Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Берджесс и Душа

В городе Кишиневе, у мусорных баков, среди гама столицы, жила
ватага ворон. Жили они, особо не задумываясь, зачем. Парили себе
в небесах, на предельно низкой высоте, да отбирали у воробьев
хлеб. Не только хлеб. Чем только не питались вороны. О, да тут
целое меню!

Заплесневелый сыр, кусочки капусты, политые не то кетчупом, не
то компотом из персиков, колбасные шкурки, опочившие крысы, скорлупа
грецких орехов, ну и так далее.

Как-то ворона, по имени Энтони Берджесс, задумалась. Это, вообще-то,
воронам несвойственно. Но она все равно задумалась, и это как
если бы вы увидели первого человека Земли, встающего с четверенек
на ноги.

– Почему мы не летаем под облаками? – спросил себя Берджесс.

– Почему вороны не летают под нами? – спросили себя облака.

И ни ворона, ни облака не нашли ответа. Наверное, он был где-то
спрятан.

Ворона Берждесс слетел с ветки дерева к мусорке, чтобы подкрепиться.
Он ведь думал, а значит, проголодался. Берджесс съел зазевавшуюся
домовую мышь, и снова начал думать.

– Мы не летаем под облаками. Почему? Просто потому, что не летаем.
Стало быть, мы сможем летать под облаками. Если, конечно, полетим
под ними.

Так решил Берджесс. Он был очень умной вороной.

На следующий день все вороны увидели поразительной зрелище. Берджесс
прочертил клювом взлетную дорожку.

– Зачем ты сделал это, Берджесс? – спросили его птицы.

– Чтобы разбежаться и взлететь под облака, – ответил он.

– Но под облаками нет заплесневелого сыра, колбасных шкурок и
скорлупы грецких орехов. Что же тебе там нужно? – удивились птицы.

– Я – романтик, – гордо ответил мечтатель.

– Ты мудак, Берджесс, – ответили вороны, и потеряли к собрату
всяческий интерес.

Но Берджесс не обиделся. У него было дело поважнее. Он продолжил
чертить дорожку. Он знал, что полетит под облака, и может быть,
даже выше их. Это было бы смешно. Берджесс выглядел, как обычная
ворона. В его парении не было бы ничего романтического. Или просто
естественного. В конце концов, он совсем не похож на чайку по
имени Джонатан Ливингстон.

Берджесс расчертил взлетную полосу. И пошел подкрепиться. У мусорки
он встретил другую ворону. Она показалась ему красивой. Они стали
жить вместе. Изредка Берджесс показывал вороне, с которой жил,
свою взлетную полосу. Он говорил ей, что чуть позже взлетит под
облака, и, может быть, даже выше их.

Постепенно Берджесс постарел. Его клюв покрылся наростами, и он
прихрамывал на правую лапку, которую поломал кот, в отчаянной
схватке с которым Берджесс защитил свою жизнь и предстоящий полет
к облакам. Ему было очень приятно об этом думать.

И вот, ранним утром, когда туман еще спал на мостовых и у мусорных
баков, Берджесс проснулся с чувством, что полетит именно сегодня.
Он каркнул об этом своей тоже постаревшей жене.

– Ну, и куда ты полетишь, старый дурак? – спросила она его.

– Все туда же, – ответил Берджесс.

– Скотина, – сказала ворона, заплакала, и добавила, – возьми с
собой свитер, там, должно быть, холодно.

Она боялась, что ее муж не вернется.

Берджесс разбежался и взлетел. Полпути он все смотрел вверх. Потом
оглянулся. Мусорки уже не было видно. Берджесс подлетел к облакам.
В них было сыро, туманно и холодно. На самом деле, находиться
внутри облаков было все равно, что клевать у мусорки объедки в
промозглое утро. Облака красивы только снаружи, подумал Берджесс.
Но потом он взлетел выше.

Над облаками все было гораздо красивее. А, главное, солнечнее.
Берджесс начал думать.

– Если перенести сюда объедки, я смогу жить на облаках, – рассуждал
он, – но какой тогда смысл жить здесь, если на облаках будет все
равно, что внизу? Те же объедки. Нет, надо подумать еще.

