Проза

Работа Лю Пипи заключалась в том, чтобы наблюдать и учиться. Придворный разделыватель арбузов – прямой начальник юноши – был, надо сказать, весьма ревнивым человеком и не очень стремился делиться секретами своего ремесла. Но деваться ему было некуда, и Лю Пипи всегда молча находился рядом, внимательно смотря за руками мастера. А тот очень ловко – прямо фантастически ловко выковыривал косточки из арбузной мякоти перед тем, как угощение подадут на стол правителя, причём делал это очень быстро, да так искусно, что никто бы никогда и не подумал, что плод перед тем был начинён маленькими чёрными зёрнышками. Казалось, что всё так, без косточек, изначально и было.

Жизнь Лю Пипи отравлял лишь старший помощник мастера, который по иерархии стоял выше и которого мастер иногда даже приближал к себе, особенно после трудного рабочего дня, выпив немного водки из гаоляна, чтобы снять стресс после обслуживания императорского пира. Но так получилось, что за два дня до описываемых событий старший помощник был побит бамбуковыми палками за свою неуклюжесть, ибо он случайно наступил на тень любимой четвёртой жены владыки, что никогда не прощается при дворе. И потому к дальнейшим событиям, описываемым в настоящей повести, он уже не будет иметь никакого отношения.

А произошло собственно вот что. В день, когда всё случилось, придворный разделыватель арбузов вдруг почувствовал себя плохо – и, вполне возможно, всё дело оказалось в гаоляновой водке, а может быть, просто возраст дал о себе знать, и подошла пора естественным образом уйти в страну небесных драконов. Как бы там ни было, мастер с утра стонал, лёжа на циновке, и Лю Пипи плакал рядом, умоляя хозяина исцелиться, ибо на обед планировалась подача арбузов, столь любимых императором, и, кажется, обстоятельства складывались так, что именно Лю Пипи и никому другому придётся взять на себя почётную миссию подготовить соответствующим образом любимый императорский фрукт (или ягоду? – но при дворе императора закон обязывал именовать её фруктом; спорить о том не будем).

Итак, Лю Пипи рыдал и убивался, но мастеру от этого легче не становилось. И тут – пришли стражники. Грозным голосом они объявили, что на императорскую кухню срочно вызывается придворный разделыватель арбузов, поскольку его величество изъявил желание откушать своё любимое лакомство. Лю Пипи похолодел, а мастер, постанывая, приблизил к себе своего ученика.

«Иди! – едва слышно проговорил он, и руки его затряслись, а тело забилось в конвульсиях. – Но помни… – Мастер из последних  сил приподнялся на циновке: – Помни, чему я тебя учил… Ты всё видел, ты на всё смотрел… Если в арбузной мякоти останется хотя бы одна косточка – ты умрёшь страшной смертью… Тебя накажут, тебя казнят лютой казнью, и ты должен знать об этом!.. Прислуживать императору – великая честь, и лишь избранные удостаиваются её. Гордо держи свою голову, гордись своим умением разделывать арбузы. Ну, а я… Я ухожу…»

Мастер захрипел, Лю Пипи хотел было обнять его, но свирепые стражники схватили ученика и поволокли его на императорскую кухню. У Лю Пипи слёзы текли из глаз, он скорбел, но ещё больше – боялся, боялся оттого, что теперь на него свалилась огромная ответственность.

На кухне главный повар сверкнул очами на Лю Пипи, но не в его власти было что-либо в этот момент изменить, потому что время предательски уходило. Помощники повара вскрыли по очереди сто тридцать три арбуза, чтобы выбрать из них наиболее достойный императора. Король-арбуз, царь-арбуз был найден, и Лю Пипи дали в руки особый инкрустированный нож из чистого серебра, чтобы новый мастер мог выполнить свою почётную обязанность.

Бедный Лю Пипи вздохнул и с замиранием сердца приблизился к фрукту (напомним: по закону это фрукт), испуганно осмотрел его со всех сторон. О, боги! – пронеслось у него в голове – неужели именно мне придётся сегодня совершить это священнодействие?! На самом деле Лю Пипи никогда в жизни ещё не делал ничего подобного, ибо мастер до поры до времени не позволял, но, с другой стороны, ученик всегда внимательно наблюдал за действиями специалиста и поэтому, по крайней мере, был в курсе.

Сначала осторожно, а потом всё более и более уверенно, изящными движениями Лю Пипи стал быстро освобождать арбуз от чёрных, спелых семечек. И, надо сказать, сок при этом почти не проливался. Главное, понял Лю Пипи, надо ПОЧУВСТВОВАТЬ их присутствие, часто незримое, скрытое красной мякотью, и разделать сочную плоть арбуза так искусно, чтобы разрезы не были видны.

Вокруг него столпились повара и их помощники, наблюдая за действиями нового разделывателя арбузов.

Наконец Лю Пипи закончил. Он ещё раз внимательно, оценивающе оглядел подготовленный фрукт (так по закону!), вздохнул и обречённо опустил глаза к полу. «Можете забирать!» – тихо произнёс он. Сердце его учащённо билось.

Арбуз унесли. Лю Пипи молча стоял посреди кухни и неслышно, про себя молился. Наверное, в этот момент на него низошло просветление.

