Поэзия

Сущность Руми

Глава 4 «Весенняя Игривость»

перевод книги Колмана Баркса «СУЩНОСТЬ РУМИ»

Начало

Продолжение

Проснись с началом щебетанья и взлети

Руми

O «Весенней Игривости»

Веснoй экстаз кажется нормой существования, а другие состояния
не гармонируют с этим периодом бурного духовного роста. Песня,
головокружительное молчание, оживленная беседа растений. Нету
никакой срочности в том, чтобы промолвить или промолчать. Мы ощущаем
сопричастность некоему весёлому протуберанцу, рвущемуся из-под
земли к свету. А иногда нам хочется просто поваляться в цыганской
телеге, едущей Бог знает куда.

Весна в Персии, Турции и в России одинакова – длительный период
экстравагантного бурного роста всего живого, после длинной, холодной,
снежной зимы; период высокого чистого неба, дурманящих запахов
земли и странного внутреннего состояния. В этих счастливых странах,
Весна – не метафора возрождения природы, а само возрождение.

Мистик описывает состояния внутреннего мира, содержащего в себе
всю вселенную, и пользуется для этого метафорическим языком погоды.

 








Весна



Опять пред лилией фиалка клонит лик.
Шипом прорвала роза тесный бархат.
Штурмует небо легион зелёных пик.
Мычит от томной страсти ночь-дикарка!

Опять в степи блуждает пьяный анемон.
Целует гиацинт уста жасмина,
Торжественно клянясь: «Навеки я влюблён!»
Рехнулись мы – виною жар хамсина _ 1!

Опять по всем дорогам бродят дервиши!
Играет ветр с застенчивым бутоном,
Благоухающим в полуденной тиши,
Блистающим в неведении сонном!

Опять повеса-ветер всем цветам дружок!
И Друга всюду видны проявленья:
Вот прожурчал Он, как весенний ручеёк,
Как лотос, насладился ветра пеньем!

Опять сирени подмигнул нарцисс шальной:
– «Меня ль ждала, ты, пышная красотка?» 
А ива к клеверу склонилась головой,
В тенистый терем приглашая кротко.

– «О, апельсин, зачем ты прячешь свой цветок?», 
Кудрявенькая яблонька спросила.
– «Боюсь, не сглазил бы меня дурной глазок,
И не унёс красу мою в могилу!»

Опять голубка стонет: «Кто он? Где он? Друг?»
А соловей себе нашёл уж розу!
Опять весна сквозь снег пробилась и вокруг
Царят любовь, веселье, смех и грёзы!

Oпять скользит в злачёном облаке луна,
И хоть сказать ещё я должен много,
Да поздно ныне ...  Нам ночная тишина
Велит назавтра отложить эклогу.

Диван Шамса Тебризи, # 0211





Всё – музыка

Не бойся забывать своих мелодий!
Пусть даже поломают инструменты
Бродячие певцы твоих рапсодий!
Тут мир иной, и нам не важно это!

В миру ином всему другая мера -
Здесь сущность бытия – в самой музЫке.
Здесь струнные соткали атмосферу,
А флейта – моря солнечные блики.

А коль сгорит в зелёном адском жаре
Торжественная рама арфы мира,
Играть продолжат тайные гитары,
Страдать в эфире!  И рыдать в эфире!

Когда свеча умрёт с прощальным вздохом,
И мир погрузит в царство чёрной ночи,
Кремень с кресалом подыму над мохом,
И огонька опять зажгу росточек!

Не знает голос человечий формы.
Как пена моря, эфемерно пенье.
Жемчужине души певца покорны
Богатства голоса и настроенья!

Стих это пыль, рождённая прибоем,
На берегу от брызг нельзя укрыться!
Повисли влажной, радужной стеною.
Поют, как птицы, и летят, как птицы!

Стих родила стихия океана,
Которого не меряны глубины!
Не нужно слов!  К чему самообманы?
Откройся духу!  Не ищи причины!

Диван Шамса Тебризи, # 0110





Карета весны



Вертятся быстро жернова души,
Когда Твоё является лицо мне!
И замирают умники в тиши,
Когда Твоё явление припомнят!

Когда Ты рядом, мне вином вода,
Стекляшки превращаются в алмазы!
Огонь становится прохладней льда,
И солнце пред Тобой тускнеет разом!