Берджесс решил подняться повыше. Туда, где начинается космос.
Его чуть было не сбила противоракетная оборонная система США,
но Берджесс увернулся. В космосе было еще красивее. Берджесс увидел
Луну совсем близко. Она сияла.

– Это не Луна, Берджесс, – сказал голос. – Это твоя душа.

– А что, – спросил Берджесс, – у каждой вороны такая душа?

– Нет, – ответил голос, – только у тех, кто хотел взлететь высоко.

– И что мне теперь делать? – спросила ворона.

– Забирай. Она же твоя.

Берджесс прихватил под крыло Луну и стал спускаться.

– Берджесс, – сказал голос, и тут у Голоса перехватило голос,
– Берджесс.

– Что? – спросил тот, не оборачиваясь.

– Да нет, ничего, – помолчав, ответил Голос, – лети дальше. Я
тебя люблю.

– Знаю, – сказал Берджесс.

На Земле, у мусорных баков, его ждала жена. Было уже другое утро.
Но такое же серое и промозглое. Берджесс показал жене Луну.

– Говорят, это моя душа.

– Знаю, – сказала жена.

Берджесс и Ракета

На следующий день Берджесс поспешил к помойке, где собирались
почти все вороны города. Он увидел обычную суету и гам. Сотни
черных крыльев били воздух, но тот умело уворачивался от ударов.
Берджесс вышел в центр сборища и стоял там неподвижно около часа.
Наконец, гам стих. Все уставились на Берджеса. Ведь вороны удивились,
увидав собрата, который не дрался из-за колбасных шкурок, скорлупы
грецкого ореха и дохлых мышей.

– Что ему надо? – пронеслось по рядам птиц.

– Вороны! – начал говорить Берджесс. – Вороны…

Речь, которую он заучил наизусть, совсем вылетала у него из головы.
Ведь голова у вороны маленькая, и много слов туда не поместится.
Поэтому Берджесс решил ограничиться главным. Он вынул из-под крыла
Луну и показал всем.

– Вороны! Это – моя душа. Я нашел ее за облаками. Такая будет
у каждой.

– И что это нам даст? – спросила старая и мудрая ворона.

– Не знаю. Но это – моя душа. У вас будет такая же. У каждой,
кто захочет взлететь выше облаков.

– Что же там есть, кроме этого?

– Да ничего, – подумав, ответил Берджесс.

Вороны отвернулись, чтобы продолжить обеденное пиршество.

– Подождите, – голос Берджесса задрожал. – Я еще не все сказал…

– Берджесс, – спросила его старая ворона, – ты думаешь, что мы
изгоним тебя из стаи? Мы не сделаем этого. Мы не чайки. Нам плевать,
нарушаешь ты законы или нет. Тем более, у нас нет законов. Хочешь
летать куда-то вдаль? Пожалуйста! А мы голодны! Не мешай нам есть!

Вороны повернулись к помойке. Берджесс перестал интересовать их.

– Странно, – сказал себе Берджесс, – странно…

Он полетел к своей взлетной полосе. Постоял у нее немного, а потом
разбежался. Летать, так часто, решил он. И потом, у Берджесса
возникло несколько вопросов, ответы на которые он намеревался
выяснить в пути.

Снова где-то под облаками противоракетная оборона США выпустила
в него ракету. Та полетела прямо в Берджесса. Ворона подождала,
и когда ракета была совсем рядом, спросила ту:

– Почему ты хочешь попасть в меня?

– Таково мое предназначение, – ответила ракета.

– Каково же тогда мое предназначение? – задумался Берджесс.

– Видимо, оно в том, чтобы стать моей целью.

– Значит, цель твоей жизни – я?

– Не только ты, но и все, что летит под этим облаком над территорией
Соединенных Штатов Америки.

– Почему тогда не это облако?

– Оно не представляет угрозы для национальной безопасности.

– Ладно, – поразмыслив (это становилось его привычкой) сказал
Берджесс. – Только не могла бы ты сбить меня на обратном пути?

– Да ради бога, – улыбнулась ракета. – А как долго ты будешь летать
там, над облаками?

– Пока не узнаю ответы на все вопросы. Может быть, это займет
год, а может, несколько часов.

– О, – расстроилась ракета, – что же я тогда буду делать здесь,
под облаками, все это время?

– Лети со мной, – предложил Берджесс, – а уже на обратном пути
мы уладим нашу проблему.

