Иногда, словно ветром, приносит (как облака) вот такие лёгкие и воздушные тексты. За которыми жизнь, целая жизнь, пространство чужой жизни. Как единственная возможность узнать, понять или поучаствовать в чужой жизни. Классические катрены с посвящениями сыну или певице, постоянно поминаемые облака... гармония с природой как знак гармонии внутри себя. Мы соприкасаемся с другими людьми вот так - по касательной. Недавно умерший Морис Бланшо писал: <По всей видимости, в искусстве мы начинаем хоть что-то понимать, когда испытываем нечто такое, что хотелось бы обозначить словом <одиночество>.

Дмитрий Бавильский так хорошо ассказало себе как о критике в представлении авторов "Топоса", что добавить мне вовсе нечего. Национальность его неизвестна - ибо Челябинск, а там сам черт ногу сломит: мордва, татарва, ханты, манси: Словом, сибиряк с медвежьим здоровьем.

Она была дивно хороша, изящна, красива и молода, эта девушка-контузия. Она восхищала, быть может, по одной причине: моя прежняя супруга была страшнее смертного греха и никогда молодой. Господи, где были мои глаза? Но я отвлекся.

Благотворные изменения были, буквально на лицо, т.е. на всех лицах: остекленевшие до того, как бы замороженные глаза вдруг оттаивали, в них появлялась теплота и искринка. Согласно законам физики, от нагревания рот расширялся в улыбке. Наконец, достигнув ядра головы - мозгов, оттепель включала - так включают телевизор - деятельность всей нервной системы. Наташа, загадочно молчавшая до того, начинала оживленно выдавать свои откровения из области структурализма; Юджин, прежде извергавший массу ругательств, продолжал поливать ими, но общий смысл их становился более позитивным; Артурка переставал ныть, в молчании остро ощущая свое соитие с Вечностью. Главное - никто никому не навязывал свои интересы, хотя доподлинно известно, что Наташа могла часами судить об Ассоли, Юджин о футболе, а Артурка про рок.