Литературная критика

С чувством обостренно глубокого удовлетворительного вдохновения, вот уже без малого десятилетие, воспринимает вся Прогрессивная
Гуманитарная Общественность Государства Российского регулярно выходящие из РГУП "Чебоксарская типография №1" (или из ОАО
типографии "Новости") крепенькие томики журнала Новое Литературное Обозрение. За время многих лет своей истории, сие изночально
хилое, но весьма эксклюзивное интеллектуальное детище своего владетельного хозяина (хозяйки) отошло от белесых небогатых обложечек
первоначальных "исторических" номеров в сторону добротнопереплетенного буржуазного глянца и блестящей Радуги Помпезного
Хроматизма. (По "дороге" редколлегия "недосчиталась" Вадима Вацуро, зато обзавелась знатным пушкинистом в лице одного из главных
помощников Г.О. Павловского на ниве сетевого РЖ - Олега Проскурина.).

Нас всегда потрясал уникально-недосягаемый академический уровень многих журнальных материалов, берущих свой исток в Журнальной
Политике этого органа. Об этом писалось, например, здесь.

Ныне же приходит случай рассмотреть последний, пятьдесят четвертый по счету, артефакт современного феномена российской полиграфии
имя которому НЛО.

Как уже отмечалось в критике
этот номер журнала как бы лишен (иногда там бывающей) некоей "специальной" объединяющей Концепции, в соответствии с которой
подбирались бы "тематические материало-блоки" всего номера. В той же рецензии на рассматриваемый здесь номер, критикесса справделиво
отмечала:

"

(в пятьдесят четвертом номере НЛО) нет никакого организующего сюжета, будь он очевидный или неочевидный, но зато есть известная
неравноправность и разнокачественность текстов, в дисциплинарном журнале раздражающая. В принципе, методологическая
разноречивость (и противоречивость) бывает иногда полезна, или, по крайней мере, показательна. Хуже, когда мы наблюдаем
методологическую невменяемость, а этого в иных отделах "НЛО" сколько угодно".

Здесь может вызвать некоторое недоумение лишь сочетание "дисциплинарный журнал", буде употребленное по отношению к НЛО. Этот
орган (выходящий при счастливодобытой удвоенной поддержке как Министерства Лесина, так и Министерства Швыдкого), действительно
как бы изначально-заголовочно декларирует сферу собственной деятельности именно в области "Литературы", ее теории, критики и
библиографии. На деле же, интересы этого помпезного издания распространяются на все, что угодно - от "героического дискурса в
раннесредневековой и советской культурных традициях" (некий В.Михайлин), до методологических этюдов о судьбах славистики, и до
"чисто" исторических, не имеющих к судьбам литературы никакого специального отношения, штудиям "старорежимных" историков (вроде
Мартина Малия). Впрочем, здесь необходимо сделать небольшую оговорку: живо-голодный дискурс Гуманитарной Власти, эксплицитно
генерируемый редактрисой НЛО имеет свои границы. Вовсе не все области "гуманитарии" так уж интересны им. В НЛО нельзя встретить, к
примеру, ни одной научной статьи в области, скажем, ассирологии, микенологии, патристики, египтологии (per se, а не связанной с тем или
иным "литературным деятелем"), византинологии, хеттологии, буддологии, японистики, арабистики и so on... Надо отдать Ирине Прохоровой
должное - ТАК далеко ее социально-публикаторская амбиция не простирается. И, наверное, хорошо, что так.

Первый "тяжелый" разделпятьдесятчетвертого номера продолжает тематику, открытую в прошлом - 53ем, речь идёт об истории Академий в
разных локусах Хронологии. Если в 53ем номере были засвечены Акдемические Элиты века двадцатого, то в теперешнем -
пятьдесятчетвертом, можно найти тексты о развитии Европейских Академий Нового Времени (16-18е века). Опубликована пространная
штудия А.Н. Шенбунина "Основание Академии Наук", написанная в двадцатых годах 20го века, сопровожденная обстоятельным текстом А.
Дмитриева, призванным описать личность Шенбунина и различные идеологемные установки его времени. Текст Дмитриева вполне адекватен
и выдержан в лучших традициях "позитивистской истории", хотя отдельные, встречающиеся у него фразы могу заставить улыбнуться.
Например: "Юдифь Хаимовна Копелевич, известная нам ныне, как лучший знаток по истории академий 17-18 ых веков...". Да, сей отрадный
факт в самом деле приятно знать. У Дмитриева сомнений в тотальном академическом первенстве Юдифь Хаимовны нет. Вместе с тем,
интервью Копелевич, опубликованное в "Вопросах истории естествознания и техники" в 2000ом году было озаглавлено характерными
словами самой ученой : "Мне очень свойствено сомнение". Александру же Дмитриеву - увы.