Когда Ты рядом, утихает боль,
Но не могу найти себе я места!
Я забываю всё, что исподволь
Мне грезилось, как золотое детство!

С Тобою старый, пыльный манускрипт
Как зеркало становится прозрачен!
Сады Твоё дыхание плодит,
И томной музыкою мир захвачен!



Та музыка желаний, как весна -
Тепла, светла, огромна, вездесуща!
И по вселенной катится она,
Гигантскою каретой ...  О, Живущий!

Молю, карету  в осень не гони!
Не все пешком за ней мы поспеваем!
Хромые и слепые есть;  они
В садах не насладятся урожаем!

Диван Шамса Тебризи, # 0171





Поцелуй землю

Сегодня, давеча, всегда -
Пустыми встали, в страхе выли ...
Не отворяй дверей туда,
Где меркнет солнце в книжной пыли.

Сегодня не читай ты тлён,
И струн не дёргай ошалело,
Но Красоту – во что влюблён,
Сегодня сделай главным делом!


У одержимых Красотой,
Молитву Бог всегда приемлет!
Ты можешь обрести покой,
Целуя на коленях землю!


Рубайат, # 0081





Любовная трава






За царствами добра и зла,
Средь поля встретимся с тобой.
Душа, что путь туда нашла,
Пьяна любовною травой.





Душе, обвитой той травой,
Не надобно пустых бесед.
Там истина – лишь мы с тобой!
А прочее – любовный бред.





Рубайат, # 0395





Не дремли на заре!

У утреннего солнца есть секреты,
Бриз утренний порасспроси об этом.
Не дремли на заре!

Спросить дано о том, что гложет душу,
Задав вопрос, смотри и молча слушай.
Не дремли на заре!

Когда открыт проход между мирами,
Что огражден лишь круглыми вратами.
Не дремли на заре!

Вращенье врат проводится душАми,
Прозревшими бессонными ночами.
Не дремли на заре!

Рубайат, # 0091





Жизнь и любовь



Любовь Возлюбленной шептала:
– «Moя мечта – твоё лобзанье!»
Возлюбленная отвечала:
– «А жизнь отдашь ли за мечтанье?»

Любовь, пылая, хладной жизни:
– «Сгорим в лобзанья круговерти!» 
Жизнь содрогнулась в пароксизме:
– «Лобзание важнее смерти!»

Рубайат, # 0388





Танец душ

Пылинки пляшут в солнечном луче
Под тихую мелодию свирели ...
А наши души, свет моих очей,
Стихи под эту музыку запели!

Они поют и пляшут в унисон,
Без ног кружатся в призрачном эфире.
Ты видишь их? Иль это просто сон,
Который снится мне о лучшем мире?

Рубайат, # 0556





Весенняя ночь в саду



Пожалуй в гости – вечером, весною!
Мы розами украсимся с тобою,
В саду светильники, вино и сласти,
Мы будем петь и предаваться страсти!

Коль сможешь в гости ты придти отважно,
Подробности любые мне не важны!
Но если в гости ты придти не сможешь,
Подробности тогда не важны тоже ...

Рубайат, # 0914





Весна – Христос



Покушав, дети спорили, крича;
Уснули, убаюканы мечтой ...
Всё стихло.  Слышно, как горит свеча.
Мы вышли в сад, чтобы вкусить покой.

Цвести влюблённым яблонькам помочь,
Спеть розе оду, что сложил жасмин.
Мы – ангелы весны, она всю ночь
Растенья возрождает из руин!

Она, всесильна, как Исус Христос!
Всё воскресит, убитое зимой!
Из гробов встанут миллионы роз,
Рвя саваны под молодой луной!

Для страстных поцелуев все цветы,
Горя лампадным, внутренним огнём,
Душистые полуоткрыли рты,
Тюльпан пылает – капля солнца в нём!

От дуновенья ветра красоты,
Трепещет шелковистый лепесток.
Над ладаном в кадильнице бежит
Игривый красноглазый огонёк.

Тот ветер – благодатный Дух Святой!
Цветущий сад – Мария, Мать Христа!
Чтоб истину узреть за красотой,
Нужны любовь и сердца чистота!





