Онтологические прогулки

 

 

 

 

      - Вот уже третий день мы приглашаем Анаура Вижну, как самого сознательного и рассудительного из бывших учеников Заратустры, для дачи новых свидетельских показаний. Нас интересует судьба двух молодых людей, упомянутых вчера свидетелем. Чем они живут в горах и на что надеются?

      - Я знал Омара и Ауру ещё с раннего детства, они уже тогда держались вместе во всех наших детских играх. И когда, десять лет назад, Заратустра приходил в наш город, они тоже вместе присутствовали при его беседе с нами у фонтана на городской площади. Я помню, как наши общие друзья поговаривали, что Омар и Аура, как раз после того визита дали друг другу клятву быть навсегда вместе и жить где-то там, откуда пришёл Заратустра.

       Так всё и оставалось между ними в течение десяти лет, но накануне нашего общего похода в горы Аура неожиданно заболела, и Омар уже даже не хотел идти с нами, чтобы остаться с ней. Однако потом он всё же решился отправиться вместе со всеми на поиски Заратустры, видимо, они договорились, что когда Аура выздоровеет, то найдёт нас в горах по отметкам, которые оставит он на пути наших поисков загадочного учителя. Тогда вместо Ауры пошёл Асур и она через две недели, когда поправилась, всё-таки нашла нас в горах у Заратустры. Омар, до этого не находивший себе места, был ей бесконечно рад. Мы, конечно же, завидовали их счастливой верности друг другу, и каждый из нас успокаивал свою зависть по-своему: кто надеждами на то, что и он когда-нибудь тоже встретит свою любовь, кто женоненавистничеством, а кто объяснениями, что в душе человек так и остаётся одиноким.

        В результате всеобщей зависти Омар и Аура, чтобы не смущать нас своим счастьем, отселились поодаль от пещеры Заратустры и общались с ним, по возможности, отдельно от нас. Нам было интересно, о чём говорит с ними Заратустра, но все молчали об этом, и однажды, преодолевая свою гордость, я всё-таки спросил его о них. И вот, что сказал тогда Заратустра: "Вы все, наверное, смущены некой таинственностью в моих отношениях с Омаром и Аурой и поэтому, конечно же, хотите знать моё мнение насчёт них и что я им советую. На первое я могу вам ответить, а второе касается только лично их.                 

       Отношения между Омаром и Аурой – это редкий случай душевного единства. Их дружба, любовь и понимание являют собой одно целостное чувство. Почти каждый человек живёт неотрывно от своих узких интересов и воспринимает дружбу, как средство для их осуществления, или, как способ развлечься, выговориться, поискать сочувствия к своим трудностям. Поэтому понятие о дружбе у всех очень разное и настоящей дружбы – умения легко взаимопроникать в чувства и мысли друг друга – у людей практически нет. Как правило, люди много надумывают насчёт другого, исходя из опасений своего ограниченного ума. Им не хватает сердечности и душевного вдохновения, дабы понять ближнего, сознавая его, как самого себя. Но люди ведь и себя осознают очень редко, а не, то чтобы другого человека.

       Истинная дружба не нуждается в преданности, самоотверженности или ещё каких-либо доказательствах. Если два человека чувствуют себя, как единое целое, то они будут поступать и относиться  друг к  другу, как к самим себе. О каких недоразумениях может идти речь, когда они, в прозрачном озере понимания, знают друг о друге всё. Такая дружба и есть истинная любовь. Чувство настоящей любви не основано на страсти – это переживание родства, ощущение полноты, приходящее от восприятия того, что окружающий мир и ты – гармоничное единство. Родственная душа – начало сознательного вхождения в океан бытия. Человек, уснувший в своих иллюзиях, не знает настоящей дружбы, тем более он не способен и на истинную любовь”.                                                                                  

         Тогда я сказал Заратустре: ,,Так помогите нам больше узнать о настоящей дружбе”. И вот, что он ответил: ,,Как я уже говорил вам, подлинная дружба – это первый шаг на пути возвращения души к своему первоисточнику. Душа, погружаясь в благодатную атмосферу дружбы, смешивается с душой друга. Так она начинает возвращать себе чувство единства и растворённости во вселенной. Через дружбу и любовь к конкретному человеку приходит познание нераздельности мира, ибо в ближнем мы начинаем находить и самих себя. Душа, в этом случае, жертвует собственной ограниченной формой самопредставления и самоощущения, расширяя свою жизнь до общей жизни с любимым человеком. Скажите мне, почему любить всех проще, нежели конкретного человека?”                                                         

       Первым ответил Асур: ,,Мне кажется, исправить всех невозможно, поэтому и остаётся, чтобы не сойти с ума от печали, любить всех такими, как они есть. А повлиять на конкретного человека вполне возможно, и в этой ситуации просто необходимо нетерпение к его недостаткам”.  

