Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Начало

Окончание

Опубликовано в журнале «Власть», №4, 2000 г.

СОЦИАЛИЗМ И/ИЛИ ЛИБЕРАЛИЗМ?

Этот текст вызван к жизни двумя впечатлениями: от статьи В.М.
Межуева «Социализм как пространство культуры» («Альтернативы»,
№2/1999 г.) и от конференции «Стратегия опережающего развития
для России ХХI века», в которой автор принимал участие.

Проблему, наверное, лучше всего экспонировать фрагментом межуевского
текста. «Эволюция либерализма и социализма в современном
мире свидетельствует о том, что между ними существуют, скорее,
отношения преемственности, чем взаимоотрицания и конфликта.
В каком-то смысле либерализм – это недоделанный социализм.
Любой здравомыслящий либерал рано или поздно придет к тому,
что защищается социализмом, так или иначе коррелирует с
социалистической идеей. Но и социалист, игнорирующий либеральные
ценности, изменяет самому себе. Как бы критически не
относился он к современной цивилизации, существование последней,
базирующееся на этих ценностях, является необходимым условием
и его собственного существования. Без либерализма социализм
не полон и даже опасен.»

Справедливость этих слов кажется несомненной – тем не менее,
разговоры и дискуссии, которые довелось слышать на упомянутой
конференции, свидетельствуют: большинство тех, кто у нас именует
себя «левыми», отличаются более или менее агрессивным
неприятием либерализма. Вопрос: как это понимать?

Конечно, вульгарная ксенофобия, черносотенство, выраженный комплекс
неполноценности, демонстрируемые людьми, которых всегда
хватает на «левых» мероприятиях, выглядят особенно радикально –
оставим эту сторону дела без рассмотрения. Проблема,
безусловно, глубже: ведь и вполне благовоспитанные и высокоученые
господа показывают, по сути, то же самое неприятие
либерализма, разве что выраженное более политкорректно. Так что дело
не в словесном и эмоциональном оформлении, а в содержании
этого конфликта.

Общеизвестно: либерализму в России не везло никогда. Его постоянно
поносили с двух сторон – правой и левой, и, наверное,
единственное, в чем Нечаев был солидарен с К. Леонтьевым, а Ленин с
Пуришкевичем – это в ненависти к либералам. _ ¹

Нетрудно заметить, что камень, отвергнутый российскими строителями,
стоит во главе угла современного мира, а мы постоянно решаем
какую-то странную задачу: во-первых, все пытаемся этот мир
догнать (а то и перегнать, срезав угол – «опережающее
развитие»), но, во-вторых, стараемся обойтись без того, на чем
основаны успехи «догоняемых» – либерализма. (А. Калягин в
известном фильме выразился так: «Есть хочется. Худеть хочется.
Все хочется.»)

Большая беда либерализма – в его скучности, приземленности,
обыденности. Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах –
именно таков либерализм в восприятии людей, склонных «штурмовать
небо». Мы привыкли жить на пределе, постоянно бороться за
что-нибудь (большей частью за выживание) – умеренность с
аккуратностью нам тесны и постылы. Раззудись плечо. (Кто бы
вспомнил, что утверждение либеральных ценностей происходило
вовсе не умеренно и аккуратно – героических сюжетов и жертв и
чего угодно хватало.) _ ²

Либерализм внутренне противоречив. В идеологии – это Единственно
Верное Учение о Равноправии Разных Учений. Помилуйте, как можно
сколько-нибудь цельному и последовательному человеку
держаться подобного? Несмотря на все попперовские методологические
modus tollens'ы?

Еще одна, принципиальная для России характеристика либерализма – его
историческая ограниченность. Принципиальная – и потому, что
особенности российского характера выводят нас за его рамки,
и потому, что большинство нашего населения окончило
отечественные школы, а многие и вузы – и оттуда твердо усвоили, что
капитализм с либерализмом – вовсе не венец истории, она
пойдет дальше и разрешит, наконец, капитал-либеральные
общественные противоречия и проблемы. Это «академическое» знание
подкрепляется развитым у наших граждан чувством
относительности, неокончательности, предварительности каждого достигнутого
«этапа» – весь двадцатый век этому весьма поспособствовал. А
если так – чего, собственно, ждать? Ждать, пока назреют уже
известные из чужого опыта проблемы и болячки, чтобы потом
их лечить – зачем? Клячу истории загоним очередной раз –
сделаем прививки от болячек – и вперед, вернее, вбок, огородами,
срежем угол. _ ³