*   *   *

Понаблюдай за робкою игрой
Влюблённых, что сплетают пальцы рук.
Глаза же их туманятся порой,
В предчувствии несчастий и разлук!

Тщась обмануть неумолимый рок,
Жемчужины из Адена дарЯт,
И думают, что отдаляют срок,
Нанизывая бусы в длинный ряд.

Дарить – обычай благодатных стран.
Но слышал в Мекке добрый Мухаммед
Сквозь будущего матовый туман,
Кaрнелиана _ 2 йеменского смех.

И до ЯкУба, старого слепца,
Донёс чалмы Юсуфа запашок,
Что жив сынок – обманом от отца
В колодец братом сброшенный пророк.






*   *   *

Мы постоянно треплем языком,
И отдых нам – соединенья миг.
А трезвые – глотаем в горле ком,
Чтобы нечаянно не выдал крик.

Диван Шамса Тебризи, # 2003





В бане

Вот Свет!  За ним Источник Света!	
Горит игривое вино
В фиалах – добрая примета!
Жизнь изменить тебе дано!

Разлитое из моря света,
Вино сильней волшебных слов.
И возвращает мёртвых Лета,
А трусы укрощают львов!

Свет омывает тёмны лики,
Он орошает сад и луг.
Гремят приветственные клики!
К нам в гости вдруг явился Друг!

Я чувствую, как пальцы света
Мою массируют главу.
От пальцев пьяного поэта
Не отличить их наяву!

Открой железные засовы.
Жар сердца под ума котлом.
Цвет истины расцвёл багровый.
И всё пронизано теплом!

Тут жизни забываем годы,
Одеждой служит нам воздУх.
Поём средь клубов пара оды,
И счастлив в море света дух!

Диван Шамса Тебризи, # 3438





В парной



Когда наполнит баню жар,
В стенe оттаивают фрески,
Укутанные в белый пар,
Вновь жизни радуясь по-детски.

Их очи круглые мокры,
Как вещие глаза Нарцисса,
Что видят дальние миры
Сквозь слёзы детского каприза.

Враз обостряется их слух,
И вкус к пикантнейшим деталям,
Они вступают в тесный круг,
В наш праздник духа музыкальный.

Ныряют в красное вино,
Всплывают и ныряют снова ...
Им возрождение дано,
Средь пира музыки и слова.

Пар вырывается во двор,
Средь шумных криков воскрешенья,
Плач, хохот, пьяный разговор,
И резкие телодвиженья.

И исподволь горячий пар,
Умов холодных греет розы,
И нищий получает в дар
Пригоршнями златые грёзы.

А если жадный ученик
Пустую выставит корзину,
Она наполнится за миг,
Он не потянет половину!

Судья и ошалевший вор
Забыли там о приговоре.
А адвокат забросил спор,
И позабыл о прокуроре.

Реальность делается сном,
Сбываются мечты упёртых,
Бассейн наполнился вином,
Что к жизни воскрешает мёртвых ...





*   *   *

Истаивает тёплый пар ...
Фигуры вновь вмерзают в стены
Потух в сердцах любви пожар,
Глаза пусты, а губы немы.

Снаружи жизнь царит опять,
В саду поют, порхая, птицы,
Шумит листва ...  И мы взлетать
Собрались, не боясь разбиться!





*   *   *

Неописуемый полёт!
Я зря перо в чернила тычу,
Нет слов ... хоть тыкай целый год
И букв рисуй мильёнов тыщу!

Диван Шамса Тебризи, # 0809





Весенние роды

Тобой, как громом потрясён!
Твой смерч развеял горстку праха. 
Я знаньем оплодотворён,
Словно дождём надел феллаха.

Мистерия всерождества
Сокрыта во глубоких водах.
Идею в муках торжества
Рождая, стражду, бабой в родах.



Земля, рожая, вопиёт:
– «Свидетельствую Правду Божью!»
Но птичка с дерева падёт,
И аспид ждёт, охвачен дрожью. _ 3





*   *   *

Как говорил нам Мухаммад _ 4,
Сравнив с верблюдом правоверных:
– «Верблюд хороший – людям рад».
ХолИт его хозяин верный.

А коль стреножит, только чтоб
Он не удрал зимой в пустыню.
Весной же облегчает горб,
Дабы не предавать унынью.

