Искусство

Шестнадцатое письмо к другу

Когда еще, думаю, попаду по малому делу в Малый зал ЦДЛ, чтобы
его описать. Совместил полезное с полезным, пришел на пресс-конференцию
по поводу оглашения длинного списка претендентов на премию «Национальный
бестселлер», а также состава большого жюри.

Книг вместе с их авторами выдвинуто сильно за шестьдесят. Ровно
столько же и номинаторов,— один к одному. Все книги в списке присутствуют
строго единожды. Ни одна не повторяется дважды.

Вот тебе и литературный процесс. Если люди читают, то что-то свое.
В основном, то, что сами же издают. Дима Ицкович из ОГИ — Белоброва-Попова.
Юрий Кувалдин из «Книжного сада» — Нину Краснову. Лена Шубина
из «Вагриуса» — Юрия Мамлева. Саша Мелихов из «Невы» — В. Шпакова
из 12-го номера «Невы» же. Ира Барметова из «Октября» — Колю Климонтовича,
с чем я полностью согласен.

Вообще же,— такова жизнь.

Еще забавней, когда люди выдвигали собственные произведения, иные
даже в рукописи. Как говорится, любят не литературу в себе, а
себя в литературе. Я слышал, как главный по Нацбесу — Виктор Топоров
обсуждал с координатором премии Татьяной Набатниковой, можно ли
жене выдвигать мужа, как это произошло с романом Равиля Бухараева,
выдвинутым его женой Лидией Григорьевой.

Набатникова возражала, что сперва Григорьева хотела выдвинуть
роман Саши Мелихова «Чума», но поскольку там, в конце отец убивает
сына, то она, категорически это не прияв, выдвинула Равиля. Виктор
Топоров сделал вид, что не понял: «Александр Мелихов убивает своего
сына, писателя Павла Мейлахса? Ну что же, и такие сюжеты нынче
бывают».

Был оглашен, как я сказал, и список Большого жюри. Та же Набатникова
заметила, что были случаи, когда претенденты, узнав, кто их будет
судить, тут же просили вычеркнуть их из числа номинантов и забыть
навсегда. «Так вот,— сказала она,— это невозможно. Поезд ушел,
список завтра выйдет в “Литературке”». Вроде как колбасу на свадьбу
уже купили, и надо жениться в любом случае. Возможно, она имела
в виду присутствие в жюри доброго с виду Митю Ольшанского, который
в письменном виде — дик и непотребен. Она не сказала. Митя набрал
книг под мышку и пошел домой читать их и высказываться.

А я начал рассматривать список и поразился, о чем, впрочем, уже
написал в «Московские новости». Хорош перекрестный характер выдвижений.
Вот, к примеру, писатель Курчаткин выдвигает запредельный роман
Александра Потемкина «Бес». Ты мне пишешь, что некоторые имена
для тебя — темный лес. Потемкин, если говорить кратко, миллионер.
Торгует, кажется, аргентинским вином. Как стал миллионером, это
особая статья. Биография его — сверхособая статья. Но романы это
вообще нечто. Издает он их в собственном издательстве. Реклама
их идет по телевидению, висит в метро, целыми полосами печатается
в центральных газетах. Помню, как мне звонил его секретарь, приглашая
на обед к автору в загородную виллу. В проезде Художественного
театра должен был ждать специальный «мерседес» для журналистов.

Ладно, Курчаткин его любит. Смотрю, Анатолия Курчаткина любит
Е. Холмогорова, выдвинувшая рукопись его романа «Солнце сияло».
Смотрю, роман Елены Холмогоровой выдвинула Л. Звонарева. Дальше
след теряется, а я уж и боюсь особенно далеко забираться.

Кстати, Виктор Топоров сказал, что Юрию Мамлееву предлагали войти
в состав жюри. Но он, поскольку его роман участвует в конкурсе,
отказался. Достойный поступок, сказал кто-то. Все поступки достойны,
хотя и по-разному, возразил Топоров. Лимонов, например, номинировал
в позапрошлый раз свой собственный роман, находясь за решеткой.
Больше никто Лимонова не отметил. Зато ставший лауреатом Проханов,
отказался от премии в его пользу.

В общем, темный лес прозы и ее достойных создателей.

Виктор Топоров и Дмитрий Бавильский

Тут же познакомился с Димой Бавильским, который накануне позвонил
мне по поводу журнала «Арбуз», предлагая универсальные услуги,
и мы списались по е-мейлу. В итоге, он предложил переправлять
эти мои письма тебе еще и кружным путем через издаваемый им в
интернете журнал ТОПОС. А я
предложил ему сходить в театр на Таганке, где Галя сейчас помогает
Каталин Любимовой в подготовке к 40-летию театра, которое случится
23 апреля. Дима сходил и был потрясен почти полным отсутствием
архива театра. После эмиграции Юрия Петровича Любимова, перехода
театра из одних рук в другие, всех расколов и раздраев, люди уходили
оттуда, унося с собой все архивы, фотографии и прочее.

Дима сказал, что сам работал в Челябинске пять лет завлитом, и
знает, что каждый театр это миф, построенный на документах. После
спектакля ничего не остается, кроме памяти, рецензий и фотографий.
Театр на Таганке, в итоге, это чистый миф уже даже без документов.

Мы же, взаимоопылив друг друга, как и положено настоящим литературным
людям, разбрелись по домам, чтобы вскоре обязательно встретиться
вновь.

Как и с тобой. Обнимаю. Твой Игорь Шевелев