Эту клячу в России уже застегали до полусмерти (людей, разумеется –
просто до смерти, в огромных количествах). Может, выход из
положения – смотреть не вперед и вверх, как привыкли, а
осмотреться вокруг себя, наконец? Угомонить преобразовательный
«исторический» зуд и заняться обустройством жизни? Кажется,
вся история (которая никого ничему не учит) учит: те, кто
пытались «делать историю», пользуясь сколь угодно
глубокомысленными теориями, всякий раз получали в результате совсем не то,
что заказывали. «Хотели как лучше, получилось как всегда».
«Золотая рыбка, я вовсе не то имел в виду!» Может, если
историю не «делать», клячу не загонять, то она как раз и поедет
резвее? Впрочем, вопросы риторические, ответ давно известен
всем желающим: надо не бороться за чистоту, а убирать за
собой.

Дело в том, что история (вполне по Гегелю) имеет собственную логику
и мудрость, идет своим путем, посрамляя все и всяческие
попытки субъектов оседлать ее, представить себя «всеобщими», и
чем больше самомнение «деятелей», тем большее позорище их
ожидает в результате.

Можно сколько угодно осуждать и презирать массы российских граждан
за то, что они наплевали на «исторические свершения» и
занялись добычей, заработком, частной жизнью – это значит лишь то,
что российская община, наконец, распалась, дело Столыпина
победило. Это, разумеется, не конец истории, но уже кое-что.
В Западной Европе подобную стадию проехали две-три сотни лет
назад, а вот и мы, в кои-то веки, подтянулись,
здравствуйте.

Человечество проходит в своем развитии следующие стадии:
«естественная» коллективность, которая в свои сроки распадается,
разлагается, ей на смену приходит принцип индивидуации, который в
свою очередь исчерпывается, и коллективность
восстанавливается – но уже не как «естественная», а как собственно
человеческая, личностная, свободная. Либерализм – идеология (и
апология) именно «средней» стадии, «антитезиса». Речь, конечно,
про азы, которые было бы излишним повторять, если бы наши
ненавистники либерализма не старались выжать синтез из одного
тезиса. Это похоже на желание ребенка стать сразу взрослым,
перескочив через юность с ее проблемами и кризисами.

Критиковать либерализм можно с двух позиций: с точки зрения тех, кто
перерос его, и тех, кто недорос. Беда всх наших
социалистических движений (во всяком случае, тех, которые себя таковыми
считают) – смешение этих двух позиций. Большей частью в
основе такого смешения – «магия слов» (даже не слов, то есть
смыслов, а просто звукосочетаний). «Ключевые слова»:
«коммунизм», «социализм», фамилии Маркс, Лифшиц, Ильенков, объединяют
в одну довольно странную компанию людей, которые в самом
деле имеют между собой довольно мало общего. Отдельные
граждане, наверное, имеют право говорить о социализме всерьез – они
переросли либерализм личностно и теоретически. Но все
попытки найти для такой позиции массовую социальную базу
приводили у нас только к дискредитации социалистической идеи (чего
стоило бы движение против проституции, состоящее в основном
из дошкольников, не знающих, откуда дети берутся?) Поэтому
действительный социализм сегодня вынужденно элитарен, и если
возможно нечто вроде соответствующей партии, то это была бы
«партия приличных людей» – нечто превосходящее любую
«партийность» и несообразное с ней.

Мне уже приходилось выдвигать весьма рискованный, но от этого ничуть
не менее достоверный тезис: проститутка – существо гораздо
более свободное, чем рабыня-наложница (привет всем, кто
примет эту фразу за апологию проституции). _ ⁴ Это несложно понять:
каждый шаг на пути к свободе очень дорого стоит, и связан
отнюдь не только с приобретениями. Далеко не каждый(ая)
готов(а) платить эту цену – и вот мы имеем высоконравственную
апологию гарема в поношение борделю. _ ⁵ Экономико-политические
аналогии этой картинки, надеюсь, прозрачны.