– Отлично, – обрадовалась ракета, – летим.

– Да, – вспомнил Берджесс, – я хотел спросить тебя, почему тебя,
ракету, выпускает в небеса противоракетная оборона?

– Видишь ли, с явлением лучше всего бороться подобным же явлением.

– Хорошо, тогда почему ты, ракета противоракетной обороны, летишь
в меня, ворону, которая совсем не ракета?

– Хм, – смущенно ответила Ракета, – дело в том, что люди, которые
меня запускают, исходят из того, что все, возникающее над территорией
их страны, представляет для нее угрозу. Даже ворона. Которая может
оказаться замаскированной под ворону ракетой. Во избежание таких
случаев я, ракета, сбиваю другие ракеты, и вообще все, что может
оказаться ракетой. Даже ворону.

– Стало быть, предназначение всего, что не ракета, и даже ракета
быть сбитым ракетой?

Берджесс подумал немного над этим, и пришел к выводу, что ничего
поразительного в предназначении быть сбитым нет. Ничего удивительного
не может быть в том, что уже предусмотрел кто-то другой. Ведь,
правда?

Берджесс, Ракета и Гусеница

Поднявшись над облаком, Берджесс и Ракета решили передохнуть.
Поэтому они спустились немного и присели на краешек мокрой пенистой
тучи. Вдруг из ее густых хлопьев навстречу приятелям вылезла ярко-зеленая
гусеница.

– Оп-паньки! – радостно закричала гусеница, подползла к путешественникам
и крепко обняла обоих.

– Оп-паньки! Наконец-то у меня здесь первые посетители!

Берджесс очень удивился.

– Разве гусеницы живут в облаках? – каркнул он.

– А где ты видишь облако? – поразилась гусеница.

Берджесс с Ракетой оглянулись и ответили хором:

– Да здесь же, здесь! Мы на нем сидим!

– Ничего не понимаю, – потерла гусеница лоб. – Дурачье какое-то.
Как же они могут сидеть на облаке со мной, когда я живу в яблоке?!

– В яблоке?! – переспросили друзья.

– Конечно, в яблоке! – восторженно отозвалась гусеница, передразнивая
эхо. – В сочном, зеленом, налитом яблоке.

Казалось, гусеница получает удовольствие от одного лишь перечисления
достоинств своего яблока, которое показалось друзьям облаком.
А гусеница продолжала:

– Это же, как день ясно! Взгляните на меня. Я – зеленая? Верно.
Стало быть, и яблоко зеленое. Потому что если бы оно было другого
цвета, желтым, к примеру, то и я бы приняла желтый окрас. Так
делают все гусеницы. Вот и получается, что мое яблоко – зеленое.

– Ничего не понимаю, – покачала боеголовкой ракета, – если это
яблоко, то почему я вижу, что сижу на облаке? И потом, ракеты
противоракетной обороны США никогда не сбивают что-либо похожее
на ракету, под яблоком. А ну-ка, расскажи, как ты здесь появилась?

– С удовольствием, – вновь оживилась гусеница, – только сначала
давайте заберемся ко мне в дом. Я напою вас яблочным чаем.

Берджесс и Ракета с недоумением переглянулись. Они не понимали,
как гусеница могла построить дом в облаке. Но это, оказывается,
проще простого. Надо лишь полить облако водой, и тогда оно заледенеет,
как снежный дом эскимосов. А внутри будет тепло. Итак, через несколько
минут Ракета, Берджесс сидели в доме Гусеницы, и внимательно слушали
ее рассказ.

Рассказ Гусеницы

Не знаю, как я родилась. Помню лишь, что проснулась внутри большого,
спелого, сочного яблока. Поэтому я говорю всем, что у меня амнезия.
Потеря памяти. Ведь если я не помню, что было до того, как родилась,
стало быть, у меня потеря памяти, не правда ли?

