Проза

Рене Магритт Сын человеческий

Перепады давления

Сегодня и ветер дует не в ту сторону… Облака тянутся в одну, а по земле дует в противоположную. Сегодня и жена на каждое моё слово имеет возражение. Все несговорчивые какие-то. Господин, приписанный к мерседесу смотрит презрительно. Он хочет что-то сказать, но позиция не позволяет. Его раздражает моё соседство. Жить мерседесовцу в одном подъезде со мной противно. А тут я ещё начал с ним здороваться, соседи всё-таки! Так его стало так корёжить, что он сначала стал выходить из лифта и спускаться по чёрной лестнице.

Но я его дрессирую. И должен сказать, что дрессировка имеет последствия. Иногда он здоровается. Чаще – когда поднимаемся вверх. Наверно, чувствует, что одерживает верх, ведь живёт он двумя этажами выше. А вот когда поднимается ветер он не здоровается. Наверно, от перепадов давления.

Не знаю, чем он польстился, выбирая этаж при покупке квартиры, наверно, видом на лес и озеро. С нашего пятого этажа видно только лес, а озера не видно. А c его седьмого видно.

Сам сосед не особенно взрачный. Но одет солидно. Не хватает только котелка. Но скоро и его, видимо, нахлобучит. Надо только дождаться возврата моды на котелки. Это, думаю, не заржавеет – придёт. И тогда он точно перестанет здороваться. Ведь он будет похожим на настоящего миллионера. Котелок и сигара ему пойдут: принадлежность к толстосумам придаёт солидности, а окружающие меняют поведение, приближаясь к таким важным персонам.

Но место жительства ему, всё-таки, придётся поменять. Ведь не может же он одновременно быть толстосумом и ездить со мной в лифте. Да, не дай Бог, ещё и тогда опять здороваться придётся! Ведь любая дрессировка не проходит даром. И он ведь уже здоровается чаще, чем не здоровается. И не выскакивает из лифта при виде меня.

Вот, начал-то я с ветра, но перешёл на классовые противоречия. А такие вещи издатели не любят. Поэтому должен сказать что-то нехорошее про себя. Хотя бы про чувство зависти. Или про мстительную сущность нашей породы. Про стремление к массовым праздникам. Ну, когда люди собираются вместе на улицах и радуются вместе. Песни там поют, или ходят на демонстрации в поддержку праздника.

Но думаю, что этого достаточно. В следующем отрывке вытащу из себя что-нибудь понетолерантнее. Ведь должны же люди найти во мне что-то противоречащее новым цивилизационным канонам.

Сказал бы я как ещё солнечный ветер влияет на поведение соседа, но пока не могу сделать обобщений. В его в головном котелке что-то варится, раз он ещё подвержен дрессировке. Но ко времени прихода моды на котелки, как головные уборы, возможно, что-то с ним ещё может произойти неожиданное.

Да и со мной тоже.

Тем более, что иногда приходит мода на котелки армейские.

Парадокс

Подул сильный ветер. Складки облаков разверзлись. Бабахнуло. Линия горизонта пропала.

Через некоторое время голова его покатилась. Вся правда-матка стала выплёскиваться из катящейся, клеймя всех попадающих в зону её пристального и реактивного внимания всем тем, что копится в этом органе при многолетней работе на ниве просвещения непросвещённых.

- Откуда, – спрашивали некоторые удивлённые встречные люди, – катишься, Голова? Неужто из вожделенного прошлого?

- Вы – жалкие плебеи и мракобесы! Это ваше прошлое снесло мне голову. Эта гильотина вашей заурядности и якорь вашей приземлённости. Я двигаюсь вперёд по намеченной траектории. Я знаю много того, что вам ещё предстоит пройти и познать, прежде, чем я докачусь до катафалка нашего счастья. Там ожидает меня невеста. Мы покатим и потянем с собой вас. Туда, куда идут все нормальные бараны. Там нет ни верха, ни низа. Там корма хватит только для тех, кто соблюдает режим наибольшего благоприятствования сладких товаров всеобщего употребления.

И помчалась та негодующая голова дальше.

Склон был потрясающе крутой. Голова разогналась и летела со свистом и скоком, привлекая невольно зрителей и посторонних наблюдателей зарядом крутящейся бодрости.