За возможность двигаться к социализму необходимо заплатить цену, и
немалую: для начала создать в России либеральное общество.
Без штампа о проезде через эту территорию в социализм не
пускают. Как бы кому ни хотелось. Покуда не воспитана культура
самостояния индивида – экономической, политической, правовой,
нравственной ответственности за самого себя и близких _ ⁶,
служащая основой либерального (или «гражданского», что то же)
общества, ни о чем действительно социалистическом говорить не
приходится: сначала элементарная арифметика гражданской
жизни, потом, на ее основе – высшая математика общественности. А
фактом, хоть и прискорбным, является то, что в массах нашего
населения все эти элементарные вещи далеко еще не освоены.
Патриархальность, инертность большинства российского народа
– тот самый тормоз, который многократно осаживал все попытки
радикально модернизировать Россию, исходившие от
«продвинутого» меньшинства. При Петре «модернизаторы» говорили
по-немецки и голландски: для того, чтобы «поднять Россию на дыбы»,
пришлось население поставить, прошу прощения, на карачки и
надолго заглушить все ростки массовой гражданской жизни.
Декабристы говорили по-французски, но ничего серьезного не
сделали, разве что разбудили мирно спавшего ребенка. Большевики,
уважавшие немецкий, всего лишь оседлали стихию массового
движения, но удержаться на гребне не смогли – стихия слопала их
с потрохами, не оставив от первоначальных идеалов и их
носителей живого места. Сейчас (повторю) патриархальная
общинность распалась, и то, что мы вокруг себя наблюдаем –
результаты распада, в буквальном смысле. Соответствующего вида и
запаха. _ ⁷ Кому не нравится – тот может жаловаться на историю в
ООН. Впрочем, можно поискать виноватых и обнаружить
какой-нибудь заговор – этим сейчас нередко развлекаются люди, читавшие
когда-то лекции по историческому материализму. Видимо,
объективный взгляд на вещи стал для них слишком скучен и
тягостен, так как не позволяет ни на ком зло сорвать, а, напротив,
рекомендует в поисках кривой рожи почаще смотреть в зеркало.

Россия в течение одного века, в авральном порядке переехала из
деревни в город, еще не успела толком осмотреться, освоиться,
приобрести гигиенические навыки городской (буржуазной,
гражданской) жизни – это дело поколений, десятилетий как минимум.
Нет – опять извольте куда-то нестись, с этой буржуазностью
бороться… Да ведь нас до сих пор гнетет не преодоленное до
конца средневековье с крепостничеством – хотя бы та же прописка,
да чиновники, сплошь посаженные «на кормление». А вы – о
социализме с коммунизмом, опережающее развитие. Оклемайтесь,
уважаемые. Лучшее, что сейчас могут сделать сторонники
социализма – стать действительными либералами, в отличие от тех
господ, которые у нас таковыми числятся. Очень подозреваю, что
подлинно либеральные программы, ориентированные на массы
дееспособного населения, а не на интересы «номенклатурных
миллионеров», могли бы получить со стороны этого населения
весьма ощутимую поддержку. И именно здесь – возможность союза,
блока (неважно, как назвать) социалистов с либералами.
Разумеется, действительных социалистов с действительными
либералами. (Кстати, думаю, что способность к такому союзу, к
осознанию общих интересов – в какой-то мере критерий того, насколько
те и другие являются подлинными).

Тут, правда, сразу приходит в голову «классовая борьба», которой по
сей день одержимы многие люди, считающие себя
«коммунистами», «социалистами» и посему полагающие, что они призваны
бороться с капитализмом-либерализмом. А я, грешным делом,
полагаю, что сегодня проблема выглядит иначе.

Вот аналогия, чтобы было понятнее. Христианская заповедь «возлюбить
врагов» может представляться весьма трудноисполнимой,
психологически противоестественной, если не вообще абсурдной. Но
христианин, не застрявший однажды на какой-нибудь
ограниченной стадии духовного развития, в один прекрасный день
обнаруживает: врагов у него больше нет и не может быть. То есть те,
которые «враги» – всего лишь сами себя таковыми считают – по
ограниченности и недомыслию. Их можно разве что пожалеть
как душевно (духовно) больных и позаботиться о лечении.
Проблема «возлюбить врагов» исчезает. Конечно, при этом остается
враг, любить которого нет никакой нужды и с которым ведется
действительная борьба – это сам принцип разделения, именуемый
Сатаной. С ним, правда, борются большей частью в самих
себе. Если же вместо этого казнят тех, кто, по слабости или
глупости оказался подвержен греху и соблазну – Сатана
торжествует. Вспомните инквизицию. _ ⁸

Вот еще аналогия, чтобы было понятнее. Русские большевики
(разумеется, считавшие себя коммунистами), вместо того, чтобы бороться
с капиталом, взялись за капиталистов. Кто в результате
победил? Капитал же и победил. _ ⁹ Классовая борьба кажется
естественной с классовой же, т.е. ограниченной точки зрения.
Коммунистическая же позиция (прошу прощения за напоминания общих
мест) – целостная, универсальная, бесклассовая. _ ¹⁰ Части целого
могут бороться друг с другом, но как может целое «бороться»
со своими сторонами, моментами, аспектами? Это полная
бессмыслица.