Даёт верблюду танцевать,
Сняв недоуздок и корзины,
Траву рождает почва-мать
И пляшет по траве скотина.





*   *   *

Родятся разные цветы,
Но видимое царство цвета,
И всё, что выдумаешь ты,
Единым солнышком согрето!

И как ни прячутся они
В глубинах, мы упорным роем,
Сегодня, в будущие дни,
Другие жемчуга откроем!

Диван Шамса Тебризи, # 3048





Создай свою легенду



Легенды все мы слышали об этом:
Про юношу, не спавшего в ночи,
Чтобы увидеть зарожденье света.
Про силача, кто дрыхнул на печи.

Был жаждущий, кто разыскал родник,
Но обманулся лунным отраженьем.
И мореход, кто в океан проник,
Ночных сирен не соблазнившись пеньем.

Ослеп от горя старина Якуб,
Но вдруг прозрел, чалму понюхав сына.
Ведро – набрать воды – спустили в сруб,
А подняли – Египту властелина.

За хворостом подался Моисей,
Вернулся же с огнём, в звездАх горящим.
Христа укрыли в яслях.  Царь – злодей
Спасителя не ткнул мечом разящим.

Разрезал рыбу мудрый Соломон,
И отыскал внутри кольцо златое.
Омар, не шёл к Пророку на поклон,
Убить желал, но подружились двое.

Раз нищий, лёгший спать среди руин,
Проснулся побогаче падишаха.
«Гони оленя средь своих равнин!» _ 5
Как устрица, жемчУг твори из праха!

Довольно слушать сказки про других!
Легенду о себе поведай миру,
Без объяснений сложных и пустых,
Скажи нам притчу, басню иль сатиру!

Скажи бесхитростно: «Открыли Мы» _ 6
И начинай свой путь навстречу Шамсу.
Сначала медленно, как выход из тюрьмы,
Потом наступит ощущенье транса!

И бросишь ты тяжелые костылья,
Чтобы взлететь на обретённых крыльях!

Диван Шамса Тебризи, # 0598





Сегодня нет в календаре



Весною к небу тянется живое -
Платан гигантский, семечко простое ...

И мы взрастаем в этом дивном мире,
Под нежную мелодию на лире.
Вязь мудрых слов по краю общей чаши 
– «Твои тела и души, а не наши» 
Мы пьём вино не влажными губами,
Сны видим наяву, а не ночами.

Прижми горячий лоб к холодной чаше,
Решаются сегодня судьбы наши.
Ты хочешь безопасности, покоя?
Проси у Бога дело непростое,
Но не проси того, что остальные.
У них свои пути, они – другие.

Давай сегодня не марать бумагу,
Сего дня нет в календарях у магов.
Сегодня будем мы общаться с небом,
Займёмся основным – любовью, хлебом,
Мы будем нежными, слова бессильны.
Не передать словами вкус ванильный.

Словами мысли обозначить можно,
Но пред красою мысль – мешок рогожный.
Не удержать простой рогожей воду,
И лезет пьяный вглубь, не зная броду.
Он жадно пересохшим ртом алкает ...
Слова?  Они ему глотать мешают.

Диван Шамса Тебризи, # 2728





Первая ночь весны



О, радость!  Слышу нежный голос флейты!
Приплясывая, мне идёт навстречу!
Наш пир в саду!  Я напеваю бейты _ 7,
Поблёкло небо, наступает вечер.

Мы выпьем всё вино сегодня ночью,
Ведь завтра будет первый день весенний!
В саду набухли по-весенне почки,
Нахлынула весна, в том нет сомнений!

Весна растёт, как океан приливный,
А мы – как облака над океаном,
Мы мечем громы, проливаем ливни,
Упившись призрачным его туманом.

Я знаю, что уж пьян, раз начинаю
Болтать об облаках с ребячьим жаром ...
Вот разгоню я звёзд болтливых стаю,
И разрублю луну одним ударом!

Диван Шамса Тебризи, # 2967





Лилии

Увиденное в зеркале моём
Не расскажу, но разум гложет дума,
Что дух и тело, сговорясь вдвоём,
Меня изгнали полночью бесшумной.

