Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Начало

Продолжение

ИНЖЕНЕРНОЕ ДЕЛО

А вдохновение, как ни странно, вернулось вместе с новой идей монолитной
конструкции. В инженерном деле, как и в любом другом, от любви
до ненависти, один шаг. Обратно столько же. Просто технология
восьмидесятых позволила чудесным образом свести и поженить унификацию,
механизацию и вечное желанье удивлять и удивляться. То самое,
неутолимое, что превращает обычного мастерового и механика в уникума,
Кулибина и Королева.

Строители первой очереди сначала возводили опалубку как лес, потом
ее рубил, освобождая своды. Боролись сами с собой. Современных
метростроевцев конструкторы избавили от необходимости ломать свое
собственное детище. Механическая опалубка похожа на черновой эскиз
будущей станции. Модель. Произвольная геометрия задается формой
стальных элементов опалубочной секции, поддерживается домкратами
и идеально воспроизводится метр за метром. Тележка катится по
рельсам, за собою оставляя только воздух в красиво и элегантно
оформленном объеме. Ни балок, ни колонн. Кажется, что станцию
соорудили не люди, а исполинский сказочный гончар. Сваял фиалу,
ритон, килик и в землю закопал, как драгоценный клад.

И очень жаль, что пассажир, не может, пробегая по платформе, увидеть
разрез непотопляемой станции «Отрадное». Железобетонной птицы
с глазками и крылышками. Мотор приделать и она сама помчится,
полетит, обгоняя поезда, к Бульвару Дмитрия Донского. Так хороша.
Не стыдно лучшему архитектору отдать, пусть самой светлой сделает
неповторимую.

Но, впрочем, конструктор заботится и думает не только о красоте,
но и еще о безопасности. Что если Волга и Москва-река вдруг выйдут
из берегов, или приедут в гости молодцы из Аум Сенрике? Не страшно,
есть у нас маленький секрет с электроприводом. Проверено, не подведет.
Нарисуем и передадим в отдел организации строительства.

СИНТАКСИС

Организаторы – это третья ступенька, этап проектирования на пути
к заветной космической аббревиатуре ТЭО. Планировщик прозорливо
заглянул на сотню лет вперед, конструктор – на сотню метров вглубь,
а организатор теперь должен придумать, догадаться, как каждую
из цифр, составляющих эти сто по сто – десять тысяч, поставить
на свое рассчитанное, точно определенное место. Не перепутать
ни одной.

«Что делать» без «как делать» – лишь паутина тонких и толстых
линий на белом листе ватмана. Необходимо существительное снабдить
обстоятельством образа действия.

Метростроевский синтаксис – чистая радость от разбора предложения.

Например. Что? От «Щукинской» до «Тушинской» нужно пройти тоннели.
Полторы тысячи метров из них 54 под дном канала имени Москвы.

Как? Геологическая рентгенограмма следующая. Слой юрской глины
покоится на коренной породе. Известняк – любовь проходчика, но
только не тогда, когда над головою что-то струится и булькает.
Бурить можно, а взрывать самоубийство. Если же только пол оставить
каменный, а трудный отрезок пройти по мягкой, податливой глине,
оставшийся метровый слой крыши точно протечет. Труба! Но люди
не сдаются ей на милость. Используют! Да не одну, а сразу несколько,
опускают под воду, засыпают песком, включают подачу охлаждающей
смеси, и получается четыре метра прочнейшего искусственного минерала
– железольда. Благородный водонепроницаемый слой, как раз над
зоной проведения проходческих работ. И все получилось! Теперь
на первом этаже поезд стремительно летит на северо-запад, а на
втором, над ним буксир с большою баржей степенно держит путь на
северо-восток. В точке пересечения не осталось даже следа от уникальных,
защитных работ. Это и называется первоклассная организация.

За яркую идею блестящая серебряная медаль ВДНХ проектировщикам
Метрогипротранса!

Между прочим, на этом же радиусе, на следующем перегоне от «Тушинской»
до «Сходненской» еще одна водная преграда. Шестьдесят восемь метров
Деривационного канала. Ширина практически такая же, что и у канала
имени Москвы, но есть большое преимущество, рукав до Сходненской
ГРЭС несудоходный. Отсюда простота и элегантность решения оргвопроса.
А не повысить ли протоку на время стройки, пускай Неглинкою побудет
полгодика, поплещется в трубе, как центровая речка.

