Онтологические прогулки

II.  Дети    и   Бог

 Ретроспективный взгляд в советское время позволяет выявить в сфере детского духотворчества (или области детской литературы) очевидное противоречие: противостояние идеологизированной советской педологии  и Чукокаллы (детославия). Однако ничего в этом нет удивительного или необычного, и причина тут вполне естественна, чисто философского порядка. Самое же поразительное и необъяснимое произошло в наши дни, когда советская государственность с её догматизмом и насильственным партийным принципом канули в Лету. Гибель этих факторов, которая неизбежно, казалось, должна бы усилить положительные веяния в детском эстетическом творчестве, не только не привела к подобному эффекту, но способствовала исчезновению Чукокаллы. В настоящее время в российской литературе отсутствует тот круг детской литературы, какой существовал прежде в виде своего особого детославского комплекса. Объяснения этому явлению не существует, и оно наличествует как непреложная объективная реальность.

При этом нельзя допускать, что детское творчество исчезло или ослабло, что детославие, как симбиоз эстетики и науки, утратило своё значение и специфику. Единственное допущение, имеющее место для объяснения столь безотрадной ситуации, состоит в том, что детская среда лишилась статуса общественного приоритета, а потому сохранилась порочная тенденция советской педологии. Однако реальность оказалась намного сложнее и богаче всех допущений, объяснений и позволений: наряду с акциями и атавизмами советской педологии, наряду с реликтами советской идеологии, наряду с упадком института Чукокаллы, детославие явилось в наши дни в новом качестве. Но это явление не было похоже на произведение К.И.Чуковского, ибо прошло почти незаметно и не вызвало какого-либо ажиотажа. Автор этой публикации, израильский журналист Габриэль Вольфсон из Иерусалима, сообщает:  «Он не успел. Книга, отрывки из которой мы публикуем здесь впервые, должна была стать, по замыслу ее автора, моего отца Михаила Дымова, проектом, охватившим практически весь западный мир. Книга «Дети пишут Богу», вышедшая в Латвии в 1997 году, стала началом долгого пути… Рукописи книги «Дети мира пишут Богу» появились на свет незадолго до болезни отца. Осенью 2004-го его не стало. И, как часто распоряжается судьба, труд писателя находит свой путь к читателям уже после его ухода. Отец многого не успел. При жизни ему было очень важно сделать нас активными участниками издания новой книги. Но в повседневной суете не все его мечты и желания оправдывались. Отдавать родителям долги надо, в том числе и для того, чтобы развязывать те узлы в отношениях, которые смерть не позволила развязать напрямую. Круги замыкаются. Мы надеемся познакомить читателей с как можно большей частью так и не реализованного проекта «Дети мира пишут Богу». Папа это записывал. Мы сохранили. Публикуется впервые».

Проект «Дети мира пишут Богу» Г.Вольфсон осуществил в израильской русскоязычной «Новой газете» №97 от 26.12.2005 года, и дал ему новое название, таящее в себе особый смысл, о котором будет сказано далее. Итак,   «…КОГДА МАМА ПЛАЧЕТ, Я НА ТЕБЯ ЗЛЮСЬ. Дети мира пишут Богу»

      Латвия
        Господи, на каком языке Ты разговариваешь?  (Леон, 8 лет).  Господи, дай мне силу, здоровье, денег, и тогда я буду на земле Твой образец (Эвалдс, 9 лет).  Милый Боженька, вот Ты меня выпустил в эту жизнь, а сам ее для меня не подготовил (Отто, 9 лет). Счастливые люди — это рай, несчастливые — ад. (Индул, 9 лет).  Мой папа ушел к Тебе. Я хочу с ним поговорить через траву, скажи ему. Его имя Ольгерт. Он моряк. Но всегда, когда возвращался с рейса, очень любил землю и траву (Рената, 13 лет)  Бог, а у Тебя есть воспоминания? (Юрис, 12 лет)  Господи, после вчерашнего  мне стыдно попадаться тебе на глаза (Алвис, 11 лет) 

