Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Я всегда радовался тому, что не родился на Украине. Не оказался
каким-нибудь Изей Львовичем Мордюховичем из города Станислава. И не
должен поэтому зонт называть парасолькой, как конюх пана Потоцкого.

Стыдно сознаться! Но наказание за глупость и высокомерие все равно
пришло. Писатель Клех не поленился. Дзекуе. Поставил все таки меня в
галицкий угол. Заставил восхититься выражению космический харч.

Именно так. Честное слово. Мистикой, белыми аистами с черной отметиной,
витражами и карпатской кафкианой, усами и песнями сечевиков меня,
сибирского пельменя (три части свинины, две части говядины и лука, лука
от души), как ни старайся, не тронешь, не возьмешь. Не стану сидеть с
открытым ртом и все тут.

Я должен щупать. Нюхать. Рассматривать. Бесплотный дух мне непонятен.
И неприятен. Для меня вещь, только вещь одухотворена. Прекрасна и волшебна
в своей определенности. Каждая штука на белом свете. А Клех умеет эти
штуки подсовывать под самый нос, прямо в руку вкладывать, бросать за
шиворот и к пузу прижимать. Вот как.

Удивительный дар. Способность превращаться в одно из чувств. Собаки,
кошки, муравья и стрекозы. К предметам подходить много, много ближе, чем
это дано обыкновенному человеку. На расстояние прозрачной лапки и нежного
усика. В этих запредельных, пограничных точках счастливо являются писателю
невиданные цвета, неслыханные звуки и открывается наука геометрия
непостижимая для разума двуногих. Абсолютно иррациональная конкретность.
От которой мурашки бегут по коже.

Что поразительно, при этом мистика лесов и гор присутствует, реют над
Клехом аисты, скачут гуцулы и пишет Бруно Шульц, журчат реки Полесья,
стоят костелы Львова, шумит та самая карпатская пурга, что мне, сибирскому
валенку, (на два кило картошки пакет лисичек и лука, лука не жалеть) чужда
и подозрительна по определению. А результат вне времени, национальности и
географии. Как слово Коперника.

Вы открыли закон всемирного тяготения. Второй закон термодинамики.
Это самое лестное и замечательное, что можно только сказать о писателе и
его слове. Сравнить сочинителя с математиком и астрономом. Иметь на это
право. Беллетрист завидует Конан-Дойлю. Настоящий поэт - только Галлилею.
Радость узнавания способствует хорошему сну читателя. А радость открытия
умножает обаяние. Превращает читателя в птицу, рыбу и юркую ящерицу.
Делает равным автору. Если, конечно, он Игорь Клех.

Что касается меня, сибирского котелка (огурчик покрошить, яичко, кислый
квас и лука, лука с черемшой побольше), то мой предел, все тот же Изя
Львович. Метр с кепкой Мордюхович. И ладно, я не жалуюсь!

Ведь парасолька, как выяснилось, просто время солить борщ и гулять в
ночном тумане по росе. Счастливая сказка о Парасе и Ольке.

Две нотки соль, ни бемоль и диеза, а гамма, целый мир, фортепианный
аршин, разбегающийся во все стороны бесконечного и неисчислимого
предметами своими света.

И каждый чист, прекрасен и неповторим. Sztuka.