Мало того. Наши социалисты-коммунисты вдобавок еще и путают
социализм с капитализмом. Это называется – приехали. То есть
«социализмом» именуют всего лишь не-либеральный капитализм. _ ¹¹ Похоже,
что для них единственно важно – чтобы не либерально. При
этом, испытывая ностальгию по советскому прошлому, умудряются
критиковать западную цивилизацию именно за то, чем она это
прошлое напоминает. Господство монополий, сужение до минимума
действительно конкурентного либерального рынка, засилье
национальной и международной бюрократии, бездушность
государства и безнравственность политики, милитаризм, массированная
пропаганда, «промывание мозгов» через СМИ, стремление к
всемирной гегемонии – вот основные темы критики нынешнего
западного общества, особенно после косовской авантюры. То
обстоятельство, что все упомянутые «факторы» – всего лишь
несовершенное подобие «реального социализма», похоже, мало кого смущает.
Фактически, наши оппоненты западной цивилизации уличают ее
в отсутствии либерализма, в измене ее собственным,
декларируемым идеалам и ценностям. Так бы и говорили.

Возвращаюсь к основному тезису, выводу. Он, безусловно, многих
покоробит. Это ничего. Детская болезнь левизны-правизны.

Социализм с человеческим лицом возможен. Это – либерализм.
Либерализм с человеческим лицом возможен. Это – социализм. _ ¹²

Надеюсь, понятно, кому адресована первая половина предыдущего
абзаца, кому – вторая.

Еще раз процитирую В. Межуева: «В каком-то смысле либерализм – это
недоделанный социализм». Думаю, что именно так. Можно,
наверное, выразиться гегельянски: социализм – истина либерализма.
Объединение социалистов с либералами не только возможно –
оно необходимо. Но крайне затруднительно. Здесь и
психологические, и теоретические, и языковые, и какие угодно препоны.
Они преодолимы – было бы желание. _ ¹³ И было бы адекватное
понимание самих себя.

Кто-то хочет утереть нос высокомерному Западу? You are welkome.
Единственное, что можно всерьез выставить этому Западу в пику –
его же собственные (предаваемые на каждом шагу) либеральные
идеалы. Правда, при этом выяснится, что либерализм, всерьез
и последовательно осуществленный, приводит на тот самый
Родос, где прыгают. _ ¹⁴

Это очень интересно: попытаться осуществить у нас действительно
либеральные реформы – они вполне способны сделать Россию весьма
конкурентоспособной страной, причем во многих существенных
отношениях. Причем во вполне обозримые сроки. _ ¹⁵ Как на это
отреагирует Запад? С одной стороны, ему этого не очень хочется,
с другой – что возразить-то? Вот казус, неудобье.
(Разумеется, если в России что-то делать, то вовсе не для того, чтобы
кому-то насолить, а исключительно для себя. Но чужая реакция
небезынтересна).

P. S. Коль уж возникла тема союза либералов с социалистами,
неизбежен вопрос: против кого дружить? Ответить нетрудно.
Практически все нынешние антилиберальные силы являются в то же время
антисоциалистическими. А антисоциалистические –
соответственно, антилиберальными. Это организованная преступность
(неорганизованная, впрочем, тоже). Это бюрократический Молох. Это
радикальный национализм-нацизм-фашизм. Это господство
произвола над законом вместо господства закона над произволом,
полная безответственность и безнаказанность каких угодно
«начальников». Это сращивание государства и бизнеса, власти и
богатства (вернее, не «сращивание», а неразделенность, так как
они у нас изначально были слиты). Это «теневая» деятельность
монополий. Это подавление частной инициативы граждан,
беззащитность мелкого и среднего бизнеса перед монополиями,
чиновниками, бандитами. Это удушение (бюрократическое, финансовое и
какое угодно) свободы слова. Всякий может пополнить этот
список по желанию.

P. P. S. Непременное условие приемлемости социализма для либералов
(как, впрочем, и для просто нормальных людей) – покаяние,
нравственное и теоретическое, социалистов. Теоретическое – в
том, что умудрились принять капитализм за социализм. _ ¹⁶
Нравственное – сами знаете, в чем. Впрочем, покаяние это нужно в
первую очередь самим социалистам – если, конечно, они не желают
остаться в исторических маргиналиях. Разумеется, социализм
никуда не денется, так или иначе свое возьмет. Только
заниматься этим будут уже совсем другие люди.

1. Кстати: не следует ли отсюда, что идеология «центра», безуспешно
взыскуемая сегодня многими, но так и не сформулированная, –
это и есть либерализм?