        Вторым ответил Этан: ,,А я думаю, что все – это слишком отвлечённое понятие в нашей голове, полюбить почти ничто – всё равно, что любоваться лёгкой пушинкой на ветру. Но близкий или хорошо знакомый человек имеет вес и влияние на тебя, он постоянно вмешивается в твою жизнь, даже своим присутствием. Невольно возникает раздражение, ибо начинаешь чувствовать посягательство на свою свободу, а без свободы, я считаю, нет и любви”.                                

        Я же сказал следующее: ,,По всей видимости, любовь ко всем просто глупость, отдых ума. А любовь к конкретному человеку – это наваждение, от которого желательно бы избавиться, и здесь уму приходится хорошенько поработать”.        

        И последним ответил Марат: ,,А я наоборот: готов любить конкретного человека, нежели всё человечество. Любовь ко всем – это скорее идея, нежели чувство. Чтобы любить всех, нужно к чувству прибавить огромную меру понимания. Разве возможно полностью проникнуться жизнью и трудностями большинства людей, дабы сопереживать им и прощать, когда они даже не могут разобраться в самих себе? Любовь ко всем – это самообман, или просто кому-то очень выгодно поддерживать эту иллюзию в головах людей, дабы овцы любили своих пастырей, которые иногда бывают хуже волков”.                      

       Заратустра усмехнувшись, сказал нам следующее: ,,О да, мои друзья, в любви ко всем без понимания не обойтись. Вопрос о всеобщей и конкретной любви поистине хорош, ибо, отвечая на него, каждый сознательно испытывающий себя человек многое о себе узнаёт. Вот и сейчас, когда я слушал ваши ответы, то за рассуждениями каждого из вас видел проявление его характера. Один хочет затронуть хоть кого-нибудь, другой, наоборот, просит не трогать его. Третьему важнее только он сам, а четвёртый доверяется лишь только своим чувствам. Но почему не обратиться к своему разуму, который уже только одним движением, необъяснимо для себя, может охватить всю вселенную? Не надо разгребать весь человеческий мусор, дабы понять других людей, достаточно найти бревно в своём глазу. Различны могут быть судьбы людей, но не их насущные потребности, которые, по сути, для всех одинаковы и не многочисленны.

          Всё, что появляется в человеке лишнего – это только от глупости несдержанного ума. Но при случае больших несчастий всё напускное в человеке сметается, как пыль. Поэтому, на мой взгляд, любить, понимая всех, достаточно легко, потому что эти люди и есть ты в различных ситуациях. Это так же, как если побывать в королевстве кривых зеркал, где смотреть на себя смешно и забавно. А вот самый близкий человек или лучший друг – уже прямое зеркало, ясно отражающее нашу собственную неприкрашенную реальность, которую мы часто скрываем от самих себя. Конкретный человек вызывает наше разочарование собой, ибо, глядя на его недостатки, мы лучше узнаём свои, и наши претензии к миру и людям показывают собственную глупость, обнаруживаемую лишь у других людей. Конечно же, в отличие от других людей, рядом с любимым человеком мы, как черепаха, выползаем из своего панциря, и, расслабляясь, открываем многие чувства. Любовь – это момент полной открытости и глубокой восприимчивости, который напоминает нашему разуму о вечной гармонии души с мирозданием”.

          Тогда я решил возразить Заратустре: ,,Вот вы говорите о единстве, о растворении, но разве самосознание не венец творения? Разве величие человека не в том, что он не потерял себя в природе, а наоборот нашёл? Он, как никто другой из живых существ на Земле, сумел почувствовать и распознать свою индивидуальность – своё особенное восприятие мира! И если человек выбирает себе друга или любимого человека, то это опять же из-за его желания дружить и сосуществовать именно с тем, кто ему интересен своей индивидуальностью”.