Казалось этот полёт-падение будет продолжаться вечно и всесокрушающе, оставляя за собой малопривлекательную картину разрухи и торжества движения. Но не тут-то было…

В нижней точке сотрясающего падения эту умопомрачительную голову поджидал сюрприз в виде такого же предмета, летящего с соседней горы и обладающего не менее торжествующей разрушительной силой.

Встреча этих парадоксов произошла внезапно и грандиозно.

Данный факт зарегистрировали различные приборы слежения, историки и летописцы разных веков. Но все сошлись на том, что встреча эта произошла в 21 веке. Вне зависимости от конъюнктуры и настройки приборов и летоисчислений.

Самое замечательное заключалось в том, что никакие черти не шутили, а все произошло только по доброй воле летяще-катящихся голов, самозабвенно любивших то родину, то объединённое человечество.

Обрадовалось такой картине нечистая сила. Думала капут пришёл этим переживальщикам о разных народах. Однако зря так подумала.

Произошло событие необычайной широты и значимости. По любым определяющим шкалам. Головы-то всмятку разбились, но на месте их стыковки обозначился путь. А в пункте их всмятки возник умный младенец – плод умозаключений, возникший в результате симбиоза фокусов и парадоксов необыкновенной силы, появившейся при контакте этих взаимоисключающих цивилизационных феноменов.

Аналитики ломают и ещё долго будут ломать свои межведомственные головы в попытках разгадать и уловить ту неведомую силу, высвободившуюся при этом порыве взаимоисключений, тот парадокс вихревых кондиций, позволивший сделать главный вывод – туман рассеялся. Появился Он. Но настала мгла. А когда мгла рассеялась, всем стало ясно, что ничего не видно, и что пора ждать восхода мощного и притягательного солнца, которое сможет заживить родовые и благоприобретённые травмы, присущие всем послетуманным цивилизациям Солнечной системы.

Но меня, правда, больше всего беспокоит невеста первой Головы. Неужели она бесстрашно ждала и стремилась к такой встрече с головой, катящейся с противоположной горы?

А если невестой, всё-таки, была другая, так и не дождавшаяся жениха дама? Печально это. Хотя толерантье-гламурки скажут, что я, во-первых, не знаю пола катящихся голов. Во-вторых, сам принцип естественного отбора, мной описанного, противоречит современному прочтению исторических эксцессов…

Но на «в-третьих», я отвечу, что я, как продукт каменного века, посылаю этих вопрошателей поискать какого-нибудь другого мастодонта, склонного к прослушиванию их щебета. И скажу прямо: таких дураков среди наших мастодонтов нет.

Всё готово

Всё затихло. Заснуло раньше времени. Ещё до заката. У людей тоже бывают такие дни. Сморило. И никак не справиться. Сонное царство. Не пикнет птица. Только кровь шуршит.

Всё заснуло. Но думу думает. Только жилка ручья дрожит.

Это лето дошло до середины. Сейчас я его чуть подтолкну. И оно покатится. Сначала тихо, а потом как надо.

Тявкнула собака. Сначала одиночным тявком. Потом залилась непрерывно. Но пока ей не пробить густой, вязкий воздух. Лай доносится как слова из-за стены.

Когда всё зашевелится от ветра, тогда всё и покатится, застучит, заколотится, заверещит, заспешит. Спешить некуда, а спешить надо. Иначе зачем вертится вселенная… Сама вертится и нам велит. А если кому-то не нравится, и он попытается остановить жизнь, то будет проглочен без заметного сопротивления.

Так аэростат устанавливает мировой рекорд движения по ветру. Но все говорят, что он облетел земной шар. А он просто тёк по течению, выбирая лишь на какой глубине плыть, попадая в стремнину. Но нам приятно говорить, что он летит.

Это голосистые и стремительные уходят в высоту и там находят стремнину. Попса же плывёт, цепляясь за донные отложения, стараясь взметнуть побольше ила, насыщенного поклонниками, хамством и шелестящими бумажками, прикрываясь дощечками с надписью «Песни протеста». Песни про тесто, наполненные взвесью.

А пока всё затихло. А я выжидаю момент, чтобы подтолкнуть это всё. Всем на радость.