Теперь мне места нет среди живых.
И я нигде.  Лишь запах разложенья.
Про сумасшествие слагаю стих
Словами, нежными, как гурий пенье.

Под тыквой полой – роба дервиша.
Не признаёшь ли старого знакомца?
Наполненная чаша хороша,
Но не испив, ты не увидишь донца.

Её попробуй опрокинуть так,
Чтоб мимо не пролить ни капли сладкой.
Но если даже и плеснёшь, пустяк,
Бог превращает капли в жемчуг гладкий.

Я в облако над морем превращён.
В себя вбираю вами пролитое.
При виде Шамса, падаю дождём
На луг, на лес, на поле золотое.

А пару дней спустя, из-под земли
Проклюнутся на свет цветочки лилий.
Вновь явят детки белые мои
Язык, красивый простотою линий.

Диван Шамса Тебризи, # 1486





Солома в океане

Ломающий деревья ураган,
Траву лаская, нюхает тюльпан.

Податливость травы приятна буре,
Плюёт же против бури – только дурень.

Лишь идиоты дразнят силу силой,
Ведь наглость быстро заведёт в могилу.

Топор не испугаешь веткой крепкой,
Всех рубит в одинаковые щепки,

Но мягких листьев он рубить не станет ...
Бревно длиной не напугает пламень,

Мясник не побежит вдруг от овечки,
Судьбе смешны потуги человечьи!





*   *   *

Перед Реальностью ничтожна форма,
Реальность небеса вращает горни,

Как чашу, у людей на головами.
Вращается небесный свод над нами

Веленьем Разума – души природы,
Дух движет тело, словно царь – народы.

Вращает, как ручей – колеса мельниц,
Вдохнуть заставит силой и бездельниц.

Дыханье – это проявленье духа,
Добро и зло, удача и непруха

Лишь направленья ветра – этой силы,
Что нас мотает с родов до могилы.





*   *   *

– «Нет Сущности отличной от Аллаха,»  _ 8
Учил Пророк, пронзивший толщу мрака,

И Сущность, покорившись, покоривший,
Нам океаны Сущности открывший.

Творения – солома в океане;
Куда плывут они, не знают сами.

Решит дать океан покой соломе,
На берег бросит – полежать в истоме.

Захочет затянуть её в глубины,
Закружит, словно смерч непобедимый.

Судьба, как ветр играется беспечно,
И хаотичное движенье вечно.

Меснави (1, 3325 – 3243)





Шейх, игравший с детьми



Дервиш молодой возопил на базаре:
– «Мне нужен мудрец, я в духовном пожаре!» 

Ему отвечает случайный прохожий:
– «Не надо орать, зря  людишек тревожить.

Нет в городе нашем мыслителей ярких,
Один только шейх, что играет под аркой.

Вон видишь он скачет на палке-лошадке,
За ним же толпою несутся ребятки.

Шейх многое знает, но труден порою,
И мудрость скрывает за детской игрою».

Дервиш подошел к веселящимся детям:
– «О, Мудрый, молю на вопрос мой ответить!»

– «Уйди, я сегодня весь день буду занят,
Меня только детские игры и манят».

– «Учитель, молю, лишь на краткое время,
Лошадку позволь подержать мне за стремя».

Тут шейх, усмехнувшись, галопом подъехал:
– «Быстрей говори, ты игре стал помехой».

Смутился дервиш перед детской толпою,
И в шутку спросил он у шейха такое:

– «Учитель, давно уж мечтаю жениться,
На улице этой найдётся ль девица?»

«В мире встречаются три вида женщин -
От двух много горя, от третьего меньше,

Лишь первая будет твоею до гроба,
Вторая – твоя вполовину зазноба,

А третья твоею не станет и чудом.
Тебе я ответил.  Ступай, брат, отсюда».

И шейх поскакал за толпою мальчишек.
Взмолился дервиш: «Не гони так, потише!

Скажи мне подробней про женские виды!» 
Шейх вновь развернувшись, сказал без обиды:

– «Девица, которой ты муж будешь первый,
Навеки твоя, с нею счастие верно.

Вдова без детей – только телом с тобою.
А вдовая мать – повернется спиною.

Теперь же ступай-ка, дружок, восвояси,
Лошадка моя застоялася в грязи».

Шейх с гиканьем палку свою погоняет,
А детки души от восторга не чают.