        Заратустра, улыбаясь на моё несогласие, ответил: ,,Самосознание человека – это только одна из первых ступеней на пути величия души живого существа. Сознание морской медузы можно сравнить с сознанием ребёнка в утробе матери. Они оба смутно осознают себя, но при этом ясно чувствуют своё единство со средой обитания. На суше медуза умирает, а ребёнок вступает в свою новую жизнь, где ему, в процессе развития его разума, суждено сначала осознание своего существования, а потом – своей индивидуальности. Но благодаря своему разуму человек может от узнавания собственной души прийти к познанию души мира.   

         Человеческое сознание, если его усердно развивать, может вырасти до зазвёздных размеров, ибо душа человека, в отличие от мира в который она попадает, не имеет границ. Земля для души – временное пристанище для вечности. Индивидуальность это всего лишь особенность некоторых ограничений, которые временно накладывает тело человека на его душу. В человеческом теле есть ряд жёстких условий, определяющих сосуществование с ним души, однако она, как ребёнок, соединённый пуповиной с матерью, сохраняет тонкую связь с высшим миром, и поэтому, используя эту серебряную нить, всегда может вернуться в него, а после вновь блуждать по лабиринту плотных миров.

          Тело – это длинный коридор, уходящий своими концами во тьму прошлого и будущего. Он сплетён в замысловатый лабиринт и соединён множеством врат перерождений. Никто не может измерить его, ибо прошлая жизнь остаётся скрытой за каждым новым переходом. Но неуловимые отпечатки памяти остаются в душе и продолжают увлекать её по этому лабиринту, пока она песком пережитого не отшлифует зеркало своего сознания и в каком-нибудь очередном тупике не отразит саму себя во всей своей бесконечной полноте. И тогда это откровение станет её возвращением к самой себе и выходом из лабиринта миров. Так душа, стирая с себя печать обусловливающей её памяти, становится душой всего мироздания.                    

      Именно в пробуждающемся чувстве единства со всем миром и в ощущении человеком, после пройденных ступеней самосознания, необыкновенного состояния растворённости в бытии, которое и есть отражение всей его души, звучит откровение поведанной вам истины. Поэтому опыт подлинной любви, уже хотя бы к одному конкретному человеку, это уже большой шаг на пути роста человеческого сознания. Большинству людей знаком экстаз соединения тел, но истинная любовь приходит к тем, кто испытал блаженство соединения душ. Вы можете спорить со мной, вы можете сомневаться, у вас ещё есть время, пока не случилось с вами того же, что произошло со мной, ибо каждому даётся по его опыту”.                                 

       Мы начали расспрашивать Заратустру о его прошлом, и под нашим общим натиском он всё таки рассказал о времени, когда к нему пришла любовь: ,, Будучи молодым, я полюбил одну девушку и, не раздумывая, женился на ней, ибо любили мы друг друга больше своей жизни. Не много времени было суждено нам делить радость свою, болезнь рано унесла мою возлюбленную из нашей счастливой жизни.

       Сначала мне казалось, что вместе с ней ушла вся моя жизнь. Но, обратив залитый слезами взгляд на окружающий меня мир, я вспомнил, как со своей возлюбленной любил уединяться в лоне природы, как мы чувствовали своё единство с ней и смотрели на деревья, горы и небо со слезами радости. И тогда я понял, что она не ушла от меня, просто она растворилась в бытии и по-прежнему рядом со мной – ласкает меня ветвями деревьев, согревает лучами солнца, я слышу её дыхание в лёгком ветерке, а голос – в песнях птиц. Она помогла мне почувствовать неотделимость бытия и познать ту истину, о которой говорил вам сейчас”.     

