пастор молился. Дети шёпотом просились у мамы «пипи», но даже им в этом было отказано, ибо главное сейчас было – выжить. Выжить. Выжить.

Мерно гудели моторы…

Кажущееся спокойствие в салоне нарушили лишь спортсмены, которые вдруг пробежали цепочкой по проходу из одного конца салона в другой – их гнал перед собой религиозный фанатик. Пассажиры зашикали, и спортсмены скрылись с глаз долой, чтобы не вносить в ситуацию ещё большее напряжение.

Моторы рыкнули и взревели.

Молодая женщина с десятого ряда, впервые летевшая на самолёте – в свой медовый месяц, что-то горячо зашептала пересохшими губами и смахнула слезу.

 

– Поехали, – тихо проговорила Жанна-Гюльчатай.

– Внимание, сынок! – кричал в наушниках Летухо-Летай. – Я даю тебе разрешение на взлёт! Включай взлётный режим: режим двигателя N1 – ставишь на 40%, увидишь на центральной панели. Отпусти тормоз и нажми кнопку TO/GA (Take-off/Go-around) – после этого рычаги сами выйдут на нужный режим, ты увидишь, как они автоматически начнут двигаться.

– Перед тобой – командиром – прибор EHDI, то есть Early Hearing Detection and Intervention. Это основной пилотажный прибор, он чуть левей прямой линии твоего взгляда, напротив твоего сердца. По форме он квадратный, показывает авиагоризонт и все основные параметры положения самолёта. Смотри внимательно на него.

Слева на экране заметишь шкалу, и по ней ползут сверху вниз буковки V₁, V_R и другие. V₁ – скорость принятия решения (взлетать – не взлетать), выше неё V_R – скорость поднятия переднего колеса.

Следи за показаниями, родной мой, – и давай газу!

ГАЗУ-У-У!!!

Славик, весь взмокший от натуги, кивнул, перекрестился и сглотнул слюну. Гигантский Боинг вдруг плавно тронулся с места и понёсся с рёвом навстречу своей судьбе.

– Смотри на шкалу! – вещал Летухо-Летай. – Когда V_R, изменяя своё положение,  постепенно доползёт до неподвижного указателя сбоку на шкале, потихоньку начинай подъём переднего колеса! Плавно перемещай штурвал на себя!! Смотри по прибору, чтобы тангаж – это угловое движение самолёта относительно земли – был не выше 15 градусов! Как только тангаж достигнет 15 градусов, останови штурвал!! Больше не изменяй его положения! Дава-а-а-ай!!!

Славик смотрел вперёд, и сердце его остановилось. Штурвал слушался хорошо, легко, но что-то в этой ситуации было мистическое, ирреальное. Взлётная полоса неслась перед глазами Славика с бешеной скоростью, и вместе с нею – вся жизнь.

Жанна-Гюльчатай с ужасом вцепилась в подлокотники кресла.

– Дава-а-а-а-а-ай!!! – ревел Летухо-Летай. – Пошё-о-ол вверх!!!

 

Тысячи, миллионы наблюдателей-зрителей во всех уголках страны – да что там, во всех уголках земного шара с замиранием сердца наблюдали, как огромная крылатая птица, разогнавшись, вдруг плавно отделилась от земли и стала взмывать вверх, вверх – к солнцу!

Крик не то ужаса, не то облегчения вырвался одновременно из миллионов глоток!

– А-а-а-а-а!!! – завопили начальник аэропорта Летусевич и руководитель полётов Летутанечкин, не выдерживая нервного напряжения. И только лишь Летухо-Летай, казалось, способен был ещё соблюдать в этой ситуации самообладание.

– Следи за показаниями скорости подъёма при взлёте! – отдавал он команды Славику Летунову. – Справа от EHDI расположен приборчик VSI, то есть Vertical Speed Indicator. Смотри на него! Смотри на него!! Смотри на него!!! Уф-ф…

Славик воспалёнными глазами уставился на прибор VSI. Небольшое ускорение слегка прижало его к креслу; волнение не проходило, но рядом сидела подруга – верный и отважный член экипажа, и само её присутствие прибавляло ему смелости.