В рубрике "Из истории русской литературы 18го века" опубликована интересная статья Веры Проскуриной (знакомой читателю, в частности,
по монографическому исследованию деятельности М.О. Гершензона), озаглавленная "Перемена роли: Екатерина Великая и политика
имперской трансверсии". Задержавшись слегка на странноватом слове "трансверсия" (которое Академический Словарь Евгеньевой,
к сожалению, не знает), можно перейти к весьма познавательному и нескучному чтению, которое дарит читателю эта работа. Не может
укрыться от внимания, что автор статьи весьма интересуется проблемой "мифического". Вера Проскурина употребляет слово "миф" с завидной
легкостью и деятельной частотой. К сожалению, в силу каких-то особых причин нам никак не раскрывается, ЧТО собственно имеет в виду
уважаемая исследовательница под этим понятием ("миф"). Увы, читатель не встретит ни единого намека (бибилиографическо-референтивного
в первую очередь), который бы хоть как-то раскрывал ЧТО собственно тут принимается за методологическую основу терминологического
оперирования с мифическим. То ли это двухгрошовый бартовский "миф-стереотип", то ли усложненные метафизические конструкции
лингво-кантианца Кассирера, то ли имяславческий сегмент Флоренского-Лосева, то ли схематика Леви-Стросса, архаизм Дъяконова, да мало
ли какие еще элиадинские представления могли бы замешаться здесь. Но увы. Ни тебе Дюмезиля, ни тебе Мосса, ни тебе его дяди-Дюркхейма.
А жаль.

Так же жаль, что повсеместно употребляя весьма важное для Веры Проскуриной словосочетание "Амазонский миф", не дается ни какая, пусть
самая завалящая сноска, орфеевски (путеводно) включившая бы читателя в суть этого одногрудного нарратива. Для Проскуриной-мифолога
весьма характерна фраза:

"Более того, этот миф ("Амазонский" - Д.И.) превратился в своеобразный ритуал императорского выхода".

Миф у Проскуриной превращается в ритуал. Харрисон и Фонтенроуз рукоплещут и кричат "бис!". Вместе с тем, неверно было бы сказать, что
Вера Проскурина вовсе чужда академическим манерам ведения референтивно-обустроеннного письма в интернациональной,
междисциплинарной области humanities. Она вдруг решает дать единственную "профессиональную" (в глазах античника) сноску - о символике
шестой главы Энеиды : автор ссылается на монографию Франка Кермода. Это по сути единственная "экстра-екатирининская" и, вообще,
компаративистски, "экстра-русистская" референтивная эскапада этого автора НЛО (несколько указаний на эзотерическую работу почтенной
Ф.Йейтс об Astraea (Dike), встречающихся в статье Проскуриной, не в счет). Подобный малоинформативный в отношении референций подход
отнюдь не редкость на журнальном пространстве НЛО: досточно заглянуть в удивительные (как говорят о посетителе дантиста: "у него были
редкие по красоте и количеству зубы") ссылки статьи В.Михайлина. опубликованной в №47.

Статья берклийского ученого Эрика Наймана ("Литландия: аллегорическая поэтика «Защиты Лужина»") выделяется оригинальной постановкой
узловых вопросов, добротно аргументирована и является, по нашему мнению, живым воплощением уже высказанного тезиса (Топ) об
удивительно монструозной (авторской) разноуровневости публикуемых Ириной Прохоровой текстов.

Статья молодой тартуской ученой Марины Гришаковой (знакомая нам по сетевой первопубликации:
оставляет радость уверенности в будущем русскоязычного набоковедения. Работа Гришаковой, эксплицитно новаторская по теме, почти
безупречная по академическому исполнению, несомненно должна войти в компендиум наиболее пенетрационных набоковских штудий.