– «Учитель, позволь я ещё вопрошу?» 
И шейх, сделав круг, подскакал к дервишу

– «Да ты, брат, упрям и настойчив, как слон.
Давай побыстрей, я в детишек влюблен».

– «Зачем ты, учитель, играешь с детями?
Зачем унижаешь себя перед нами?»

– «Народ этой волости долго уж молит,
Чтоб я их возглавил судьёю, иль в школе

Мальчишкам давал их основы ученья,
Но знанье моё отвергает служенье.

Желает оно наслаждаться собою.
Себя я сравню со сластей кладовою,

Которые ем я один и не брошу.
Скажи, ты б взвалил на себя эту ношу -

Печаль и тоску, сумасшествие службы?
Тебе этот груз представляется нужным?

Те знанья, которым их учат другие,
Унылы и скучны, то знания земные.

Поэтому вечно тревожен учитель:
Что думают дети?  Что скажет родитель?

А коли не знает, подпустит туману,
Чтоб быть популярным, пойдёт на обманы.

Продажному знанию есть потребитель.
Бездушно оно, и бездушен учитель.

Шумно, энергично оно пред толпою,
А без ротозеев, оно – никакое.

Учение точный имеет образчик,
Что Бог не отвергнет, как строгий заказчик.

Поэтому я и люблю недотрогу,
Отраду мою – мою преданность Богу.

Играю лишь с чистыми духом детями,
СчастлИв, как они я с такими друзьями.

Лицо моё нежным покрыто румянцем,
Как красный цветок, в жизни занят я танцем».

Он прочь ускакал, хохоча без кокетства,
А следом умчалось счастливое детство.

Меснави (2, 2338 – 2342, 2384– 2385, 2400 – 2430)





Любовник



Пусть любовник мой будет бесстыден,

Сумасброден, нахален, ехиден!

Не тосклив, как нормальные люди.

Пусть он будет другим!  Пусть он будет!

Рубайат, # 0055





Свирель






Весь день и всю ночь слышу трели,

Я тихой и нежной свирели,

От первых минут колыбели,

До сумрака смертной постели.





Рубайат, # 0007

–––––––––––––––––––––––

Примечания

1. Хамсин (араб.) – букв. «пятьдесят», жаркий южный
ветер, дующий на Ближнем Востоке 50 суток весной.

2. Карнелиан – кроваво-красный халцедон. Из йеменского
карнелиана был вырезан Хубал – главный до-исламский идол Мекки.
Хубалу приносились богатые дары всеми арабами-паломниками, что
давало доход клану корейш, владевшему Меккой. Мухаммед уговаривал
их разрушить идолов и, тем самым, отказаться от таких даров.

3. Исламская притча: птица – человек, ветвь, на которой
он сидит – его земная жизнь, а змея, сидящая под ней – могила.

4. Хадис.

5. Легенда об эмире Ибрахиме из Балха (ум. 783 Р.Х.)
В древнем Балхе встретились Зороастризм, Буддизм, Христианство
и Ислам и породили удивительный синтез. Балх рожал гениев два
тысячелетия – от Заратустры до Руми, пока не был разрушен и вырезан
Чингизом. Эмир Ибрахим – человек, в минуту прозрения променявший
своё внешнее царство на внутреннее, как Будда Гаутама. Вот, что
случилось с Ибрахимом, согласно Руми:

– «Эмир на охоте погнался за оленем, оторвавшись от свиты. Вдруг
олень заговорил: «Ты не создан для этой охоты. Моё тело не создано
из материи, поэтому ты не сможешь его добыть. Но предположим,
что Я дам тебе Себя схватить, будет ли этого тебе достаточно?»
Ибрахим понял с Кем имеет дело, заплакал, спешился и, увидев поблизости
пастуха, обменял коня, богатую одежду и оружие на его стадо. Вместо
оленя, Ибрахим преследовал Бога! Все планы подлежат ревизии. Бог
стоит между человеком и объектами его желаний. Преследуя желания,
можно упустить Бога» (Руми, Духовная Беседа # 44).

6. Коран (3 : 44; 11 : 49).

7. бейт (фарси) – двустишие.

8. Коран (3 : 62)

–––––––––––––––––––––––

Продолжение следует