         Мы не знали чем ему возразить и в дальнейшем на тему любви и дружбы помалкивали, если только Заратустра сам не говорил нам об этом. Но я потом ещё долго думал об идее возвращения души к своему первоисточнику и в конечном итоге счёл её губительной для человека. Ибо, пока человек отстаивает себя в этом мире, доказывая себя самому себе – он живёт, иначе его жизнь превратится в тоскливое угасание. Своей идеей Заратустра искушал нас на медленную смерть, обещая блаженство в тихой скуке медитативных чувств и размытых образов. Хотя он потом ловко отвечал на моё несогласие с его истинной, я остался при своём мнении. Что ещё говорил Заратустра и как я боролся за свою точку зрения, будет рассказано мной в следующий раз, а сейчас моё время вышло.

      - Мы пригласили выступить сегодня в суде психолога-консультанта по вопросам брака и семьи Левия Шекеля, дабы он пояснил всем присутствующим, как специалист по данной теме, всё, что касается семейных отношений и устройства брака, а так же высказал своё мнение насчёт сказанного Заратустрой своим ученикам.

      - Я думаю, вам хорошо известно, что крепкая семья – это основа зда-арового общества, благода-аря которому, в свою очередь, госуда-арство может развиваться и проявлять да-астойную заботу о своих гражда-анах. Так замыкается смысловой круг между семьёй и госуда-арством. Из истории мы знаем, что межгосуда-арственные войны, из-за которых распада-алось множество семей часто приводили к политическим переворотам в тех странах, где общество, таким образом, было расшатано и деморализовано. В те моменты появлялись и различные утопические идеи о том, что в госуда-арстве будущего семья будет вообще не нужна, все будут обходиться различными учреждениями, где в одних гражда-ане, по своему желанию, будут встречаться с лицами противоположного пола, а в других – будут рожда-аться, расти и воспитываться общие дети. Нам предлагали созда-ать нечто вроде муравейника. Но я ещё раз хочу напомнить, что семья – это ячейка общества, тот кирпичек, из которого строится зда-ание госуда-арства. Без неё потеряется смысл человеческого счастья, иначе госуда-арство станет ареной столкновения эгоистов и рискует быть подчиненным самому жестокому и амбициозному я.        

         Если кто-то не понимает всю важность вопроса семьи, то он просто безответственный аморальный человек. Конечно, некоторые оппоненты семейных проблем резонно возражают: мол, зачем ещё кому-то жить вместе, когда блага цивилизации уже и так да-али возможность жить независимо от кого-либо. Вроде того, что раньше люди, чтобы выжить, держались общинами, позже заводили большие семьи, чтобы лучше прокормиться, и, наконец, созда-авали малую семью для облегчения своего быта, а теперь, да-аже если ты не умеешь готовить, есть масса уже готовой пищи и полно прачечных. Я противник такого практицизма, ибо здесь упускается важная деталь – это возможная любовь между мужем и женой, и в итоге счастливая семейная жизнь. Положительное влияние на детей возможно именно в такой семье, я скептически отношусь к детдомовскому воспитанию, ибо ребёнок не получит там самого важного – родительского тепла. Там больше риска стать чёрствым эгоистичным человеком. Неполные семьи это тоже не желательное явление, ибо ребёнок неда-аполучит каких-либо качеств отсутствующего родителя. Есть ещё один плюс для госуда-арства в обустройстве семьи – это решение финансовых вопросов, связанных с детьми, внутри родственного круга. Конечно, госуда-арство тоже берёт на себя расходы на обучение подрастающего поколения, и, хотя жёстко критикуют общеобразовательную систему, она всё же работает и да-аёт знания детям.

       Узаконивание бракосочетания в правовом поле госуда-арства приводит к взаимным обязательствам супругов, что в свою очередь да-аёт  имущественные гарантии для всех членов семьи. Это позволяет да-аже самому слабому в семье иметь по всей справедливости госуда-арственного закона свою долю. Поэтому жить не условным, а законным браком наиболее желательно, иначе, в результате конфликта, кто-то в семье может потерять уверенность в своих правах и рискует остаться незащищенным законом. Так и в отношениях между Омаром и Аурой нет никаких гарантий, что рано или поздно, о чём свидетельствует моя практика, они, в силу разности характеров, в чём-то перестанут понимать друг друга. Появится почва для ссор и один из них начнёт да-аминировать над другим, пода-авляя его интересы. В итоге они, без всяких сдерживающих факторов, быстро расстанутся обиженные и оскорблённые друг другом.                              