Любопытная рубрика этого номера : ФРАГМЕНТАРНАЯ ПРОЗА: ОТ НОВАЛИСА ДО «ЖИВОГО ЖУРНАЛА», открывается небольшим
текстом одного из НЛОшных редакторов Кирилла Кобрина "Рассуждение о фрагменте". Толково сконструированный элегентный речеслов
опытного и знающего эссеиста радует читательские рецептивы. Присутствие Берроуза радует не меньше. Известная в определённых кругах,
юностию резвой переполненная сетевых дел мастерица Линор Горалик (именуемая в ЖЖ как Лори-Ло, Любительница Зайцев), также
отметилась в этой рубрике НЛО. Для полного комфорта, было бы уместно подумать о присутствии в остальном журнальном поле,
создаваемом у Ирины Прохоровой, также и других аналогично-важных персонажей: на пример - "Настик Грызуновой", "Макса Мартынчик" и
других высокоинтеллектуальных объектов гуманитарного дискурса.Это же так хорошо: профессор Эрик Найман написал статью и рядом с ним
радостно куролесит Линор Горалик: она не же тоже и там же написала статью. Все в порядке. По-Мо в действии. В решительном действии.
Бывшая тельавивская звезда компьютерного Старт-Апа, Линор, между тем, начинает свой невеликий текстик зримым экивоком на
собственную полную несамостоятельность в деле писания предложенного материала: вся историческая заслуга в деле создания сего
важнейшего текста, оказывается, лежит на всемерно "помогавших" Лори Ло Майофис, Кукулине, Кобрине. Вместе с тем, именно этим
"помогавшим" (в особенности "редакторам" - Кобрину и Майофис) Линор, хотелось бы адресовать вполне невинный вопрос: как бы они с
высоты своего богатейшего интеллектуального опыта охарактеризовали самый "жанр" этой работы? Что это? Вольнолюбивое эссе? Тогда
зачем имеют место быть пять малохольных сносок (три из которых вообще не библиографические)? Во второй "сноске" Лори Ло помпушечно
"сурьезно" сообщает - цитирую буквально : "Заметим, кстати, что подобная манера построения целого из мини-новелл или отрывков
опять-таки (курсив мой Д.И.) сильно перекликается с манерой построения японской классичесской прозы". Вот так. Не убавить, ни
прибавить. Сииильно, панимашь, перекликается... Хочется бросить в пустоту : Эй, Заяц, где твои книжки? Ты, заяц, в каком-либо
конвенциональном ВУЗе учился? Тебя твои мысли "аргументировать", "расшифровывать" на семинарских занятиях учили? Или не учили?
Где, как говорит Путин, "имена, пароли, явки"? Что такое Заяц имеет в виду под "классической японской прозой"? Митицуна-но Хаха -
классическая проза? А Мурасаки Сикибу? Или, может, Ки-но Цураюки? Куда бы Лори Ло отнесла, скажем, более засвеченые персонажи
плана Сен Синагон, Мацуо Басё или Кобаяси Исса? Трудно сказать. Час Зайца по японским представлениям, приходится на время с пяти
до семи часов утра.

Из этого же "фрагментарного" раздела можно отметить
добротные статьи Данилы Давыдова и Бориса Дубина.

Статья Кукулина, разбирающая русскую новейшую поэзию весьма привлекательна, и, вероятно, имеет определеннную ценность. Манера
цитации, между тем, у г-на Кукулина не может не вызывать недоуменные вопросы. В одном месте автор оказывается в состоянии вменяемо
указать бибилиографические детали того материала, с которым работает, в другом же (как в случае с Майклом Молнаром, чьё эссе о поэтике
Драгомощенко Кукулин немало использует, нам не оставляется ни малейшего намека в плане года или порядкового номера журнала "Родник",
где этот интересный текст был в своё время опубликован.

Сюсюкающее, неправдоподобно вялое эссе пушистого Вавилонянина Дмитрия Кузьмина (на чьем ЖЖ, как и у Линор Горалик, красуется
небольшой жизнерадостный заяц - меховой барабанщик потехи), посвященное поэту Мих.Гронасу иногда перемежается "глубокомысленными"
и квази-научными размусоливаниями о "механике" стиха, способными вызвать снисходительный ухмыл у истинных академических Знатоков
этого (наподобие М.И.Шапира):

"Версификация Гронаса характерна своей абсолютной свободой: силлабо-тоника с обильным звуковым наполнением (аллитерации,
парономазии) чередуется с верлибром, рифма появляется и исчезает (чаще исчезает к концу стихотворения - вообще ритмическим курсивом
оказывается скорее ее отсутствие), зато в нерифмованных или частично рифмованных текстах возникают рефрены (т.е. своего рода
рифмовка строф), акцентируется то вертикаль (тексты с одним-двумя словами на стих, приближающиеся к брахиколону), то горизонталь
(рифмованные тексты с отчетливой метрической тенденцией записываются полностью или частично в подбор)..."

Рефрены, рефрены... И вертикаль. Да. И вертикаль. Как же без вертикали и брахиколона?!
Весьма силен в этом номере журнала его библиографический отдел. Где особенно выделяется постоянная авторесса НЛО Ирина Каспэ, сейчас
весьма интересно описавшая достижения современной отечественной ницшеаны.

Финаля это затянувшееся описание, хотелось бы подчеркнуть, что этот - пятьдесятчетвертый номер Нового Литературного Обозрения - мало
чем отличается от предшествующих ему пятидесяти трех собратьев. Разве что, этот будет вроде как чуть по-скучнее. По-прежнему
необыкновенно актуальна для журнала проблема разного "качественного" уровня публикуемых здесь текстов. Прекрасная статья Гришаковой
легко соседствует с Линор Горалик , а берклийский профессор Эрик Найман - безболезненно сосуществует с каким-нибудь тусовщицким
Дмитрием Кузьминым.

Все это призвано подчеркнуть одну нехитрую мысль: бытующий ныне редакционный вектор нлошной политики не позволяет аттрибутировать
какой-либо обертон "респектабельности" или "стойкой ценности" априорно всем публикуемым там материалом.

В самом факте публикования в НЛО пока нет ничего не-нейтрального. Ибо нлошная статья может быть очень хорошей, но может быть полным
отстоем. Это вопрос случая.