Проза

Поездка моя по казенной надобности началась приятно. Командировочные
оттягивали карман, время в пути было неограниченно, а бутылочка
молдавского коньяка согревала не только плоть, но и душу. За окном
фирменного поезда «Даурия» мелькали полустанки и станции, природа
по мере продвижения на восток преображалась. Из Москвы я выехал
в дождь — и вдруг попал в зиму. Не сразу, конечно, а после нескольких
часов крепкого сна. Я глянул в окно, потом на нижнюю полку, где
за время моего «отсутствия» поселился гость, и решил поваляться
еще. Гость, человек с бесцветной внешностью, читал какую-то книжку
и время от времени прихлебывал горячий чай. Заметив, что я больше
не сплю, он вскинул глаза и улыбнулся.— Проснулись? — Угу,— ответил
я.— Из Москвы, небось? — Угу,— ответил я.— А я следователь из
Саранска, еду в Читу, а оттуда в Благовещенск. Никак не думал,
что на старости лет придется китайцами заниматься. Странные они
люди. Я вот даже Конфуция с собой взял почитать, чтобы, как говорится,
быть ближе к теме. Вот послушайте: «...когда мне было тридцать,
я начал свою жизнь; в сорок я был самонадеянным; в пятьдесят осознал
свое место в общем порядке вещей; в шестьдесят научился не спорить;
а сейчас мне семьдесят, и я в состоянии свободно идти по жизни,
не разрушая ее основ».— Кручено, не правда ли, а с другой стороны
— предельно просто. Человек вмонтирован в природу и не сопротивляется.

Моему гостю, видимо, хотелось поговорить. Дорога была долгой,
и я решил составить ему компанию. Мы заказали еще чаю.— А что
у вас за дело с китайцами, если не секрет? — Спросил я. Следователь
отложил книгу.— А что, вправду интересуетесь? — Взглянул он на
меня веселыми серыми глазками.— Никаких секретов, просто один
китайский предприниматель-богач, которому жить надоело, сам себя
«заказал». Делать это в родном Благовещенске и в Чите, где у него
бизнес, он не стал, дабы не травмировать родных и близких, а уехал
вглубь России. Перед этим он через третьих лиц вышел на профессионального
киллера, передал ему свою фотографию и часть денег в долларах.
Вторую часть, надо вам сказать, оч-чень приличную, тот должен
был получить по выполнении «заказа». Дальше начались приключения,
больше напоминавшие охоту. Китаец двигался с востока на запад,
оседая в разных городах, а киллер его выслеживал и настигал. Интрига
заключалась в том, что в самый решительный момент китаец, цел
и невредим, ускользал из-под выстрела. Это, признаюсь вам, страшно
злило киллера, он-то делал свою работу и не знал, что китаец ведет
игру. Так бы оно и продолжалось до бесконечности, ну, вы понимаете
— состарившийся китаец и уже немолодой, с одышкой, киллер, и так
далее... Судьба свела их в городе Саранске. Киллер, изучивший
привычки китайца, в конце концов опередил его. Китаец обычно заказывал
себе в гостиницах номер «люкс», затем выписывал девочку, а то
и двух. В общем, ни в чем себе не отказывал, а пил, гулял, словно
последний день жил. Дольше всего он пробыл в Перми, а вот у нас
позорно срезался. Представляете, заказал себе в номер подругу,
а вместо подруги пришел расфуфыренный под женщину друг. Да, да,
тот самый киллер. Горничная, приведшая его, то бишь, ее, рассказывала
потом, что китаец даже в лице переменился и не поднялся с дивана,
чтобы встретить гостью. Она еще некоторое время слушала под дверью,
уловила звон бокалов и какой-то разговор, после чего наступила
тишина. Горничная подумала, что парочка залегла баиньки, и спокойно
ушла. А когда вернулась, обнаружила дверь открытой, а китайца
лежащим на полу с перерезанным горлом. Вот такая вот трагикомичнейшая
история.

Я выслушал рассказ следователя с большим интересом. История китайца
показалась мне совсем не китайской. Она больше напоминала загулы
русских купцов, либо игру в «русскую рулетку», о чем я не преминул
сообщить следователю. Следователь быстро закивал головой и подтвердил
мои слова.— Понимаете,— усмехнулся он,— странное дело происходит,
китайцы, с малых лет проживающие среди русских, воспринимают не
только их привычки, но и в душах у них что-то меняется. Я вот
уже второй раз выезжаю в Благовещенск по этому делу, и никак в
толк не возьму, где там китайцы, где русские. Все перемешалось.
Представляете, китайцы пьют водку, ругаются матом, берут в жены
русских девчонок; русские же, напротив, мешают разговор китайскими
словечками, перенимают у китайцев манеру общаться, улыбаться,
курить опий, есть палочками. И это не только в Благовещенске,
но и в других городах, где китайцы компактно обосновались. Поговаривают,
что на нашем Дальнем Востоке их уже более двух миллионов, и приток
все не кончается. Да вряд ли и кончится. Потому что все у них
с улыбочкой, все тихой сапой. Вот смотрите, как это у Конфуция:
«Благородный муж любезен независимо от подарков. Он работает бок
о бок с людьми, не давая повода для обиды. У него есть амбиции,
но не алчность. Он величествен, но не чрезмерно горд. Он внушает
уважение, а не злость». Каково, а? С такой подачей можно весь
мир обаять. Да уже, считайте, обаяли: что ни страна — то китайцы,
что ни столичный город — то чайна-таун. Да и талантливые они,
черти, смотрите, какие чудеса у себя дома творят!

Поезд трудился на подъеме, разбивая в клочья снежный буран, затем,
как и положено, преодолев возвышенность, он покатился вниз. Частокол
леса спасал нас от снежного нашествия. Я, вглядываясь в стволы
деревьев, вдруг представил себе, что это не деревья, а китайцы.
Много, много китайцев, больших, маленьких и не очень. Почему-то
на память пришла история об одном враче, отработавшем 20 лет в
таежном роддоме большого рабочего поселка, что на границе с Китаем.
Закончив во Владивостоке мединститут, он распределился, как он
говорил, в тайгу. Первое время молодой врач просто не мог нарадоваться
на здоровеньких беленьких детишек, что производили местные рабочие
поселянки. Однако по мере того, как дружба с соседями крепла,
ему все чаще приходилось принимать детей с явно азиатскими чертами
лица и цветом кожи. Сначала он не придавал этому значения, но
когда «порыв» поселянок стал принимать массовый характер, врач
забил тревогу. Нет, не подумайте чего плохого, он был не против
детей вообще, ему просто за державу стало обидно — дескать, китайцы
нашим бабам делают китайских детей, а наши мужики только водку
пить горазды. Смотришь порой, рассказывал он, идет по улице поселка
семья — пьяненький мужичок-русачок, жена-красавица и два-три ребеночка-китайца,
и ничего, дружно так шагают. В общем, не мытьем, так катаньем
Россию берут. И взяли! В иных поселках сплошь китайцы и живут...
Я поделился своей историей про врача с попутчиком. Следователь
в очередной раз рассмеялся.— Ничего удивительного тут нет, пройдет
лет двести-триста, и наши потомки тоже станут китайцами, вот увидите.
«Слава богу, не увижу»,— подумал я.