     Швеция
        Дорогой Бог, а шведом быть модно? (Хенрих, 11 лет). Дорогой Господи, спасибо Тебе за то, что Ты помогаешь нашим хоккеистам  (Сиф, 10 лет).  Помоги, пожалуйста, моим родителям — дай мне все, что они для меня желают. (Гибби, 11 лет). Господи, если я буду молиться за несчастных, Ты скорее сделаешь меня счастливым, правда? (Ева, 11 лет).  Дорогой Господи, а удовольствие — сильный грех? (Сигфрид, 10 лет). Ты на портретах всегда такой строгий, грустный — это потому что мы у Тебя плохо получились. (Донна, 12 лет)  Какой номер Твоего мобильника?  (Юхан, 7 лет).  Господи, дай нам денег, чтобы мы могли поехать в Америку, но и на обратную дорогу тоже дай. (Алан, 11 лет). Бог, какая у тебя профессия?  (Харри, 8 лет). Господи, ты сочинил моего брата Макса так неудачно. (Бьоре, 10 лет).  Пошли на Стокгольм сильные морозы — в школу не надо будет ходить. (Мартин, 12 лет).  Почему кто-то в Тебя верит и мучается, а кто-то — нет, и у него все хорошо? (Никаоль, 12 лет). Вот Ты хочешь, Боженька, чтобы я был честным, — тогда слушай честно: больше всего я люблю не маму и не папу, а купаться  (Курт, 12 лет). 

 США
        Дорогой Бог, на карнавал я собираюсь надеть костюм дьявола. Ты не обидишься? (Марни, 10 лет).  Дорогой Бог,  я стараюсь изо всех сил.  (Френк, 7 лет).  Боженька, у меня есть фотографии всех великих людей, кроме Тебя.  (Норман, 9 лет).  Дорогой мистер Бог! Что Ты думаешь по поводу людей, которые в Тебя не верят? Это я не для себя спрашиваю.  (Твой друг Нейл, 9 лет). Господи, скажи: Ты специально так сделал, чтобы жираф так выглядел, или у Тебя случайно получилось (Норда, 7 лет).  Дорогой Бог! Я прочитал Твою книгу, и она мне очень понравилась. Ты еще что-нибудь написал? Я тоже хочу написать что-нибудь подобное. (Марк, 9 лет).  Дорогой Бог, на прошлой неделе мы ездили в Нью-Йорк, и я видел церковь святого Патрика. Ты живешь в отличном доме. Дорогой Бог, когда я вырасту, хочу быть похожим на Тебя, о'кей  (Фрэнк, 12 лет).  Новый скейтборд будет хорошим знаком. (Мелинда, 8 лет) Дорогой Бог, Ты сделал классный бизнес, создав людей. (Джим, 11 лет).

 Германия
       Как Ты полагаешь, милый Господи, земля не перегружена? (Эрна, 9 лет).  Почему я всегда притягиваю к себе всякие неприятности? Может, я им нравлюсь, как Ты думаешь? (Ева, 10 лет)  Я Тебе ничего писать не буду, ведь я же Тебе все рассказываю по вечерам  (Ганс, 10 лет). Так что, Господи, человек рождается, чтобы умереть? (Барбара, 11 лет). А если бы Адам и Ева не нарушили бы  Твой приказ, мы бы сейчас жили в раю  (Эстра, 11 лет).  Господи, если есть жизнь после смерти, то зачем умирать? (Катарина, 10 лет).   Ты существуешь или нет? Только ответь правду!  (Марта, 8 лет).  В свое ли время я живу? (Людвиг, 10 лет). Милый Боженька, сделай так, чтобы на свете не было бедных, бездомных и неграмотных животных. (Мария, 10 лет).  У нас в Германии столько иммигрантов, что она скоро кончится.  (Генрих, 11 лет).  Дорогой Бог, назначай на земле правительство Ты. Тогда все будет по-Божески  (Эмма, 11 лет) А у Тебя есть подруга? (Анна, 11 лет).

