Проза

Кобойских открыл магазин, и назвал его «Вторая рука».

Название Кобойских придумал не глядя. Оно и само напрашивалось,
потому что это был магазин для одноруких.

Сначало-то Кобойских, ну Телемах (ну, и имечко родители дали,
под влиянием любви к телевизору!) работал простым продавцом в
магазине сантехнических приборов. Тот магазин назывался «Адонай»
почему-то. Телемах Кобойских стеснялся спросить у хозяина, Руперта
Степаныча Кука, что значит «Адонай»?! Но потом Телемах добился
потрясающих успехов в деле продажи смесителей, раковин, и унитазов.

Приходящим в магазин зевакам он рассказывал всегда две истории.
Первая история, это о том, что до второй мировой войны европейские
дикари не знали смесителей. Они отстало затыкали раковину пробкой,
напускали туда сначала горячей воды, потом холодной воды, и мыли
в этом руки и лицо. И только когда в сорок втором году в Москву
приехал Черчилль, он прямо чуть не упал от восхищения, когда его
с трудом научили пользоваться смесителем. Так и началась в Европе
сантехническая революция, а русским, как всегда, даже спасибо
не сказали.

Некоторым людям посконного склада души очень нравилось, что англичане
такие грязнули, и они патриотично покупали большое количество
смесителей и раковин иностранного производства.

Вторая история, она про унитазы была. Про унитазы, и войну двух
систем. «Китайцы — рассказывал Кобойских — они еще десять тысяч
лет назад разделили человечество на два лагеря! По способу сидения
«по большому» они разделили человечество на корточкистов, и восседателей».
Корточкисты, по Кобойских, тяготели к консерватизму и соборности,
любили все авторитарное и лапидарное, простонародное, и запоем
читали Лескова. Восседатели же, наоборот, читали Аксенова, фанатели
от прав человека, от всего либерального, рационального и приватного.
«Ясно, как полная Луна,— продолжал обыкновенно Кобойских свой
маркетинг,— что современный продвинутый унитаз мало рассчитан,
чтобы на него громоздились на корточках! Поэтому, такой унитаз
есть движок глобализма, и способствует успешному вывозу кровно
нажитых капиталов!». Естественно, сторонники либерального и приватного,
которые поначалу очень преобладали тогда, закупали дорогие унитазы
партиями.

В благодарность за рост объема продаж Руперт Степанович Кук вызвал
Телемаха в свой кабинет. Кобойских шел, паря от предвкушения конвертика
с узкими бледно-зелеными бумажками в нем. Однако, денег Кук не
дал, но поощрил морально, открыв Кобойских тайну названия магазина
сантехники. Оказывается, «Адонай» означало имя Бога по-еврейски.

Открыв тайну, Кук даже поцеловал Телемаха взасос, от удивления
своей неслыханной щедростью.

На другой день Кук уволил Телемаха за опоздание на семь минут,
так как допустимым было опоздание ровно на пять минут.

Тогда Телемах Кобойских пошел в другой магазин, к конкуренту Кука,
владельцу шопа под названием «Отхожий рай», и за большие деньги
продал тому секрет слова «Адонай». Через время в прессе появились
возмущенные статьи о богохульстве Руперта Кука, у того начались
разнообразные проблемы, и он разорился.

А Кобойских на полученные деньги открыл специализированный магазин
для одноруких «Вторая рука».

Это был оригинальный рыночный ход. «Горячих точек полно? — думал
Телемах — Полно! Значит, и одноруких должно быть много! Это же
гуманизм, и золотое дно, если правильно продумать ассортимент!».
И он продумал.

Продукцию он заказывал у знакомых цеховиков.

