Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Врачи – носители архаического сознания, а не некрофилы

Врач-окулист говорила беспрерывно, как одержимая:

– Наша медицина не поможет никому и никогда… Что вы принимаете из
препаратов кальция? «Кальций-витрум»? Ужас! Ведь он
откладывается во всех полых органах! – И она посмотрела на мою голову:
насколько полый этот орган? (Донесет – не донесет, что
торгую достижениями тибетской медицины прямо на рабочем месте?).

Одновременно она исследовала мое глазное дно, записывала что-то в
медицинскую карту и громко, как на митинге, зомбировала:

– В России живут мало, но как только наши люди выбрасывают свои
горсти таблеток и переходят на травы, у них появляется огонек в
глазах! – И она продемонстрировала свой собственный
радиоактивный взгляд, от которого хотелось укрыться за пластинами
свинца.

Потом она крикнула призывнику, который ворвался в кабинет:

– Зайдешь в пятницу! – Видимо, разозлилась, что прервали ее песню о
всесилии тибетских трав, но тут же с утроенной силой
принялась за меня: – В Тибете живут до девяноста лет!

– Но умирают все же, нет? – робко спросила я.

– Да, да, есть скептики, которые из-за своих комплексов выбирают
болеть, не хотят, чтобы огонек горел в глазах! У вас же есть
свобода выбора, идите к нам! Вот, я вам записываю номер
телефона.

Как-то так получалось, что у меня свободы нет, и нужно срочно
звонить друзьям Тибета. Она несколько раз еще упомянула «огонек» в
глазах, «девяносто лет» и комки кальция в «полых органах».
Мне показалось, что еще минута, и я буду уже не я… без
памяти полетела я вон из поликлиники.

Дома сразу раздался звонок телефона:

– Нина, я тебе звоню, чтоб ты написала триллер о нашей медицине. Я
упала на кухне – сломала шейку бедра, а врач из «скорой»
сказала, что это ушиб! И заставила меня пешком спускаться с 4-го
этажа!!!

Мои друзья так себя утешают: Нина напишет триллер о медицине, и все
изменится к лучшему. А Нина триллеров не пишет. Но пора уже
что-то написать наконец на эту тему – много накопилось
наблюдений…

Ну, во-первых, писатели и врачи изначально были близки. «Врач» – от
слова «врать», говорить, заговаривать. Из врачей выходят
хорошие писатели: Чехов, Вересаев, Булгаков, Аксенов, Горин…

Во-вторых я в детстве мечтала изобрести лекарство от всех болезней
сразу. Не более, но и не менее.

Дело в том, что мой отец страдал от псориаза. А у псориатиков всегда
наготове рассказы о чудесном исцелении: тот по пьянке
заночевал в луже с мазутом, и все коросты сошли! Другой с
похмелья облился рассолом, и наступило улучшение… Я думала, что
можно СЛУЧАЙНО открыть средство, которое спасет всех! Не ела
конфеты, перепадавшие мне, крошила их, смешивала с печеньем и
ядрышками семечек и все разносила по «клеткам» (сейчас у
детей это называется иначе – «штабики»). Потом я узнала, что за
спиной надо мной смеялись, но в лицо никто не сказал: «Дура
ты!» Хотя дети ведь довольно жестоки. Но, видимо, слишком
серьезные глаза были у меня. Впрочем, может быть, никто не
хотел лишиться тех вкусностей, которые разносила я…

Конечно, ничего я никогда не изобрела – ни одного средства от
чего-либо, но интерес к медицине остался навсегда. В памяти полно
разных рецептов и способов лечения той или иной болезни.
Недавно в Переделкино – на съезде Пен-клуба – Толя Гаврилов
пожаловался на боли в колене. Я сразу высыпала ряд рецептов:
лавровый лист, пищевой желатин… Толя сказал:

– Чем хороши все эти съезды Пен-клубов – столько рецептов от
Горлановой узнаешь всегда!

У меня в компьютере заведено несколько файлов, куда я заношу все
интересное, что мне может пригодиться для рассказов (о врачах,
болезнях и лекарствах).

Например, я не понимала, как мог Мандельштам в 18 лет написать
гениальные строки?

Дано мне тело – что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?
За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?

Потом я прочла в одном биографическом очерке, что у Осипа в юности
была очень серьезная болезнь сердца, даже одно время думали,
что он умрет вот-вот… И мне стало понятно, откуда это
пристальное внимание к телу, откуда эта благоговение перед жизнью.