 Грузия
       Господи, когда мама плачет, я так на Тебя злюсь  (Владимир, 12 лет).   Господи, когда умрут все грузины, кончится Грузия. Не допусти этого. (Шота, 8 лет).  Если Тебе важна в человеке душа, то зачем ты создал еще и тело? (Георгий, 10 лет). Ты с правительством или с нами? (Костя, 8 лет)  Дорогой Бог, когда папа от нас уходил, он велел мне заботиться о маме, быть с ней ласковым, помогать ей и поддерживать ее во всем. Но ведь если бы он сделал это сам, ему бы не пришлось от нас уходить, правда?  (Яков, 12 лет). Освобождаю, Господи, Тебя от забот обо мне. Живи сам. (Григол, 8 лет).   Почему Ты даешь красоту злым девчонкам? Это же опасно?  (Игорь, 10 лет).  Господи, а у тебя есть Бог? (Майя, 9 лет).  А когда на земле война — Ты в отпуске? (Ада, 8 лет).  Где Ты видел, чтобы грузин просил у кого-то что-нибудь? Проси у нас. Для хорошего Бога ничего не жалко. (Важа, 10 лет). А что важнее — любовь к Тебе или любовь к Нане?  (Реваз, 9 лет).

 Польша
       Я не хочу замуж — от этого одни разводы. (Леонидия, 8 лет).  Почему все от меня скрывают, что я очень хороша?  (Барбара, 11 лет). Добрый Боже, я хочу быть Твоим внуком — сыном Твоим быть опасно. (Тадеуш, 11 лет).  Добрый Боже, это Ты сочиняешь композиторам музыку  (Хелена, 12 лет). Господи, я Тебя люблю, люблю, а Ты мне — ничего  (Ярослав, 10 лет). Неужели Збышек — моя судьба? Это так ужасно, Боже. (Иза, 9 лет).  Добрый Боже, я должен Теофилу два злотых, сотри у него их из памяти.  (Владек, 10 лет). Боже, дай моим родителям много-много работы, а то у них полно свободного времени, и они меня достали (Зигмунд, 11 лет).   Я не понимаю, добрый Боже, а мне любовь не полагается (Стася, 9 лет).  Почему люди молятся Тебе, только когда им плохо?  (Янина, 7 лет). Скажите, может быть, я Ваша неудача, как говорит мой папа (Роберт, 7 лет) Милый Боже, почему Ты создал так, что человек живет вечно только после смерти? (Ханна, 11 лет).

 Россия
       Создайте, пожалуйста, в России детский мир  (Алена, 7 лет). Вернется ли моя мама? Я хочу ее еще раз увидеть, погладить. (Саша, 10 лет).  Иисус, мы тут все пропадаем, защити нас (Галя, 7 лет). Как живет мой папа, который уже у Тебя? Если можно, верни мне его. (Алексей, 7 лет).  Господи, Вы похожи на икону? (Юра, 8 лет)  Боже, Тебе нравится, что творится на свете, или Тебе горько  (Андрей, 7 лет)  Боженька, а Тебе было страшно перед смертью? (Вова, 10 лет). Почему Ты не спас мою собаку? Может, она тебе понравилась и Ты забрал ее себе (Вика, 10 лет).  В Библии все правда или Ты кое-что нафантазировал? (Таня, 10 лет).

Израиль       
       Господи, почему Ты так долго тянешь с Мессией? Мы заждались. (Давид, 11 лет).  На небе, Господи, Ты, конечно, Бог, но на земле, извини, Бог — мама  (Софа, 9 лет).  Я в Тебя верю, Господи, а все остальное зависит от Тебя. (Шломо, 10 лет). Дорогой Бог, нас, евреев, так много убивали, а мы Тебя все равно любим — это потому, что мы такие дураки или такие умные? (Дан, 10 лет).  Господи, передай привет от меня всем детям, которые там, у Тебя. (Адин, 11 лет).  Господи, Тебя надо бояться, но как же любить, когда боишься? (Шай, 9 лет).  Господи, не пускай террористов в рай, они убивают детей. (Ицхак, 11 лет). Можешь ли Ты отвести смерть от Израиля, ведь это Твоя страна?  (Анат, 10 лет).  Почему в молитве всегда есть плач? (Орен, 11 лет).