В животе заурчало от выпитого коньяка…

– Убери шасси, – усталым голосом сказал Летухо-Летай. – Для этого слева от кресла второго пилота расположен рычаг. Жми его…

Жанна-Гюльчатай, услышав слова инструктора, поспешила сама выполнить его указание.

– Теперь включи режим LNAV, то есть Lateral NAVigation, это боковая навигация – навигация самолёта в боковой горизонтальной плоскости…

– Пилотируй вручную  – в ручном режиме, до высоты 1000 футов… Понял меня, сынок? Убери закрылки; ты уже знаешь, где рычаг… Молодец, мой хороший…

– Включи режим вертикальной навигации VNAV, то есть Vertical NAVigation. Вертикальная навигация – это навигация в вертикальной плоскости. Когда включишь – тебе будет легче.

– Ну, и автопилот… Конечно же, автопилот… После того, как 1000 футов наберёшь… Включай давай, сынок… Панель автопилота расположена на уровне твоих глаз между креслами пилотов. Она представляет собой длинную полосу – видишь? Автопилот включается кнопкой. В автопилот уже заложен весь твой маршрут, набор высоты и всё прочее… Включай, родной…

Летухо-Летай, потный, обессиленный, устало отвалился в кресле, в то время как Летусевич и Летутанечкин, а также остальные диспетчеры, следившие за полётом вместе с ними, бурно зааплодировали.

 

Зааплодировала в воздухе и Жанна-Гюльчатай, смотря влюблёнными глазами на Славика Летунова.

 

Зааплодировали и пассажиры Боинга, которым наконец перестала угрожать смертельная опасность. Хотя набор высоты и продолжался, но уже можно было спокойно вздохнуть.

Люди радовались, как дети… Радовались футболисты университетской команды, летевшие на свой турнир. Радовались молодожёны, направлявшиеся в медовый месяц. Радовалась старушка со спицами, наконец довязавшая свой свитер. Радовалась мама малышни, которая таки сделала «пипи» прямо себе в штанишки. Наконец, радовались и бортпроводник с религиозным фанатиком, сидевшие в обнимку в одном из рядов.

Во всём мире миллионы зрителей плакали от счастья. Белокрылый сверкающий самолёт нёсся в небесах как символ непобедимости и твёрдости человеческого духа. Он летел над просторами земли и, казалось, нет большего счастья для всего человечества.

– Ваш бокал, сэр! – воскликнул начальник аэропорта Летусевич, поднося к Летухо-Летаю откупоренную бутылку с шампанским. – За вас! За ваш опыт и знания!

– Нет, спасибо… – устало отказался легендарный лётчик, и все вдруг увидели, какой он стал маленький и старый. – Я поеду домой… Меня ждёт жена, к ужину…

Усталой походкой, сгорбленный, он пересёк зал и направился к выходу. Диспетчеры с сочувствием смотрели ему вслед.

– А вы чего ждёте?! – прикрикнул на них руководитель полётов Летутанечкин. – Сколько ещё бортов в воздухе! За работу!..

 

…Спустя некоторое время пилоты Боинга, выбывшие из строя из-за проклятой аллергии, пришли в себя и сели за штурвалы. Полёт продолжался в штатном режиме.

 

***

 

Ну, вот… А недавно мы с женой посмотрели ещё один фильм, тоже голливудский. Там речь идёт о кораблях. По сюжету, капитан круизного лайнера где-то в тропиках выпил несвежий кокосовый сок, и ему стало дурно. Экипаж вынужден был собрать на палубе всех пассажиров – туристов и обратиться к ним с вопросом: не имеет ли кто-нибудь случайно опыт вождения судна? Может, среди присутствующих есть яхтсмены или, на худой конец, участники студенческой регаты, которые могли бы взять на себя управление кораблём?..

Надо будет над этой темой подумать…