Долгое время я считала, что верна теория о «некрофилии» врачей (ее
придерживался Фромм). Мол, вот – они такие молодцы, сумели
свою некрофилию использовать на благо человечеству,

Не боятся мертвого тела, так идут в хирурги и пр. Спасают людей, но
при этом уж требовать от них какого-то сочувствия или
внимания – это не умно с нашей стороны, некрофил – он и есть
некрофил…

Мне лет двадцать казалось, что в эту теорию укладываются все факты,
которые попадали в поле моего зрения.

Моя дочь родила сына, пришла к ней в первый раз врач-педиатр и сходу
спросила:

– И охота вам, мамочка, с ним возиться?!

Россия вымирает, население уменьшается с бешеной скоростью, но вот
родила какая-то отважная молодая женщина, так надо ее не
поощрить, не промолчать, а сбить, принизить, показать, что это
никому не нужно… хотя врач за это именно получает зарплату –
за лечение детей!

– Ну, что ты хочешь, доченька, – сказала я, – врачи все некрофилы –
спасибо им за то, что не режут в темном переулке, а сумели
поставить свою некрофилию на службу людям – иногда еще и
лечат немного…

К тому же в нашей стране всегда им мало платят, они работают на 3
работах, чтоб что-то принести в семью, соответственно на
каждой работе тратят минимум усилий.

Когда я рожала свою дочь Дашу, врач уснул, и медсестра уснула. И в 3
часа ночи начались у меня роды. Я кричала – никто не
подходит. Тогда я на четвереньках, чтоб не повредить головку
ребенка, выползла в коридор. Там спала медсестра – упав головой
на стол.

– Сестричка, я рожаю, – позвала я.

Она открыла один глаз, посмотрела на меня, решила, что ей снятся
ползающие женщины, снова закрыла – заснула. Ну, что делать? Я
вернулась в палату и родила девочку. Даша моя сразу
закричала, и тогда прибежала медсестра, стала мне заталкивать Дашу
обратно! Буквально! Я говорю:

– Вы с ума сошли! Что вы делаете!

– Здесь нельзя рожать! Идем в родовую.

– Никуда я не пойду, зовите врача, надо пуповину обрезать.

– Он на четырех работах работает, найду ли я его.., – ответила она и
долго – полчаса, наверное – бегала по этажам и кричала –
искала врача.

В результате таких родов дочка моя была «угрожаема по родовой
травме», у нее до года тряслись ручки-ножки и подбородок. Выписали
ей лекарства, слава Богу, все обошлось.

Недавно я прочла статью (в журнале «Знание-сила») – там
доказывалось, что акушерочки грубо обращаются с роженицами не потому,
что они такие невоспитанные люди (или мало денег получают), а
потому что… срабатывает миф об инициации. Роженица, чтоб
стать матерью, то есть занять более высокое положение в
обществе, должна пройти через инициацию – унижения и боль…

Наверное, в этой догадке есть доля правды. Хотя я слышала, что
появились новые акушерочки, которые в наше время принимают роды
иначе, уважительно обращаясь с роженицами (в некоторых
роддомах даже можно мужу присутствовать при родах – держать жену
за руку и самим нахождением рядом – помогать, поддерживать
дух будущей матери).

В одном своем рассказе недавно я изобразила сразу оба типа акушерок
– старый и новый (это – кстати – история из жизни):

« …У них были разные подходы к родам. Михална ругалась чуть ли не
матом, кричала на рожениц, хамила по-черному. Но не из-за
усталости от тяжелой работы и не оттого, что мало денег
получала, а просто в силу традиции. Так ее унижали, когда она рожала
своих детей, значит, так нужно, это вроде обряда, ты не
первая и не последняя, и знай подчиняйся тому, чему быть и не
миновать. Если роженица о чем-то спрашивала, Михална бросала
коротко:

– На глупые вопросы не отвечаю.

Но при этом она делала все правильно, и лучше ее помощницы было не сыскать.

Одно только слово Михална произносила тихим голосом, это когда
требовала, чтоб роженица тужилась. Она просила: давай!
Давай-давай! Но если не давали, то могла грубо крикнуть:

– Плохо даешь!»

И совсем уж недавно я пришла к выводу, что всех врачей наших можно
условно разделить на ДВА типа! Одни – носители архаического
сознания, другие – носители нового сознания, практически –
научного.

Первые подсознательно уверены, что они – шаманы (врач – от «врать»,
говорить), что им принадлежат все наши тела, поэтому
пациенты должны смотреть им в рот, ловить на лету каждое слово, то
есть жить – как в мифе.

Другие – цивилизованные люди, считают себя такими же, как все –
равными среди равных и пр. Но пока в нашей стране таких еще
немного.