На первый взгляд кажется очевидным, что публикация Дымова-Вольфсона, появившаяся в Латвии и Израиле, аналогична детославию Чуковского, и в детославском контексте содержание этого сочинения идейно соответствует «От двух до пяти». Детское восприятие в обоих случаях как будто обладает тем же прелестным своеобразием и уникальностью. Однако в действительности аналогия между этими двумя детскими антологиями касается чисто внешней стороны, и их подобие не следует далее формальных характеристик, а их расхождения простираются до уровня типовых различий сущностного детославия. И приходится говорить о двух разных  типах детославия. В основе этих определяющих критериях полагаются два обстоятельства: во-первых, публикация Дымова-Вольфсона обладает всемирным охватом детского творчества, тогда как в детославии Чуковского этот предмет ограничивается российским диапазоном; во-вторых, публикация Дымова-Вольфсона обладает Божеским тематическом планом показа творчества детей, чего нет в сочинении К.И.Чуковского, и это обстоятельство имеет настолько важное значение, что само по себе образует самочинный тип детославия. Тема Бога во всех аспектах относится к высшим и самым серьёзным разделам духовного человеческого творчества, и появление в этой среде детского атрибута духа неукоснительно говорит если не о высшем его созревании, то о специфическом качестве самой темы Бога.

В свете такого представления ясно, что замалчивание детского понимания Бога и игнорирование детской линии в Божеской теме есть кощунство и симптом духовного упадка в отрасли в целом. Повторюсь, что детославии Дымова-Вольфсона, в противовес акции Чуковского, не вызвало в литературе никакого эффекта, а только сам Г.Вольфсон мимоходом обмолвился во всемирной паутине: «Помнится, как-то в сети появились письма детей Богу? Так тут продолжение уже от импортных детей». Детославие Дымова-Вольфсона, однако, есть не «продолжение» и не «дополнение» порядков Чукокаллы, а суть дальнейшее развитие имманентной сущности детославия, дающее особое представление детей  о самой главной и основополагающей человеческой инстанции – Боге.

Первый важнейший вывод нового текста детославия устанавливает, что детское воображение воспринимает Бога целокупным образованием, одним и тем же во всех странах и континентах, а именно: источником всего доброго и полезного в мире. Детская рефлексия Бога необозрима, но её всеобщность отнюдь не идентична парадигме взрослых богословов. Эти последнее традиционно раздробили пространство Бога на ряд религий, где одна предназначена для верховенства над другими, а достопочтенная толерантность если не пустые слова, то, в лучшем случае, лишь терпимость и снисхождение – некие особые качества. Детское восприятие Бога лишено какой-либо толерантности, - оно не знает благоволения и предварительных условий: для детей Бог есть Единая Абсолютная Сущность. Но эта Сущность суть предикат только для данного ребёнка, а не  Всеобщая (артельная) Сущность, как у взрослых, то есть детское сознание Бога сосредоточено в индивидуальной плоскости в противоположность коллективизму взрослых верующих. Поэтому малолетние поклонники Бога хотят знать все житейские признаки и критерии своего кумира именно по отношению к себе, - и любознательности детей нет предела. Леон, 8 лет, из Латвии спрашивает: «Господи, на каком языке Ты разговариваешь?; Юрис, 12 лет, из Латвии хочет знать: «Бог, а у Тебя есть воспоминание?». «Какой номер Твоего мобильника?», - спрашивает Юхан, 7 лет, из Швеции, а Харри, 8 лет, из Швеции задаёт вопрос: «Бог, какая у тебя профессия?» «А у тебя есть подруга?» - интересуется Анна, 11 лет, из Германии. Вова, 10 лет, из России пытает: «Боженька, а Тебе было страшно перед смертью?». И, наконец, звучит вопрос из вопросов, какой может возникнуть только в детской душе: «Господи, а у тебя есть Бог?»(Майя, 9лет, из Грузии)

В этих вопрошаниях нет и намёка не недоверие к Богу, - напротив, Бог в глазах детей имеет обыденный образ,  ясный и понятный во всех странах. Мальчик из США отметил: «Дорогой Мистер Бог! Что ты думаешь по поводу людей, которые в Тебя не верят? Это я не для себя спрашиваю (Твой друг Нейл, 9лет).Бог для детей не Отец, не Сын и не Дух Святой, а друг, и дружба есть самое главное свойство всех людей мира, - она и есть «Царство Божие». И никто из взрослых мудрецов не обратил внимания на зов Алёны, 7 лет, из России: «Создайте, пожалуйста, в России детский мир». Ибо детославие Чуковского было веским основанием для этого. Детство есть реализованное ощущение Царство Божия детьми. Дети не поклоняются и не раболепствуют перед Богом, - они беззаветно верят в Бога, и жадно впиваются в Его мудрость. Взрослые богословы окутали себя поисками онтологических либо логичных доказательств существования Бога, а дети приходят к ощущению Бога интуитивно, на подсознательном уровне, и Бог только в детской редакции суть подлинный человеческий дух.

