Создан для блаженства (под редакцией Льва Пирогова)

Насколько я себя помню, в детстве я был на редкость аналитичным,
вдумчивым ребенком. Например, довольно четко разделял уже в шестилетнем
возрасте телесную и духовную мои составляющие, как само собой
разумеющееся, на дежурную фразу родителей: «Ложись спать, у тебя
глаза закрываются» — я отвечал: «Это не я хочу спать, это мое
тело, а я еще не хочу». Я прекрасно знал, что, не смотря на слипающиеся
глаза, «я» спать не хочу, а хочу досмотреть очередное кино про
шпионов, которое черно-белый «Горизонт» показывал почему-то исключительно
после программы «Время»... Туу, ту-ту-ту тут-тудуум, ту-ту-ту
тут-тудуум, туу туу тууу... И объемные, огромные, словно фанерная
«Слава КПСС» на первомае, буквы «Время», выплывающие из небытия
под аккомпанемент энергичной жизнеутверждающей музыки, не оставляющей
места для сомнений в том, что мы — впереди планеты всей.

Весь мир катится в тартарары (искаженное «Тартар»), ну а мы —
впереди планеты всей, на полкорпуса обгоняя такую родную всем
нам Америку, «страну, где никогда не встает солнце», в отличие
от Британской империи, в которой солнце «никогда не заходило».
Я, по крайней мере, был полностью уверен в нескольких вещах —
в Америке всегда ночь, расцвечиваемая вспыхивающим неоном, толпы
изнуренных, с пустыми глазами безработных живут под мостами (Моцикони,
«типа философ» из одной дурной книжки, был мне глубоко противен,
как я сейчас понимаю, за то, что был снобом, на что не имел никаких
прав — снобом может себе позволить быть лишь человек богатый,
человек «с другой стороны луны»), небоскребы раскачиваются от
ветра так сильно, что на верхних этажах невозможно жить, а всеми
делами заправляют поработившие человечество пришельцы под названием
«капиталисты», скрывающие свое истинное лицо и возлежащие на огромных
мешках с деньгами. Это был мир, в котором я хотел бы родится и
умереть — это был, как я теперь понимаю, мир киберпанка, который
наши пропагандисты бессовестно «сдули» с книжек американских фантастов.
А сдув, наградили, сами того не ведая, иллюзорную «Америку» всей
притягательностью и очарованием киберпанка. «Не швыркай,— говорила
мне мама, когда я с шумом втягивал в себя горячий суп,— Суп не
горячий, он уже остыл».— «Мама! — говорил я ей,— пойми, у взрослых
и детей совершенно разная чувствительность. С возрастом человек
грубеет, и привыкает терпеть то, что для ребенка нестерпимо».

Да, у меня был аналитический ум.