         Всё, что говорил Заратустра своим ученикам насчёт любви, дружбы и понимания, похоже на какую-то беллетристику, словно читаешь идиллический роман. Невозможна для человека такая степень любви, чтобы он чувствовал себя рядом с другим человеком, как одно целое. Я, как психолог, убедился в обратном, чем человек интеллектуальнее и чувственнее, тем более он одинок в своей душе. И это происходит помимо его сознания, он просто начинает лучше чувствовать особенности своего характера, во многом отличающие его от других людей. Да-аже, если человек жертвует своей жизнью ради жизней других людей, то в этом поступке больше горда-асти, нежели участия. Пусть не сочтут меня циником – это просто психологический факт, о котором вынуждены молчать другие психологи, да-абы не затрагивать с трудом завоёванных нравственных устоев.

        Гармония в браке да-алжна строиться на динамике взаимных услуг, обоюдном уважении мнений супругов, ненавязывании себя другому, предупредительности и готовности к помощи друг другу. Любовь это не более как химическое явление, она, скорее страсть, нежели понимание. Но это не умаляет её да-астоинств и важности для нашего личного счастья. Поэтому для человека, если он хочет сохранить свою любовь, лучше жить в браке, при условии, что он умеет находить компромиссы. В случае с Заратустрой, для психолога явно прослеживается психологический перенос. Что это такое я сейчас всем присутствующим на суде поясню: Заратустра в момент глубокого душевного кризиса, связанного со смертью его возлюбленной, перенёс груз своих невостребованных чувств на окружающую природу, а затем и на весь мир. Так он спас свой разум от вероятности быть разда-авленным тяжким горем. Теперь он невольно, уже по привычке, находит во всех и вся свою возлюбленную и поэтому готов любить весь мир, ибо всё, что его окружает, стало для него зеркалом, в котором он видит только свою любовь.       

        И вот, что ещё скажу вам я насчёт вопроса Заратустры о всеобщей и конкретной любви. Есть хорошая рекоменда-ация: ,,Относись к другому так, как ты бы хотел, чтобы относились к тебе”. Она справедлива и верна во многих общественных и бытовых ситуациях, если только кто-то ни какой-нибудь сада-амозахист. Поэтому, естественно, если относиться к другим с ненавистью или презрением, то равнодушие или злоба обязательно вернутся обратно. Любить всех и кого-то в частности – это взаимовыгодный процесс: сколько вложишь, столько и получишь, пусть, может быть, не сразу, но, в какой-то степени, со временем, ваши усилия вернутся к вам. Надо всегда помнить, что социальные чувства держатся на сопоставлении себя с другими людьми и, если у вас не будет стремления к одинаковым идеалам, то любовь сменится на жалость, которой не да-астаточно для созидания взаимного благополучия. И я здесь хочу сказать, что именно жалость испытывает Заратустра к людям, а любит он лишь только окружающую природу - прообраз своей бывшей возлюбленной. В результате его ценности стали антисоциальными, он обрёк себя на одиночество, в котором безумие – неизбежный финал.

      - Мы благодарим Левия Шекеля за его красноречивые комментарии по нашему судебному разбирательству, а теперь предоставляем слово в свою защиту подсудимому Заратустре… Обвиняемый, почему вы молчите, или вам нечего сказать?

      - Разрешите, это сделаю я.

      - Извольте объясниться кто вы, и почему решили взять на себя слово защиты подсудимого?

      - Меня зовут Омар. Тот, кого судят, мой учитель. Я здесь с надеждой на Справедливость, хоть и уверен, что эту богиню уже давно сменил бог торговли Гермес. В этих стенах, по сути, обсуждается вопрос, выгоден ли для общества такой человек, как Заратустра, и, если нет, насколько он опасен, чтобы его изолировать от других людей. Однако, хочу спросить всех присутствующих в зале, разве возможна всеобщая выгода в таком механизме, как государство, где хорошо устроились пастухи и мясники, а так же двуликое единоначальство? Здесь настоящая выгода только у немногих, им нужен показательный судебный процесс, дабы остальным овцам было неповадно выпадать из оболванивающей их системы. Главы суда уже давно вынесли свой однозначный вердикт, осталось ещё чуточку лжи и лицемерия и с ними согласится большинство баранов.