Софа, 9 лет, из Израиля провозгласила: «На небе, Господи, Ты, конечно, Бог, но на земле, извини, Бог – мама». Во взрослых устах подобная сентенция суть ересь или святотатство, но детское сознание легко уходит от такого обвинения. Еврейский пророк Иисус Христос изрёк истину: «Царство Божие внутрь вас есть», а современная еврейская девочка дала чисто детское название этому  христосову Царству Божию - «мама». Дети органически, интуитивно, чувствуют формулу онтологического и логического доказательств существования Бога – мама. Поэтому грузинский мальчик Владимир, 12 лет, заявляет: «Господи, когда мама плачет, я так на Тебя злюсь». Взрослым верующим непозволительно проявлять непочтение к Божеству, то есть порицать, «злиться», на Него, - в интеллектуально развитом сознании это означает богохульство и богоборчество. Как видно, в ином плане проявляется детский идеал Бога: зная себя эпицентром мира, ребёнок называет Богом именно то, что способствует его собственному благу («эгоцентрическая» тенденция детского естества, по Л.С.Выготскому), - и здесь у мамы нет конкурентов.

Но самое поразительное состоит в том, что между «мамой» и «Богом» нет противоречий, ибо в сознании ребёнка мама есть такой же Бог, как и Бог – мама, наибольшее чудо на свете, тогда как в сознательном мире взрослых людей  prima causa(первопричина) человеческих страданий и грехов содержится в противоречии, доходящих порой до вражды, между Богом и им самим, человеком. Никакой верующий не способен решиться на то, на что отважился Григол, самоуверенное существо 8 лет от роду, из Грузии, объявившее Богу: «Освобождаю, Господи Тебя от забот обо мне». Аналогичное высказано и Шломо, 10 лет, из Израиля: «Я в Тебя верю, Господи, а всё остальное зависит от тебя». И этих «проповедников» никак нельзя называть атеистами или безбожниками.

Следовательно, восприятие Божеского Духа в инфантильном мире далеко не адекватно традиционному богословскому представлению. Если первым важнейшим выводом нового текста  детославия является истолкование детьми мира Бога, как единого целокупного атрибута духовного класса, то вторым важнейшим выводом служит концептуально особая и отличная перцепция Божеской Сущности в детском сознании. Так,  в богословской практике взрослых отсутствует мольба, с какой обращается к Богу Мария, 11 лет, из Германии: «Милый Боженька, сделай так, чтобы на свете не было бедных, бездомных и неграмотных животных». Это означает, что в детском  осознании Бога, в отличие от сознательного богословия, наличествует любовь к Природе, или экологический мотив. Вообще отношение детей к Природе, особенно, к животным, есть врождённое качество, составляющее момент детского богопонимания, чего нет во взрослом состоянии. Этим, однако, не исчерпываются примеры самобытного и своеобразного детского Божеского толка.

Вряд ли какой согрешивший верующий мог бы покаяться более искренне, чем Алвис, 11 лет, из Латвии: «Господи, после вчерашнего мне стыдно попадаться Тебе на глаза». Сказано исключительно точно и тонко, ибо стыд есть самое жгучее чувство самопорицания, и только тот, кому стыдно может ощутить всю тяжесть проступка и бремя наказания. Вряд ли какой проповедник может достигнуть такой пронзительной ноты стенания, как Донна, 12 лет, из Швеции: «Ты на портретах всегда такой строгий, грустный, - это потому, что мы у Тебя плохо получились». То же самое  Андрей, 7 лет, из России воплощает в печальное вопрошание: «Боже, тебе нравится, что творится на свете или Тебе горько?». Вряд ли какой богослов решился бы поставить основополагающую проблему богословия о жизни и смерти  с такой открытостью, как десятилетняя Катерина из Германии: «Господи, если есть жизнь после смерти, то зачем умирать? Или аналогично у Ханны, 11 лет, из Польши: «Милый Боже, почему Ты создал так, что человек живёт вечно только после смерти?». Того же порядка вопрошание Георгия, 10 лет, из Грузии: «Если Тебе важна в человеке душа, то зачем ты создал ещё и тело?».