2. «Несоразмерность» либерализма и России – тема, обглоданная до
костей, тут вряд ли что-нибудь новое скажешь. С другой стороны
– а почему нужно говорить непременно новое, если люди
старого не читают и не ведают? Сколько можно России наступать на
одни и те же тяжеленные грабли?

3. Бузгалин, твердо глядя вдаль, говорит Колганову: «Мы пойдем другим путем.»

4. См.: Раскин И. Красный фонарь демократии. «Сегодня», 14 июня
1996. Здесь и далее ссылки на собственные работы – всего лишь
желание экономить печатную площадь, не занимая ее уже
опубликованной аргументацией.

5. Разумеется, эта позиция в чистом виде представлена иранскими и
прочими фундаменталистами, но у нас подобные воззрения нередко
представляются в «социалистической» парандже

6. Забота о человечестве и о всеобщей «духовности», как правило,
куда менее хлопотна, чем о благе ближних. (Привет тем, кто
сочтет эту фразу апологией бездуховности.)

7. См. об этом мою статью «Россия городского типа».

8. Можно также вспомнить гражданскую войну. Можно вспомнить Чечню.
Примеры – вся история. Кстати, автор этих строк вовсе не
является сторонником атараксии, тупой «созерцательности» по
отношению к истории, всего того, что М. Лифшиц называл
«непротивлением злу насилием и всяческим дзенбуддизмом». Однако есть
одно принципиальное обстоятельство: слишком часто «борьба»
проистекает всего лишь из неспособности и нежелания понять
оппонента, понять чужую правду. А чужая правда, будучи
понятой, перестает быть чужой. Вот это и есть действительная
победа. Что же касается любителей классовой, национальной и прочей
борьбы, то я бы порекомендовал им, прежде чем заняться
любимым делом, лет пять повыносить параши за инвалидами подобных
сражений.

9. См. об этом «…..ИЗМ» и «Власть денег».

10. В этой связи вспоминается небольшая книга М. Лифшица «Плеханов».
Кажется, мало кто оценил в свое время ее основную идейную
интенцию. Что же касается тезиса классического марксизма о
совпадении ограниченного, классового, «партийного» интереса с
общечеловеческим, всеобщим, универсальным, коммунистическим
интересом в лице рабочего класса – В. Межуев справедливо
замечает, что сегодня очевидна ошибочность, утопичность этого
тезиса.

11. См., опять, же: «…..ИЗМ». Попытки выйти из неудобного положения
(которое, безусловно, ощущается) посредством именования
капитализма социализмом «в известном смысле» («реальным»,
государственным, мутировавшим и т. п.) представляют собой чисто
словесные увертки, теоретически совершенно беспомощные.
Похоже, что если дипломатам язык дан для того, чтобы скрывать свои
мысли, то ученым – для того, чтобы скрывать их отсутствие.

12. Надеюсь, понятно, что данный тезис – не «центризм» (правое и
левое мелко порезать, перемешать, полить майонезом, соль и
перец по вкусу), а нечто принципиально иное.

13. К примеру: совсем нетрудно показать, что Фридман-Хайек вовсе не
являются антимарксистами и критиками социализма (что бы они
ни думали сами о себе). То, что они критикуют, является
реакционной версией капитализма, и эта критика в некоторых
отношениях продолжает и развивает Маркса. Признание этого – уже
некоторая общая почва для содержательного разговора
социалистов и либералов. В этом разговоре тем и другим придется
потратить немало сил на то, чтобы пробиться сквозь слова – к
понятиям.

14. Имеется в виду тот Родос, что упоминается у Маркса.

15. Любые программы «опережающего» и какого угодно развития –
ерунда, туфта, если они не основаны на понимании, чувствовании
того, чего хочет масса народа. Выше уже вспоминалось про то,
что эта масса (собственно, Россия) многократно сводила на нет
попытки модернизации ее, или приводила эти попытки к никем
не предвиденному результату. Сейчас, как и всегда,
модернизаторами выступают, разумеется, «западники» (и либералы, и
коммунисты-социалисты, при всей взаимной розни, таковы), и при
этом возникает вопрос: чья «западническая» программа более
реалистична, «народна»? Угадайте с трех раз. (Что непросто,
т.к. ни та, ни другая не были предъявлены людям в чистом
виде.).

16. Капитализм вовсе не является «абсолютным злом», и всякий
непредубежденный человек не может не признать его немалых
исторических заслуг. В том числе и в нашей стране. Былая мощь
советского государства, успехи образования, науки, «ракеты» и
«балеты» несомненны – объясните только, при чем здесь социализм?