Опять труба! Фатальная для тугодумов, спасительное средство для
находчивых. Даже две. Диаметром равные диаметру самих перегонных
тоннелей. Пять с половиной метров. Длина красавиц – восемьдесят
восемь. На бережку собрали, лебедочкой скатили на понтоны, до
места догребли и аккуратно положили в воду. Аптека циклопов, а
не мужская дружба Подводречстроя с Метрогипротрансом. А счастлив?
Счастлив пассажир!

РАКЕТА КИБАЛЬЧИЧА

Будет! А пока все-таки ТЭО. Технико-экономическое обоснование.
Если сравнивать с родственной областью, космонавтикой, а что может
быть ближе в нашей стране к метростроению, к великой народной
былине о духе свободном и богатырском, только она мечта о звездах,
ТЭО – это что-то вроде рисунка ракеты Кибальчича на стене каземата
Петропавловской крепости. Прообраз. Чудесный абстрактный идеал
будущего реального объекта. Такой жуль-верновский продукт, но
в рублевом эквиваленте. Научно-фантастическая сказка, изложенная
десятичными дробями счетно-нормировочного отдела. Бухгалтерский
эпос. Десять тысяч лье под землей с положительным сальдо на каждой
странице. Иллюстрации отдела трассы, конструкторского и организации
строительных работ. Бестселлер Госстроевского года. Трасса намечена,
станции посажены. Счастливый конец обязателен, но он должен иметь
вполне конкретное денежное выражение.

Пройдет ли поезд итоговой суммы в бюджетное иголочное ушко? Это
зависит от того, сколько колес-нулей повезут многомиллионную.
Порядок суммы. А главный метод ее исчисления – аналогия. Всю красоту
идеальной модели будущего приводят к прямолинейным, но надежным,
знакомым и понятным типовым решениям. Строительное дежа вю. Оглядываемся
назад, чтобы шагнуть вперед. Вместо неизвестного подставляем в
уравнение что-нибудь подобное ему, родное, из славного и героического
прошлого. Ищем точку опоры. Как в большой дружной семье, прикидывая
гардероб младшему брату, за исходный берем тот, что в дым сносил
старший. Этим проверенным житейским способом находим не только
цифры шпуров и штолен. Таким же макаром получим тонны тюбингов
и кубометры железобетона. А следом дополненьем к весу и объему
вычислим длину рельсов и труб, размеры сборных конструкций и разборных
приспособлений, затем – количество шкафов, путейских ящиков, подстанционных
трансформаторов, бухт кабелей, насосов, вентиляторов, лент экскалаторных,
и прочее, и прочее – все в то, что уже в штуках выражается. Всю
обязательную мелочовку и рассыпуху положим на весы, вплоть до
числа подсобных помещений для ясноглазых и звонкоголосых дежурных
в высоких кепках с буквой М над козырьком.

Конечный переход от штук к рублям – простое изменение размерности.
Он выполняется в два триумфальных действия. Умножили, сложили
– есть красный итог. ТЭО готово!

И это важнейший этап во всем процессе проектирования метрополитена.
День утверждения ТЭО. Торжественный момент, когда все музы замолкают
и только государство говорит, как полномочный представитель и
выразитель чаяний народа. Он может оказаться отправным, а может
стать поворотным. Вернуть весь комплексный отдел – трассировщик,
конструктор, организатор за кульман, то есть к окошку Автокада,
если не встретилась мечта с реальностью. Текущее наполнение бюджетного
кошелька к благодушию не располагает. Значит придется варьировать
направление, менять заложение, создавать новый вариант технико-экономического
обоснования возможности жить в мегаполисе размером с игорно-горнолыжную
или парламентско-фуршетную европейскую державу.

Но если угадали, сколько в правой руке совета министров, а сколько
в левой, тогда к экранам мониторов сядут десятки новых проектировщиков,
художников, инженеров и стопка за стопкой начнет складываться
уже рабочая документация. Калечки да синечки, как звали птичек
в стародавние, слаботочным оборудованием – компьютерами, неоснащенные
времена. Прямые указания к действию прорабам и мастерам – командирам
буро-взрывного и тюбинго-укладочного производства. Непосредственным
творцам национального, неповторимого, вечного.