Детская проницательность, острота наблюдения и образность изображения давно стали расхожими попытками во языцех инфантильного мира, но пословица «Устами младенца глаголет истина» так и не стала духовным законом, а в отношении детского мышления по-прежнему в ходу оценочное мерило – наивный («Простодушный, обнаруживающий неопытность, неосведомленность», по С.И.Ожегову, «Словарь русского языка», 1989). Но как раз детские перлы освоения Божеской темы никак нельзя назвать «простодушными» или «неосведомлёнными». В публикации Дымова-Вольфсона явлено удивительное свойство детского сознания, какого нет в фундаментальном знании о Боге – богословии. Совершенная вера и безусловная любовь к Богу дают право малолетним мыслителям выступать с упрёками в адрес Божеского устройства миропорядка, что не позволено дипломированным адептам богословия, И,- что особо важно,- детские упрёки по своей сути не могут считаться отрицанием Бога. Отто, 9 лет, из Латвии заявляет: «Милый Боженька, вот Ты меня выпустил в эту жизнь, а Сам её для меня не подготовил». Ту же заботу выказывают Ярослав, 10 лет, из Польши: «Господи, я Тебя люблю, люблю, а Ты мне – ничего», и Стася, 9 лет, из Польши: «Я не понимаю, добрый Боже, а мне любовь не полагается?». Никаоль, 12 лет, из Швеции в растерянности: «Почему кто-то в Тебя верит и мучается, а кто-то – нет, и у него всё хорошо». Тадеуш, 12 лет, из Польши выражает действительно глубокую мысль: «Добрый Боже, я хочу быть Твоим внуком – сыном Твоим быть опасно».

Любовь к Богу превалирует над всеми другими чувствами в детском духостоянии  инфантильного мира всех стран. Форма обращения детей к Богу – «милый Боженька», «Дорогой Господи», «Милый Господи», «Добрый Боже», «Дорогой Бог» - показывает духовное значение Божеской инстанции в психической жизни детей. Дан, 10 лет, из Израиля ставит практически неразрешимый глубокомысленный вопрос: «Дорогой Бог, нас, евреев, так много убивали, а мы Тебя всё равно любим – это потому, что мы такие дураки или такие умные?». Фрэнк, 7 лет, из США извещает: «Дорогой Бог, я стараюсь изо всех сил», а другой Фрэнк, 12 лет, возвещает: «Дорогой Бог, когда я вырасту, хочу быть похожим на Тебя, о’кей!». Джим, 11 лет, из США одобряет: «Дорогой Бог, Ты сделал классный бизнес, создав людей». А Эмма, 11 лет, из Германии, в силу своей любви, доверяет Богу самое важное дело на земле: «Дорогой Бог, назначай на земле правительство Ты. Тогда всё будет по-божески». Но при этом особо должно быть отмечено то, что для детей оказывается понятным глубинная суть такой любви к Богу, отличная от требуемой в маститом богословии. Любовь к Богу во всех религиях сопряжена со страхом и базируется на страхе, которым генерируется покорность Божеству, - самым почётным званием при этом является Раб Божий. Шай, 9 лет, из Израиля ставит вопрос, который может перевернуть всё тысячелетнее богословие: «Господи, Тебя надо бояться, но как же любить, когда боишься».

Как не отрывисты сведения, предоставленные пассажем Дымова-Вольфсона, как ни ничтожна роль самой публикации в статистическом отношении, всё же тут отчётливо открывается суть неординарного явления: значение Божьего фактора для созревающегося детского духа. Причём эта роль по своему влиянию превосходит догматический ресурс Божественного вклада в практическое богословие. Ни в коей мере не может быть оспорено то, что данное богословие является ценным источником для детского понимания Бога, но и полное представление о Боге уже не может обойтись без детского восприятия Бога. В этом состоит когнитивная ценность детославия как науки детского мира, а также историческая заслуга детославия Дымова-Вольфсона, невзирая на его незавершённость и фрагментарность.