С момента пробуждения я прилагала все усилия для того, чтобы выползти
на поверхность своего яблока. Было нелегко. Приходилось много
есть. Что удивительно, мне это никогда не надоедало. Это никогда
не может надоесть. Ведь надо есть! За несколько месяцев я хорошо
изучила яблоко. Даже начала разговаривать с ним, потому что больше
не с кем было. В общем, мой плод стал моим домом. Я прорыла в
нем несколько просторных, освещенных туннелей, и могла ползать
по ним, сколько хотелось. Вот только кожуру я прогрызть не могла.
А когда сумела, боже мой, какую красоту я увидела! Оказывается,
мое большое яблоко висело на дереве вместе с сотней других таких
же яблок. А рядом было полно деревьев, усыпанных яблоками. И в
каждом из них было по гусенице. Мы славно проводили время, а некоторые
даже умудрялись сползать друг к другу в гости. Но потом в саду
появились люди. Они посмотрели на яблоки и покачали головами.
Один из них сказал – я это хорошо помню, потому что он стоял как
раз под моей яблоней, и все было слышно, – что урожай пропадет
из-за гусениц. Еще через несколько дней в сад пришли люди с баллонами,
в которых плескалась синеватая жидкость. Ей опрыскивали яблони,
и с тех деревьев ни разу больше не раздавались голоса моих друзей.
Что делать – я пробралась в самую сердцевину своего яблока, чтобы
яд не достал меня. Увы, я знала, что погибну, потому что плод
все равно был бы отравлен, а мне просто пришлось бы его есть.
Не умирать же с голоду! И вот тогда-то пришло спасение.

Подул сильный ветер. Он дул несколько дней, вырывая некоторые
деревья с корнями. Так вышло, что ветер сорвал мое яблоко и понес
его в небо. Мы долго летели, я это чувствовала. Болтало так, что
зуб на зуб не попал бы, будь у меня зубы. А потом яблоко перестало
крутить, и я поняла, что мы приземлились. Оп-паньки! Яблоко покатилось
по инерции и застыло. Я, наконец, смогла проесть кожуру и выбралась
наружу. Представьте себе, ветер и дождь совсем размыли яблоко!
Но ведь оно не могло пропасть! Яблоко просто растворилось в облаке!
А значит, я живу в яблоке.

– Знаешь, – сказала Ракета Берджессу, – мы и в самом деле дурачье.
Облако действительно стало яблоком, а яблоко – облаком. Гусеница
живет в яблоке.

– Сейчас обдумаю, – сказа Берджесс. – Если это, правда, то, допустим…
Допустим, ворона по имени Берджесс мечтает о том, чтобы жить в
небесах. Это, скажем так, ее маленькое Яблоко. А вокруг него –
помойка, скорлупа грецких орехов и колбасные шкурки. И вот маленькое
Яблоко Берджесса размывают колбасные шкурки и скорлупа грецких
орехов. Получается, что ворона Берджесс действительно живет в
небесах, даже если не живет там?

– Правильно! – в один голос воскликнули Гусеница и Ракета.

– А откуда ты столько знаешь, и обо всем догадываешься раньше
меня? – с уважением спросил Берджесс Ракету?

– А, ерунда – скромно ответила она, – ведь я очень умный механизм.

– Очень, очень умный, – радостно подтвердила Гусеница.

Ей было приятно, что путешественники признали ее правоту. Все
благодаря Ракете.

– Почему бы тебе не полететь с нами? – предложил Берджесс Гусенице.

– Увы, – ответила Гусеница, – мне нет смысла лететь с вами куда-то.
Ведь куда бы я не прилетела, я всегда нахожусь внутри своего большого,
спелого, сочного зеленого яблока.

Значит, подумал Берджесс, мечтать не всегда хорошо. Ведь тогда
ты не увидишь ничего, кроме своей мечты.

Они поблагодарили Гусеницу за чай, вышли из дома, и взлетели.

Душа Ракеты

На этот раз друзья решили не останавливаться на других облаках,
а лететь сразу в космос. Берджесс привязал Луну за нитку, и она
летала рядом с ним, как воздушный шар. Где-то под самым куполом
светлого неба их подхватило воздушное течение. Приятели легли
на спину, и медленно поплыли.

– Странно, – сказала Ракета, – почему я вижу Луну рядом с тобой,
и, в то же время, Луна есть и в небе.

– Это не Луна, – ответил Берджесс, – а моя душа.

– Интересно, есть ли душа у меня? И если да, то, как она выглядит?
– вслух подумала Ракета.

На что ворона ответила ей:

– Конечно. Ведь душа есть у всех. Твоя, как мне кажется, называется
– система противоракетной обороны США.