Затем всё, как всегда, произошло неожиданно… На кухню ворвался начальник стражи. «Где разделыватель арбузов?!» – почти прокричал он. Лю Пипи поник головой. «Я здесь», – тихо и покорно ответил он, и внутри него вспыхнул свет чего-то высшего и неотвратимого.

Начальник стражи, торопясь, подтолкнул в спину нового мастера. «Вперёд! Вперёд! Император желает тебя видеть!» И в руках конвоира сверкнул короткий страшный меч.

Лю Пипи вошёл – нет, влетел от удара стражника в роскошный обеденный зал дворца и сразу же, как и полагалось по протоколу, пал ниц перед императором, не смея поднять головы. Он чувствовал – нет, он ЧУВСТВОВАЛ на себе внимательный и, наверное, разгневанный, уничтожающий взгляд владыки.

«Что это?» – услышал Лю Пипи священный голос. С трепетом подняв взгляд, разделыватель арбузов узрел владыку с палочками для еды в руках, и в тех палочках было зажато маленькое, чёрненькое арбузное семечко. Перед императором стояло большое блюдо, на котором возвышалось наполовину съеденное нечто – красное, сочное и, надо полагать, роковое. Для некоторых.

Лю Пипи потерял дар речи. Он совершенно не знал, что сказать. Но император ждал и, надо отметить, с любопытством разглядывал найденную косточку.

«Отвечай же, что это здесь мы такое нашли?» – с нетерпением вопросил император.

«Ваше величество!.. – Лю Пипи вновь пригнулся к полу. – Это косточка. Арбузная косточка!..»

«Но что такое арбузная косточка? – продолжал император. – Разве в арбузах бывают косточки?»

«Нет, ваше величество! ­– тут же нашёлся Лю Пипи. ­– В арбузах не должно быть костей! Как правило. Почти никогда. Но говорят, что в одном случае на миллион…»

«Говори! – распорядился император. – Нам интересно это услышать. Что же бывает в одном случае на миллион?»

«В одном из миллиона случаев встречается такое зёрнышко, и это – редчайшая удача, которая свидетельствует о воле богов. Даже белый слон по сравнению с этим предзнаменованием – ничто. Ваше величество, Вы великий, великий владыка! Небо благоволит Вам!»

И Лю Пипи вжался в пол, пытаясь сделаться как можно меньшим, как можно незаметным.

Император помолчал.

«Ты хорошо сказал, – наконец ответил он. – Но, как всегда, мы слышим лишь похвалы в свой адрес. А с чего ты вообще взял, что это предзнаменование предназначалось именно нам? Ведь арбуз выбирал ты, не так ли?»

Лю Пипи лежал перед императором ни жив, ни мёртв.

«Так… – подумал вслух император. – Кажется, мы понимаем. Ты старался угодить нам, и в рвении своём поймал неслыханную удачу. Мы правы?»

Лю Пипи что-то нечленораздельно промычал, не отрывая лицо от пола.

«Ну что ж, нам нужны удачливые люди, которые служат нам и при этом отмечены богами… Отныне ты будешь генералом нашей армии. Мы как раз ведём большую, стратегически важную войну, и нам не сопутствует успех. Ты, я думаю, в состоянии изменить ход кампании. Назначаем тебя главнокомандующим».

И, подумав, добавил: «Боги на твоей стороне! Ах, это счастливое зёрнышко!..»

Далее Лю Пипи плохо соображал. Он понимал лишь, что его куда-то тащат – нет, ведут под руки из императорского зала, и дворец крутился вокруг него, и яркий свет застилал глаза. В ушах звучали слова императора, и было страшно, и было жутко, и ещё было прекрасно, как никогда.

 

 

– И что вы хотите этим сказать? – Лю Пипи грозно поглядел на подчиненных офицеров-сановников, склонившихся в почтении перед ним. – Что мы потеряли в наступлении сто тысяч человек?!

Высший свет придворного воинства молчал.

– Что это такое?! – ревел новоиспечённый военачальник. – Потерять сто тысяч, вот так – сразу, в одном сражении? Бездарные командиры! Бездарные исполнители!!!

– И потом, – не унимался Лю Пипи. – Что это за сводку вы подготовили для императора? Что потерь на фронте нет? А сто тысяч – не потери?!

Никто из присутствующих не хотел – или не мог – ничего сказать.

– В общем, так… – Лю Пипи вздохнул.  – Императору нужно говорить правду. Всегда правду. Война требует жертв. Не бывает войн без потерь. – И подумал. Взвесил. Представил себе, как всё будет, когда…

Да, когда…

Ну, вы понимаете, когда…

Ему вдруг привиделось зёрнышко – одно чёрное, маленькое зёрнышко. Которое сумело всё изменить.

– Ладно, – вдруг смягчился Лю Пипи и уже более доброжелательно посмотрел на окружающих. – Одно зёрнышко. Один погибший. Так и запишем – в сражении погиб один наш солдат. Надеюсь, император поймёт и простит.

Он ещё раз вздохнул и внёс необходимые правки в документ.

Подходило время.

Время, не умеющее ждать.

Пора было идти с докладом к императору.