      - Если вы не желаете тоже сесть на скамью подсудимого и готовы выступить, как свидетель, в защиту обвиняемого Заратустры, то просим вести себя сдержано, без оскорблений присутствующих и отсутствующих на суде. Говорите по существу и о том, что касается дела, без критических отступлений. Всё, что от вас требуется – ваше мнение и отношение к деятельности Заратустры.

      - Хорошо, буду говорить по делу. Неделю назад я с моей возлюбленной Аурой не обнаружил Заратустру и его четверых учеников в пещере, где они обитали. Их некоторые вещи были небрежно разбросаны, как будто они были вынуждены срочно покинуть своё место. Я заподозрил что-то неладное, но решил всё-таки подождать их возвращения. На другой день мы отправились их разыскивать и, после пяти дней поисков, Аура нашла на тропе, ведущей в сторону города, флейту Заратустры, с которой он никогда не расставался. Мы сразу всё поняли и уже вчера добрались до города, где от одного прохожего узнали о громком судебном процессе, затеянном против нашего учителя. И вот сегодня я прослушал свидетельские показания Анаура и комментарий к ним Левия Шекеля. Теперь, извольте, я выскажу своё мнение насчёт всего сказанного.   

        Первое, это то, что я думаю об учениках Заратустры, которые выступили на суде с обвинениями и какими-то претензиями. Я не слышал всех свидетельств, но мне уже успели, в общих чертах, сообщить о многом, что в них говорилось. Да и к тому же не составляет труда догадаться о слишком человеческом свойстве извращать в уме глубокие идеи ещё не перешедшие в собственный опыт. Мне, в начале наших разговоров с учителем, казалось странным, что они старались записывать чуть ли не каждое его слово, если не сразу, то обычно после общения с ним. Потом я понял, что они просто-напросто не видят Заратустру, иначе доверяли бы его речам, ибо он сам яркое свидетельство того опыта, которым хотел поделиться с нами. Они слышали лишь реакцию своего ума на сказанное учителем, и записывали, чтобы лишний раз всё проанализировать и не остаться в дураках. Но в этом-то и состояла их глупость, ибо как можно сравнивать свой скудный опыт с тем, что ещё не пережито?!

        Без всяких сомнений,  у всех нас рядом с Заратустрой случались откровения – по-другому не могло и быть. Но ум, по привычке, опасался того, что захватывало всё наше существо, ибо опыта такой глубины, надо признаться, у нас ещё не было, а если и было что-то подобное, то всё осталось в забытом  детстве. Кто-то из нас объяснял свой восторг каким-то колдовством, а кто попрактичнее – гипнозом, но вывод напрашивался один – это искусственное случайное состояние души или, если сказать по-другому, просто зашалили нервы. Однако, все были сильно заинтригованы этими необычными переживаниями, и поэтому продолжали своё ученичество. Хотя, со временем, было видно, что мои друзья, будучи в учениках, не смогли оставить своё прошлое, выраженное в их привычках и характерном восприятии мира и людей. В итоге, прежний образ мыслей окольными путями завладел их сердцем. Не удивительно, что они, без одобрения на то Заратустры, пошли в город и начали свою гневную проповедь, уподобившись тем, на кого направили своё возмущение. Под видом высокодуховного поступка, их старое я вернуло себе привычную среду обитания. Так и должно было случиться, что они, после ареста, быстро раскаялись в своих деяниях и мыслях, выставляя виновником Заратустру. К тому же, обвиняя учителя, они не могли отказать себе в удовольствии ещё раз услышать его речь, но только уже перед большой аудиторией. Как ученики, они думали: может Заратустра не только успешно защитит себя на суде, но и оправдает их перед людьми и собой, что они делали всё из благородных побуждений. А если же Заратустра не убедит суд в своей невиновности, то значит они, как раскаявшиеся ученики, буду тем более правы, осуждая преступника. Вот так мошенничает ум, подыгрывая нашему эго, которое любыми путями пытается сохранить позолоту своего непогрешимого образа.

       Второе, это то, что я увидел в комментариях уважаемого судебными исполнителями психолога-консультанта Левия Шекеля.

      - Вы опять отклоняетесь от свидетельских показаний.

      - Давайте спросим господ присяжных заседателей, будут ли они против того, чтобы я продолжил свою речь?