– Разве Это может быть моей душой? – возмутилась Ракета.

– Надо подумать, – сказал Берджесс. – Давай рассуждать вместе.
Душа – это то, что в тебе. Разве в тебе есть противоракетная оборона?

– Нет, – обрадовалась Ракета. – Даже напротив! Это я нахожусь
в системе противоракетной обороны!

– И значит, – воскликнул Берджесс, – мы приходим к следующему
открытию. Раз ты находишься в этой системе, а не она в тебе, выясняется,
что ты – душа системы противоракетной обороны США.

Ракета несколько часов обдумывала сказанное Берджессом. Конечно,
она была умным механизмом, но ей приятно было обдумывать такое.
Берджесс тактично молчал. Он не хотел прерывать приятные размышления
друга. И потом, ему было неудобно, что он сначала предположил,
будто душа Ракеты – какая-то там система.

– Итак, – прервала молчание Ракета, – я – душа обороны. Иными
словами, я – душа. Или: я – душа системы обороны и я – часть обороны,
следовательно – я душа самой себя, – следовательно, я – душа.

– Зачем дважды по-разному доказывать одно и то же? – удивился
Берджесс.

– Для большей убедительности, наверное, – сказала Ракета. – А
знаешь, мне всегда было обидно, что я – механизм, и всегда казалось,
что у меня нет души. Сейчас, когда мы выяснили, что есть, я думаю,
а как же называется то, что у меня внутри? Душа души?

– Знаешь, это все очень сложно, – честно признался Берджесс.

– Конечно, – несколько свысока улыбнулась Ракета, – тебя ведь
не делали люди.

Помолчав, Ракета повернулась к Берджессу:

– Видишь на мне эту страшную улыбку? Очень заметно, что страшная?

– Да, – сказал Берджесс. – Заметно. Просто я не хотел тебя расстраивать.

– Ничего. Это специально было задумано. Для пущего страха. Такие
улыбки рисуют на всех ракетах. Не мог бы ты поднять уголки губ,
чтобы улыбка стала приятной? Разве пристало Душе пугать?

– Разумеется, – откликнулся Берджесс, и уголком Луны подправил
улыбку Ракеты.

Та стала очень симпатичной.

– Ну, вот, – вздохнула Ракета, – мне кажется пора.

– До встречи!

– До встречи под облаками. Не подводи меня, Берджесс!

– Ни за что! Увидимся, Ракета!

Берджесс и Голос

Попрощавшись с Ракетой, Энтони подлетел к Луне. Странное дело
– она оказалась привязанной к его веревке. Наверное, подумал Берджесс,
все время на моем поводке была настоящая Луна. Та самая, что моя
душа.

– Здравствуй, Берджесс, – сказал Голос.

– Здравствуй, Голос.

– Ты прилетел вернуть свою душу?

– Да, – сказал Берджесс, и клювом перекусил веревку.

Та упала на землю в районе Бретани, во Франции, и несколько десятков
лет ученые поджидали в том районе падений других небесных тел,
по форме похожих на веревки.

– Что теперь будешь делать? – спросил Голос.

– Не знаю, – ответил Энтони, – что-то не то со мной творится.
Другие вороны, как вороны. Знай, едят себе дохлых мышей, колбасные
шкурки, заплесневелый сыр и скорлупу грецких орехов. Один я летаю,
то здесь, то там, сам не зная, зачем.

– Энтони, Энтони, – улыбнулся Голос, – милый ты мой, да зачем
тебе знать?

– Моя жизнь на земле проходит в серых, туманных утрах, сырых и
холодных. От этого я еще больше люблю свою жену. Интересно, какая
между ними, – утрами и женой, – связь? – устало прошептал Берджесс,
усаживаясь на Луну.

– Не знаю, – сказал Голос.

– Как, – удивился Энтони, – разве ты не все знаешь?

– Почему я, по твоему мнению, все знаю? – еще больше удивился
Голос.

– Я думал, ты – Бог, – разочарованно промолвил Энтони.

– Берджесс, но рассуди сам, – ответил Голос, – разве может Бог
все знать? И потом, откуда у тебя, вороны, может быть бог? Он
только у людей, ведь они его выдумали. А вороны не выдумывали
себе бога. Поэтому у них его нет.