ДЕРЖАВА

Кстати, понимание того, что не стоит третий Рим без метрополитена,
а значит финансирование строительства станций и тоннелей есть
дело обязательное и святое, иногда пропадало. В середине пятидесятых
например. Любимый каменный цветок страны, розу востока, севера
и юга, предлагалось метрополитену разводить на собственные средства.
Как шашлычнику подсобку у дороги. Станции Филевской линии – «Студенческая»
и «Кутузовская» стоят теперь открытые ветру и солнцу, словно кости
мамонта в анатомическом театре. И разница лишь в том, что у доисторического
млекопитающего тело некогда все же было, а у станций эпохи отделения
символа веры от государства оно даже не предполагалось. Только
известки сколько хочешь.

Вообще идея самоокупаемости метро напоминает временное умопомрачение.
Тень на светлом челе Родины. Как будто кто-то ее, любимую, дурит.
Втирает, что не красавица она, высокая, широкая и гордая, а маленькая,
серенькая и мелко-мелко четырьмя лапками сучит.

Обидно это. И, вообще, неправда. Страна у нас большая, могучая,
великая, даже если в иное время случайно совершенно одета не по
погоде. И от своей огромности она не убежит. Косая сажень – наш,
родной размер. Миллионы людей перемещаются ежедневно из одного
конца столицы в другой. При таком былинном, молодецком размахе
метрополитен – естественная часть державы, неотъемлемая и обязательная
составляющая здорового государственного организма. Символ высоко
поднятой головы и широко развернутых плеч. Признак ровного дыхания.
Того, что живо. Отжаться может и стометровку, если надо, пробежать.

А за здоровье надо платить. Пусть даже с этим не соглашаются философы
и счетоводы. Пусть даже с точки зрения минимизации всемирной энтропии
энтузиазм и мышечная радость лишь разбазаривание невосполнимых
космических ресурсов. Работа головы невыгодна и неоправданна.
Почки и легкие лишь только кислород напрасно жгут и воду переливают
из пустого в порожнее. Но полным оптимизма народам Родины такие
взгляды на прошлое и будущее чужды. Климат не тот. Не приживаются.
Душу не греют. Не зовут вперед. Поэтому-то в нашей жизни всегда
найдется место Терешковой, луноходу и Серпуховско-Тимирязевской
линии. А если кто-то наверху об этом случайно забывает, не теми
копейками рубль бережет, то это временное явление. Его поправят
рано или поздно, образумят родные луна и солнце, свои моря и горы.
Да просто веселый свистун-ветер в аэродинамической трубе Мурманск-Владивосток.

А это значит титульный лист ТЭО будет подписан. Бюджет утвержден.
Семиэтажный муравейник на «Павлецкой» оживет, стряхнет гипноз
бюрократической паузы, и начнется обмен. Чудесный определенностью
и ясностью цели обмен цифрами и чертежами. Потекут строительные
документы от конструкторов к архитекторам, от архитекторов к конструкторам.
От электриков к специалистам по управлению движеньем и далее к
путейцам, чтобы от них опять проделать путь к исходной точке.
Волга сто раз повернет вспять прежде чем ГИП, главный инженер
проекта, ключи получит от всех дверей. Замечательное время. Период
жизни, когда весь Метрогипротранс, с его лифтами и лестницами,
особенно напоминает действующую модель головного мозга в момент
принятие решенья. Те же перетоки нервной энергии, то же напряженье
соматического электричества. Красота. Жизнь. Вера, надежда и любовь.

ПОЭЗИЯ И ПРОЗА

А главная, центральная интрига этого романа, с точки зрения будущих
пассажиров, носителей пространственных и цветовых ощущений, завязывается
благодаря множественной комбинации треугольников.

Конструктор, архитектор и природа. Конструктор, архитектор, материалы.
Конструктор, архитектор и бюджет.