      - К моему сожалению, присяжные заседатели не возражают слушать ваш сарказм дальше, но тогда будьте как можно краткими, дабы не выйти из регламентного времени.

      - Постараюсь. Я понимаю, что роли в спектакле, очевидцем которого мне случилось быть, тщательно подобраны и распределены между мастерами своего дела, но, всё-таки, вынужден выразить своё неудовольствие игрой Левия Шекеля. Конечно, очень жаль, что я не слышал других, не менее забавных, актёров-комментаторов, чтобы по-достоинству оценить последнего артиста, но скажу хотя бы об откровенной фальши, которая бросилось мне в уши. Он твердит о каком-то семейном счастье, когда сам прекрасно знает, что государственная система планомерно осуществляет свой основной девиз: ,,Разделяй и властвуй”. Дух единства ей нужен только на случай войны, в остальных ситуациях он  не желателен. Лучше всего людей объединяет нужда – это лучший способ контролировать разобщенную толпу.                                                                                                Левий предлагает людям, при осознании одиночества своей души, искать компромиссы в семейных отношениях, которые, как и все общественные контакты, пропитаны ложью и скрытым презрением. Если он говорит, что любовь – это только химическая реакция, то, о каком семейном счастье может идти речь, когда такую же реакцию можно получить и на стороне? Расколотый в самом себе, через осознание своего душевного одиночества и необходимость жить рядом с другими людьми, человек наполняется противоречивыми побуждениями, которые приучают его лгать самому себе. В итоге очень легко обманывать того, кто и так уже привык вводить себя в заблуждение, на чём прекрасно зарабатывает Левий Шекель.

      - Ваше время истекло. Однако, присяжные заседатели настаивают, чтобы вы продолжили. У вас есть пятнадцать минут, чтобы закончить.

      - Третье, о чём я хотел бы сказать, так это о моём отношении к Заратустре. Если человек говорит правду, он говорит лишь о себе. Когда он говорит о других, он тоже говорит лишь о себе. И если человек за что-то осуждает своего ближнего, тем самым он указывает на то, что ему не нравится в самом себе или на то, чего уже в нём нет, и он не хотел бы, чтобы это качество вернулось к нему. Понимание других обусловлено пониманием самого себя. По сути, осуждение других – это самопризнание.        

          Когда я говорю о моём учителе, то знаю, что заявляю о своём желанном будущем, ибо многое ещё мне предстоит пережить. Больше всего меня поразила его открытость, он словно не укрытая листьями спелая гроздь винограда, готовая истечь от легкого прикосновения и поделиться своей сладостью. Я не знаю другого такого человека, который так искренне желал бы разделить своё глубокое счастье, давая, через собственный опыт, возможность заглянуть в восхитительный мир, отвергнутый нами из-за своей слепоты.                              

        Очевидно, кое-кому не выгодно, чтобы люди были счастливы и свободны в своих побуждениях. Несчастный человек наиболее управляем, ему всегда можно задать направление, через какую-нибудь желанную цель, удерживая на коротком поводке обещанного счастья. Поэтому я не тешу себя надеждой, что они отпустят на свободу Заратустру, который, как солнце, может дать созреть людям для их счастья. Ему, по всей вероятности, приготовлено три варианта одного и того же: первый – тюрьма, с продлением срока заключения до смертельного исхода от какой-нибудь чахотки; второй – пожизненный сумасшедший дом, как справедливый итог деятельности лжеучителя, и третий, запасной, если вдруг Заратустра будет признан невиновным, - смерть в результате несчастного случая.

      - Это уже слишком! Мы вынуждены задержать свидетеля Омара за оскорбительные неоднократные выпады в сторону законного государственного суда и его исполнителей. Свидетели тому – все присутствующие на суде. И если бы присяжные заседатели не настаивали на продолжении речей свидетеля, то до такой крайней меры, может быть, не дошло.

      - Смотрите, он пытается ещё умыть свои грязные руки!

      - Это кто, подруга только что задержанного? Немедленно выведите эту соплячку из зала! Прошу некоторых в зале не улыбаться с сарказмом, в мои годы я имею право так её назвать. Суд откладывается на завтра, явка в тоже время, что и сегодня.