– Стало быть, у меня нет тебя, Господи? – спросил Берджесс, любуясь
серебряной пылью Луны.

– Стало быть, так.

– Тогда почему ты сказал, что любишь меня?

– Это все, о чем ты хотел спросить меня, Берджесс?

Энтони Берджесс смутился.

– Есть у меня еще один вопрос…

– Тебя назвали Энтони Берджессом потому, что в Кишиневе все родители
предпочитают называть детей вычурными, иностранными и нелепыми
именами.

– Спасибо.

– А что касается любви, то… Я люблю тебя, даже если меня нет,
Энтони.

– Еще раз спасибо.

– Теперь ты полетишь вниз? Ты удовлетворен?

– Пожалуй, нет, – поднялся Берджесс и расправил крылья, – я еще
не все видел, ты уж извини.

– Глупец, – встревожился Голос, – куда ты полетишь? За мной нет
ничего больше!

– Я хочу видеть ничего больше, – крикнул Берджесс и полетел!

Берджесс и Ничего Больше

Ничего больше представляло собой огромное черное пятно. Залетев
в небо, Берджесс пропал. Он не слышал свой голос, не видел крыльев,
не чувствовал воздух или даже отсутствие его. Но он осознавал,
что находится в ничего больше. Здесь он никого не встретил. От
скуки Энтони начал разговаривать с собой. Он «составил свою автобиографию»
как сказала бы Ракета, умная оттого, что ее сделали люди.

– Я, ворона по имени Энтони Берджесс, – воображаемо кричал Энтони,
размахивая воображаемыми крыльями, – родился, не помню в каком
году, и был назван своими родителями нелепым иностранным именем,
над которым так смеялся Господь, не существующий в этом мире.
Ловил дохлых мышей, добывал сердцевину из старой скорлупы треснувших
грецких орехов. Я, Энтони Берджесс, ворона, подбирал кусочки заплесневелого
сыра, обоняя их аромат, прыгал у мусорки и отталкивал других ворон
от своих кусочков. Я, Энтони Берджесс, сам не знаю, почему, решил,
что не судьба мне прожить так, как другие вороны, и потому прочертил
взлетную полосу, разбежавшись по которой, очутился в небе. Я,
ворона Энтони, увидел много существ, на первый взгляд, удивительных,
а на самом деле – ничем не отличающихся от меня. И жизнь их также
нелепа, как моя.

Я, ворона Берджесс, грустен так же, как туман, что просыпается
у моих мусорных баков. Я даже не грустен, потому что неразумен,
и потому не умею грустить.

Я, Энтони, мечтатель, романтик и мудак, не нахожу отличия между
облаком и яблоком, голосом и Господом, Луной и душой, старой привязанностью
и любовью.

Но я, Энтони Берджесс, и знайте об этом все!..

– Почему ты кричишь, Берджесс? – спросила его жена.

Энтони вздохнул и раскрыл глаза. Он ощущал свои веки. Вот я и
дома, подумал Берджесс. Черная дыра вела меня к дому. Он видел,
что жена рада его возвращению.

– Ты прилетел надолго? – спросила она мужа.

Берджесс вспомнил о Ракете.

– Извини, нет. Мне надо повидать старого друга. Я скоро вернусь.

Яблоко Берджесса

– Ты не обманул меня, – поприветствовала Берджесса Ракета. – Я
рада.

– Я тоже рад видеть тебя такой… Приятной, – сказал Энтони.

– Приступим?

– Что делать.… Давай.

– Сейчас я разлечусь, и все будет очень быстро.

– А что будет с тобой, Ракета?

– Я взорвусь.

– Зачем?

– Чтобы взорвался ты.

– Зачем?

– Не знаю. Разве ты боишься?

– Немного.

– Ничего страшного не произойдет, Энтони. Просто облако по имени
Ракета размоет оболочку Яблока вороны Берджесса. Вороне не станет
от этого хуже. Она всегда будет жить.

– Как Гусеница?

– Да.

– Тогда давай по-другому. Яблоко большой Ракеты размоет Яблоко
маленькой вороны, и они, двое, будут жить в одном, общем яблоке.

Когда жена Энтони подняла голову, чтобы проглотить кусок капусты,
в небе закружилось много черных перьев.