Литературная критика

ДНЕВНИК НЕПИСАТЕЛЯ

Граются!

Недавно в московском ресторане "Прага", где, как известно, кушивали еще Бунин, Куприн, Горький, Андреев и прочие небезызвестные персонажи славного "рубежа", вручалась премия "Дебют". Кто ее получил, см. на соответствующем литературном сайте. А мое дело – сторона.

По устоявшейся уже привычке начну с кулинарии. На фуршете после вручения премии Льва Пирогова с женой не пустили к столу. Т. е. стояли так тесно, что он, бедолага, не протиснулся. Просто он недавно переехал из провинции в Москву и жить в ней пока не научился.

На следующий день в рассуждении об увиденном в "Праге" я вспомнил один реальный анекдот. Его рассказал мне несколько лет назад мой близкий приятель поэт Игорь Меламед, персонаж небезызвестный в московских поэтических кругах, но в "Прагу" не ходящий.

История такая. Приехал Игорь из Москвы в свой родной Львiв после уже перестройки и распада СССР. А там – антисемитизм лютует. Человека по фамилии Меламед это само собой не оставило равнодушным. Стал он присматриваться. И где-то как-то натолкнулся на либретто детского спектакля по случаю наступающего Рождества.

Главными действующими лицами там были Чьорт и жид Мошка. Вот начало (представьте освещенную сцену, распахнувшийся занавес и замершие в напряженном любопытстве детские личики в партере). На сцене – Чьорт. (Заранее прошу простить меня за смесь великого, прекрасного и могучего украинского языка с нашей поганой москальской мовой).

ЧЬОРТ: Мошка! Дэ ты?

(Молчание).

ЧЬОРТ: Мошка! Дэ ты? Дэ ты, Мошка!

(Молчание).

ЧЬОРТ: Мошка! Мошечко!

МОШКА (появляется): Я тут!

Чьорт радуется, прыгает и т. д. Мошка тоже рад. И дальше в тексте была поразительная ремарка, на которую прошу обратить особое внимание:

(Граются.)

Надеюсь, человека по фамилии Басинский и с именем Савл нельзя заподозрить в серьезном антисемитизме. Но на всякий случай отмажусь. Социальный и нравственный смысл этого анекдота мне отвратителен и проч.

Но мне ужасно нравится это словечко "граются". Сказать по-русски: "играют" – значит ничего не сказать. В "граются" есть бездна оттеночных смыслов! То есть двое милы друг другу, настолько милы, что не в силах скрыть радости от встречи перед лицами множества зрителей. Они ходят вокруг друг друга, хлопают друг друга в ладошки, подпрыгивают, смеются, целуются, заглядывают друг другу в глаза и т. д. и т. д. Словом, "граются".

Это слово в точности определяет состояние нынешней светской культуры.

Вот премия "Дебют". Я редко бываю на литературных тусовках, но всегда, подчеркиваю – всегда, встречаю там одних и тех же персонажей московского литературного бомонда. Из этого я делаю простейший вывод, что данные персонажи бывают на всех тусовках. Иначе – как бы я на них всегда попадал. Они же не знают моего расписания.

Итак, на сцену (в центр зала) выходит... ведущий. Вид у него такой, будто он только что пришел из соседнего зала, где вел свадьбу. В руках у него "бумажка".

ВЕДУЩИЙ: Эдвард Радзинский!

(Молчание).

ВЕДУЩИЙ: Радзинский! Где вы? Просим!

(Молчание).

Собравшийся люд начинает нервничать. То ли они всерьез беспокоятся за Радзинского, то ли переживают за то, что виски на столе стынет.

ВЕДУЩИЙ: Радзинский!

И тут выскакивает Радзинский. Ножкой, ножкой вперед – опаньки! Три раза повернулся вокруг оси – ладно ли пиджачок скроен? Ладно, ладно! Цапнул микрофон и заговорил. Ай, хорошо говорит! Цитаты, цитаты – из Библии, из восемнадцатого века, из двадцатого, опять из Библии. Говорит что-то настолько умное, что сам себе изумляется, аж светится весь от радости, что в одном теле с таким замечательным человеком оказался.

Радзинский – гениальный пример культурной персоны, которая "граится" в одиночку, сама с собой. Я даже предположил, что он потому так долго специально не выходил, чтобы сперва в центре зала возникло как бы его астральное тело, как бы "Радзинский в себе", а он потом выскочил к нему навстречу. Это редкий артистический талант! С другой стороны, я почему-то легко представляю себе человека с аналогичным даром (не Радзинского, упаси Бог!) в сумасшедшем доме. Вообразите: два дюжих, пьяных и чуточку дебильных санитара стоят – один с дубиной, а второй – со смирительной рубашкой. А возле них эдаким фертом крутится восхитительный нарцисс. Лицо его лучится, глаза сияют. Он говорит, говорит... Потом его – бац дубиной по балде и потащили на процедуры. "Слушай, – говорит один санитар (который с дубиной), – я не понял: он чё говорил?" "А мне понравилось...", – сладко улыбается второй, который интеллигентнее.

После Радзинского выступал еще прозаик Михаил Веллер, один из членов жюри. Нормальный, спокойный человек. Равный себе и больше той роли, которую ему пришлось играть. Такое видеть всегда отрадно.

Но потом вышла поэт Вера Павлова, тоже член жюри. Вера Павлова – лауреат премии Аполлона Григорьева и – без шуток – хороший поэт. Я знаю, что мои литературные друзья с этим не согласны и считают стихи Веры Павловой чуть не порнографией духа. А я им скажу: да, это порнография духа. В прямом, не в ругательном смысле. А попробуйте-ка вы, друзья мои, раздеть дух! Не можете? То-то.

Поэт-то она поэт, но смотреть на то, как она "грается" перед зрителями – невыносимо! Когда она вскрывала конверт с лауреатом в номинации "Поэзия", на лице ее изобразилось такое страдание, что мне стало страшно. При этом, как бы между прочим, подмигивая, она намекала зрителям, что давно знает, кто там лежит в конверте. Через пять минут после вручения всем журналистам раздали отлично отпечатанные прайс-листы. Глядя на Павлову, я впервые понял сокровенный смысл поговорки: неча комедию-то ломать.

Кстати, один из первых лауреатов "Дебюта" попал в теле-шоу "Последний герой". Там уже "грались" на полную катушку. Наш лауреат проходил там под титулом "Писатель". Ну вы помните: который в зэковских наколках, который девушку из соседнего племени полюбил. Который по всему острову на карачках лазал, травку собирал, чтоб покурить. У которого глаза, как у наперсточника...

Все – мне это надоело.

А вообще я хочу сказать вам, господа, что наступит такой день, когда умная наша Россия выблюет всю эту "культурку", как кошка, нализавшаяся собственной шерсти. Сравнение не из приятных – но уж извините!