Зато появились верующие врачи, часовни строятся на территории
больниц и даже внутри – святому Пантелеймону можно помолиться и
попросить помощи. Помощь от молитв, слава Богу, поступает!

И нужно пересматривать некоторые принципы психоанализа (Фрейд, ты не
прав). Сублимации не может быть в принципе: не может низшее
превратиться в высшее! Пушкин, не уехав к невесте – холера,
карантины – не сублимировался в стихи, а просто не
растратил силы на низшее, я имею в виду суету предсвадебную, а не
саму любовь, которая тоже не ниже поэзии, а даже – может – и
выше…

Пока я это писала, пришла в гости моя дочь Соня и рассказала историю
про то, как девочка Катенька принесла в группу карты (Соня
– воспитатель в подготовительной группе – то есть у нее
шестилетки). Катенька стала гадать своей подруге:

– У тебя будет 9 мужей и 7 детей.

– А у меня? – подошла другая девочка.

– А у тебя будет 3 мужа и 2 ребенка.

– Ага! Как своей подруге, так девять мужей, а мне – так всего лишь два!

Эту историю, видимо, не зря мне послала судьба. Мы же наивно думаем,
что больше здоровья – лучше… А на самом деле – не всегда
это лучше.

Болезни тоже нужны: когда мне исполнилось 3 года, я заболела
желтухой, меня увезли в больницу, и там девочки постарше научили
меня читать! Так судьба рано определилась – я много читала,
думала, сочиняла с раннего возраста…

Из-за того, что выросла не очень здоровой, родила 4 детей от мужа и
взяла 1 приемную, а если б было здоровье, родила бы – может
– восьмерых без мужа, взяла бы 3 приемных… И не знаю,
справилась ли я бы с этими всеми детьми… Но здоровья не было, и я
не наделала глупостей…

Не так давно я перенесла микроинсульт. Ну и что: тоже много пользы
от него получила. Испугалась, что жизнь на исходе (жизнь в
полном сознании) и быстро – за полгода – написала
автобиографический роман! А ранее – по 5-6 лет на роман тратила. Так что
микроинсульты тоже нужны…

Кто часто болеет, тот часто выздоравливает – такая шутка бытует в нашей семье.

Давно я мечтала написать о том, как болела депрессией. Лечилась у
лучших профессоров, пила горы таблеток, лежала в
психосоматическом отделении.

Однажды приехала в гости подруга, которая сказала:

– Желчный – от слова «желчь». Желчный человек! Такому нужно все
время лечить желчный пузырь, чтоб не было застоя… Ходасевич был
желчным, и что? Когда умер, оказалось, что желчный пузырь в
ужасном состоянии.

Слова эти произвели на меня большое впечатление. Стала я следить,
чтоб не было застоя желчи. Чуть настроение ухудшилось, я сразу
таблетку фестала, а то и две принимаю, пью фламин или
солянку холмовую, танацехол или но-шпу. И представьте себе: не
стало у меня никаких депрессий!

Правда, профессора мне возражают: мол, депрессии бывают и у людей со
здоровой печенью… Может быть, но если у вас печень
(желчный) не очень в порядке, то лучше следить за этим, не допускать
ухудшения настроения…

Недавно видела по ТВ передачу о Хэмингуэе. Сказали: у него печень
была так больна, что выступала из-под ребер, как большая
пиявка (цитирую ). И что – понятно теперь, откуда его паранойя:
всех подозревал, тот из ФБР следит за ним, и этот... все от
печени, я уверена. А хотели в психушку класть его. Ну не
пришлось... Он не выдержал своей болезни и застрелился. Я
уверена: от болезней печени очень много психических тяжелых
состояний...

Я боюсь закончить, как Пастернак: заявить в конце, что пошлость меня
победила. Но уже часто говорю… В последнее время вижу:
верхи воруют, низы спиваются, и что будет со страной – Бог
весть. КАК они родились на свет – люди, ненавидящие свою страну?

Чтоб записаться к врачу специалисту, у нас нужно встать в 4 часа
утра, прийти к дверям поликлиники, занять очередь и стоять
долго на морозе, но это все равно не гарантирует, что ты
запишешься и попадешь к нему. Моя подруга в течение 3 месяцев так
вот пыталась попасть и плюнула, пошла в частную поликлинику,
хотя у нее маленькая пенсия…

А говорят, что вся медицина скоро будет у нас хозрасчетная. Говорю
младшей дочери: будем умирать – только не в лагере, а на
своей постели. Агния сразу: это лучше, чем в лагере.

А муж у меня оптимист, он сразу нас успокаивать начал: будет
народная медицина, подпольные врачи будут лечить дешево… (чтоб я не
боялась реформы здравоохранения).