Торговый зал «Второй руки» вскоре представлял из себя весьма авангардное
зрелище. Да, повсюду, как и в других бутиках, были расставлены
изысканные манекены, в основном, мужские, голые, и в одежде. Отличие
было только в том, что голые манекены вместо одной из рук имели
культяпки различной длины и формы. Одетые же манекены были одеты
в весьма странную одежду. Это были пиджаки, пальто, и куртки совершенно
необычного свойства. Во-первых, они были ассиметричны, и один
борт у них всегда был шире другого. Во вторых, настоящий рукав
имелся только один. В другой же была вставлена искусственная муляжная
конструкция в виде руки. Псевдорука могла заканчиваться традиционной
квазикистью, одетой в черную кожаную перчатку. Этот стиль назывался
классик. В других случаях фарфоровая кисть была без перчатки,
но в ней, например, был укреплен шикарный зонт, или же между красивейших
пальцев помещалась настоящая Гаванская сигара, или букет живых
хризантем. Вариантов было много.

Сначала никто ничего этого не покупал. За месяц в магазин забрел
только один однорукий человек неприятного вида и запаха. Кряхтя,
он одел с помощью Кобойских «пиджак с сигарой» в специальной кабинке,
и долго вертелся перед зеркалом. Пиджак сидел, как влитой. Настоящая
культя полностью маскировалась увеличенным размером соответствующей
половины изделия. Искусственная рука со вставленной в фарфоровую
кисть сигарой была красиво отставлена в сторону. И лишь ослепительно
белый манжет несуществующей сорочки диссонировал с контрастно
грязным манжетом немыслимой рубашки, в которую была облачена оставшаяся
рука ампутанта. Время шло, а инвалид все стоял и стоял перед зеркалом
неподвижно. И молчал. Только лицо его играло, и постоянно двигалось.
Губы, брови, веки, лоб. Иногда Кобойских казалось, что человек
просто гримасничает, кривляется перед зеркалом, подмигивает и
паясничает. Да так оно и было! Кобойских неприятно передернуло
от такого цинизма, да что возьмешь с маргинала! Он стащил с инвалида
изделие, и выпихнул кривляку вон! Пиджак же так провонял проклятым
ампутантом, что его пришлось выбросить, отстегнув, разумеется,
руку с сигарой.

Дело шло к разорению. Спасали только льготы, положенные продавцам
товаров для инвалидов.

И тогда Кобойских взвинтил цены до небес.

Это был очевидно напрашивающийся шаг в правильном направлении.
Вскоре Телемах продал первые несколько вещей, причем совершенно
здоровым людям, богачам, продал за бешенные деньги. Мода на одежду
из «Второй руки» распространялась, как лесной пожар. Кобойских
увеличил цены втрое, но спрос не упал даже тогда, когда фарфоровые
пальцы унизали золотыми гайками с настоящими брюликами. Конечно,
появились конкуренты, но в городе сформировалось устойчивое общественное
мнение, что настоящие фальсхэнды можно купить только у Телемаха
Кобойских.

К тому же, Кобойских не стоял на месте. Он заключил с городским
моргом договор на эксклюзивное право приобретения одежды попадавших
в морг убитых негров. Время от времени это случалось. С убитых
негров, с оплаченного согласия родственников, снимали джинсы,
тщательно отстирывали, и продавали затем за тысячу долларов в
бутике «Вторая рука». К штанам прилагалась выданная моргом справка
о подлинности, такой сертификат качества.

Джинсы с убитых негров были суперхитами, но, к сожалению, недолго!

А Парламентская Ассамблея возбухла, когда до нее дошло. Завопили,
что вскоре в Европе не останется так ни одного неубитого негра,
и запретили бизнес. А Кобойских обвинили в геноциде, и попытались
упечь в Гаагские застенки.

Но тут возбух уже Папа Римский, напомнив о беспрецедентном вкладе
Кобойских в дело милосердия, и призрения увечных. Так что, гаагские
отсосали, а в Ватикане Кобойских даже памятник поставили работы
только еще входящего в моду талантливого католического скульптора
из Бразилии. Гений изобразил распятие однорукого Христа в рубище
из бутика «Вторая рука». Были, конечно, протесты антиглобалистов,
но потом все утихло, и памятник Телемаху Кобойских оставили в
покое.