Углы! Уральские горы на стыке Европы и Азии. Наш национальный
монумент тому, что только в споре, в столкновении рождается красота.
Упряжка беленькой и черненькой, поэзии и прозы – неутомимый московский
локомотив. Двигатель народной истории, эстетики и славы.

Крупная форма – это само подземное пространство станции. Металл,
бетон и дерево. Здесь главные расходы. Деньги. Статья бюджета
номер один. И тот же порядок ответственности. Мужская ноша. Серьезное
дело.

А женское начало – это рифма. То, что за гранью плана и факта,
а потому еще важней. Мрамор, стекло и свет. Тепло, уют и чистота.
Непостижимое и тонкое искусство домоводства.

Она и он. Да вечных полюса. И этой неразлучной паре надо ужиться
под землей. Как уживаются на наших пространствах лес и степь.
В истории страны – Россия и Союз. В архитектуре – Красная площадь
и Мавзолей.

ЦИРКУЛЬ И КАРАНДАШ

Портрет конструктора на фоне одних узлов и механизмов – поясной.
Гений унификации, изображенный в полный рост, минимизирует расходы.
Для этого ему даны очки, линейка, циркуль и карандаш НВ. А также,
три составные части и три источника напрасных трат. На ветер выброшенных
средств и материалов.

Первый, основной и главный, пожиратель денег, сил и трудов – объем
вынимаемой породы. Новая линия из десяти станций глубокого заложения
– это два, три миллиона кубометров разнообразнейшего грунта. Как
раз достаточно, чтоб заново отсыпать усыпальницу Хеопса. И ровно
половину глино-каменной смеси дают на гора станции. Меняют на
более компактный, зато буквально золотой чугун.

Где сэкономить? Самое простое – уменьшить диаметр выработок. Попробовали.
На станции «Октябрьская»-радиальная все три зала, не девять метров,
как на кольцевой, а восемь. Эффект неожиданный. Физиологический.
Метро будто бы задышало. Вдох на Кольцевой, выдох на Калужско-Рижской.
Красивый, может быть, образ. Метафора. Да только не столичное
это положение – без воздуха. Неправильное. Озона должно быть полно
всегда. Грудь только колесом. Москва!

Согласны все. И даже те, кто лично режут бюджет, кивают. Целиком
и полностью разделяют мнение собравшихся. Но где же тогда прячется
чудесное решение? Где инженерская хитрость, смекалка и расчет
отыщут скрытые резервы? На самом деле прямо между нулями казначейских
билетов государственного банка. Их надо просто сдвинуть! Не трогать
высоту, диаметры тоннелей, а поиграть шириной. Уменьшить расстояние
между центрами сечений центрального и боковых залов. Три бублика
соединить в одну витую булку.

Знак богов. Олимпийская символика. И просто, и элегантно. Но разомкнутые
кольца тоннелей – это принципиальное изменение всей технологии
строительства. Когда не надо было ужиматься, бороться с лишним
весом и объемом, как было чудно. Ясно и понятно! Три параллельных
несоприкасающихся каменных рукава. Каждый проходится отдельно,
независимо. Сам по себе крепится, одевается в чугунную рубашку
тюбингов. А затем, когда порода и железо встали на века, центральный
и боковые тоннели соединяются удобными проходами. Десяток с каждой
стороны проделали и все свободны. Готово. Можно мыть пол и пионеров
звать с флажками и цветами.

А если выгадали, сэкономили, запроектировали тоннели, соединяющимися
у почвы и у кровли, то прежде, чем соорудить высокий средний в
готовых боковых возводим ряды стальных колонн. Во всю длину, от
входа и до выхода, снизу массивное металлическое основание, сверху
такой же несгибаемый прогон. Начинаем вынимать породу центрального
тоннеля и на могучую двухстороннюю решетку Ильи Муромца кладем
полуокружность нового свода. Перекрепляем боковые, разбираем,
ставшие ненужными тюбинги справа и слева, бетонируем пол-лоток
между колоннами, и, сказка, глазу открывается Площадь Маяковского.
Изящная, воздушная, как ниточка с иголочкой. Барышня, а не станции.
Еще, наверное потому, что чугуна и стали, железа, потрачено не
меньше, чем на другую знаменитую народную красавицу нежного пола,
крейсер «Аврора».

Продолжение следует.