Литературная критика

Дневник неписателя.Зачем?

Дискуссия под названием "Сумерки литературы", худо-бедно
организованная Аллой Латыниной и мной в "Литературной газете",
шатко-валко подходит к концу. Делали вид, что спорили (Лев Пирогов,
Алла Марченко, Лев Аннинский, Николай Переяслов, Капитолина Кокшенева,
Всеволод Сахаров, Мария Галина и мн. др) больше полугода. Хотя какие
нынче споры? В общем, высказывались кто во что горазд. Иногда интересно,
иногда нет. В общем, не самая плохая дискуссия получилась...

И вот пришла мне на ум по этому поводу одна мысль. Ну, хорошо. Ну, допустим,
правы Немзер и Архангельский, что о "закате" литературы могут говорить только
люди некомпетентные и непорядочные, коим и я, конечно, являюсь. Ну, хорошо.
Литературное поле стало действительно разнообразней. Молодым авторам сегодня
издать сегодня книгу действительно не проблема. Проблема ее продать, еще
большая проблема закрепиться в читательском сознании, то есть попросту стать
читаемым и обсуждаемым. И с этой проблемой, как и прежде, справляются единицы,
притом, как и прежде, не всегда самые глубокие и талантливые, а те, кто
наиболее жестко схватывают конъюнктуру времени.

Словом, литература стала гораздо разнообразнее, а писательская судьба осталась
такой же непростой. Значит, мы все-таки в выигрыше? Читатель, по крайней мере,
в выигрыше? Но почему-то, глядя на ломящиеся полки книжных магазинов, от
пестроты которых советский книжник несомненно сошел бы с ума, как сходили с
ума простые советские интуристы от вида западных продуктовых витрин,
закрадывается серьезное сомнение. Да, разнообразия книг стало больше. Но,
собственно говоря, зачем?

Вот что любопытно. За годы торжества неуправляемой свободы мы лишились
космоса, академической науки, половины военного и индустриального потенциала
и практически полностью сельского хозяйства. Я, конечно, сгущаю краски, но
понятно, о чем идет речь. Все это почему-то оказалось не нужно творцам
отечественной перестройки. А литература, жутко разнообразная, оказалась
почему-то нужна. Денежные суммы, выделяемые на всевозможные литературные
премии, росли прямо пропорционально скукоживанию зарплат врачей и педагогов.
Литература расцветала, а библиотеки разрушались. Таланты множились, а
читатель (тот, умный, серьезный, интеллигентный читатель, которым справедливо
гордилась страна, как первым полетом в космос) куда-то незаметно исчезал,
притом явно не эмигрировал, судя по достаточно жалкой востребованности
современной русской литературы за рубежом. Как такое могло происходить?
И что, собственно, с нашей литературой произошло?

Есть разнообразие и разнообразие. Есть, говоря словами Константина Леонтьева,
цветущая сложность и есть, говоря его же словами, смесительное упрощение.
Последнее очень легко принять за расцвет, как фейерверк, как светящиеся
блестки в специальной колбочке со специальным раствором, которые, когда их
встряхиваешь, образуют волшебную картину. Этот же принцип используется в
детском калейдоскопе. Но это разнообразие мнимое, это просто обман зрения.

И есть другое разнообразие. Разнообразие мнений и чувств, посвященных хотя бы
одной, но действительно прочувствованной обществом литературной вещи.
Еще недавно в разные годы это были произведения Белова и Битова,
Распутина и Искандера, Астафьева и даже Евтушенко, по сей день
эксплуатирующего свою славу, эпатажно завоеванную в среде вдумчивого,
неравнодушного и именно поэтому весьма остро реагировавшего на его
поэтические демонстрации читателя.

Сегодня одних только издательств, выпускающих современных авторов в десятки
раз больше, чем писательских имен, которых наше общество действительно хорошо
знает. Писательские имена, выставленные на полке громадного московского
книжного магазина, загнанные, как в резервации, в будто бы многочисленные и
разнообразные, а на самом деле совершенно безликие и искусственно придуманные
книжные "серии", столь же неразличимы, как выставленные на продажу
холодильники и стиральные машины. Но если с последними еще можно как-то
разобраться, сверившись по рекламному буклетику, соотнося их цену и качество,
то с литературой этот номер не проходит. Литература это не то, что тебя
обслуживает, это то, что почти неизбежно становится твоей частью.
Прочитал начало глупой книги, стал чуточку глупее. Умной - умнее.
Вот почему в старину столь тщательно оберегали молодых людей от прочтения
дурных книг.

Вот вопрос, который я лично не в состоянии решить, но важность которого, на
мой взгляд, несомненна. Литература - зачем? Для того, чтобы объединять людей
(культурная задача) или для того, чтобы разбивать их на все более
многочисленные группки "по интересам", доводя в результате атомизацию общества
до состояния абсурда. Уже сегодня литература постепенно сводится к игре сугубо
индивидуальных писательских и издательских стратегий, и только их случайное или
"договорное" совпадение, а вовсе не востребованный обществом талант,
способно породить феномен так называемой популярности. Так произошло с Борисом
Акуниным. Так происходит сейчас с писателем из совсем другого
лагеря - Александром Прохановым, чьи писательские интересы в связи с
романом "Господин Гексоген" вдруг совпали с издателем Александром Ивановым
и всей постмодернисткой тусовкой и еще более неожиданно - с политическими
интересами Бориса Березовского (крайности сходятся).

Но это еще не совсем абсурд. Абсурд мне представляется таким: сколько
писателей, столько и читателей. На каждого читателя - свой писатель.
Сколько писателей, столько и издателей. На каждого писателя - свой издатель.
И - окончательный итог этой жутко "разнообразной" картины. Каждый
писатель - сам себе издатель. И соответственно - сам себе читатель.

И тогда будет уже бессмысленно задавать вопрос "зачем?". Как бессмысленно задавать его несчастным пациентам в доме умалишенных.