Онтологические прогулки

Ниже следует фрагмент из книги Ивлин Во с названием «The Loved One»,
неправильно переведенным как «Незабвенная»:

И привиделся мне сон, и увидел я Новую Землю, избранную для СЧАСТЬЯ.

Там в окружении всего, чем ИСКУССТВО и ПРИРОДА могут возвысить Душу
Человека, я увидел Счастливый Приют Успокоения Бесчисленных
Незабвенных. И узрел я Ждущих своего Часа, что стояли на
берегу узкого потока, еще отделявшего их от тех, кто ушел
первым. Молодые и старые, они были равно счастливы. Счастливы в
окружении Красоты, счастливы от сознания того, что их
Дорогие, Незабвенные, совсем рядом, в лоне Красоты и Счастья,
недостижимых на земле.

И услышал я голос, сказавший: «Сделай это». И тогда я пробудился и,
озаренный Надеждой и Светом моего СНА, сотворил ШЕЛЕСТЯЩИЙ
ДОЛ.

Речь здесь идет о тексте, представленном на рекламном бильборде
американской похоронной конторы с поэтическим названием
«Шелестящий Дол».

Рядом с бильбордом стоял также скромный деревянный указатель, который гласил:

«О ценах справляться в конторе. Езжайте прямо.»

Приведенный отрывок дает нам представление о современных методах
рационализации смерти, которые повсевместно одинаковы – будь то
в Америке, где проект Николая Федорова тотального
воскрешения всех умерших реализуется буквально с использованием
криогенных хранилищ для трупов в целях последующего их оживления
или в российской глубинке, где на железную ограду,
выкрашенную битумным лаком, среди линялых бумажных цветов вешается
лента с надписью «Скорбим, Любим, Помним».

За свою историю человечество создало множество спекулятивных
технологий по работе со смертью или, точнее, по её избеганию,
ускользанию от неё. Смерть вытеснялась в пространстве
символического обмена за горизонт человеческого сознания, и встреча с
ней постоянно откладывалась, переносясь в бесконечность, то
есть, в никогда.

Бодрийяр в своей книге «Символический обмен и смерть» говорит о
фундаментальном акте исключения, который «лежит в основе всей
«рациональности» нашей культуры: это исключение мертвых и
смерти».

В рамках кампании по исключению смерти ведется непрекращающаяся
борьба за отмену или точнее отсрочку смерти. Появление отсрочки
связано с нарождением понятия линейного, разворачивающегося
в бесконечность времени и опосредованных этим временем
процессов накопления во всех сферах индивидуальной и социальной
деятельности человека.

В сущности, бессмертие выступает в качестве первого ресурса власти,
которая ставила под контроль доступ для смертных к
бессмертию и организовывала процессы по преодолению, изыманию, отмене
смерти через разнообразные процессы накопления.

Предмет накопления мог меняться в зависимости от сферы деятельности,
но каждый раз он был связан прямо или опосредовано с
бессмертием, достигаемым путем перманентной отсрочки смерти.

Накапливались благость в религиозной сфере для входа в послесмертие,
истина в науке для приобщения к вечности платоновских
эйдосов, материальные блага, денежные активы, недвижимость и
предметы потребления в экономике, где вечная молодость и вечная
жизнь обеспечивались человеку через право наследования или
его собственное клонирование. Копились любовные письма,
произведения искусства, монеты, марки, пивные подставки у
отдельно взятого коллекционера, рассчитывающего на вечность своего
участия в бесконечном процессе собирательства и т.д.

Таким образом, всё становилось накоплением, имеющим целью отсроченную смерть.

В качестве примера такого рода накопительной деятельности по
отсрочке смерти может служить история, взятая из моего ближайшего
окружения.

Мой друг Юрий К., художник, поэт, музыкант, находясь по своему
возрасту в заключающем периоде жизни, воспринял буквально строки
Пушкина, которого он чтит особо, «Нет, весь я не умру, душа
в заветной лире мой прах переживет, и тленье убежит» (стихи
приводятся по памяти).

В рамках своей личной стратегии по отмене смерти Юрий К. стал
возводить себе пантеон прижизненно, правда, в виртуальном
пространстве.

На созданным им сайте он выложил все, что он сотворил за свою жизнь
– картины, стихи, повести, рассказы, музыкальные
пооизведения, самодельное кино. Когда всё, сделанное им ранее, было уже
представлено в пантеоне, он продолжил свою работу,
записывая на видеокамеру всю свою текущую повседневную жизнь и
помещая это на всем известный сайт www.youtube.com, благо объёмы
бесплатного хостинга там были неограничены.

В итоге виртуальная запись его жизни приобрела самодостаточность с
претензией на бессмертие, правда, только в горизонте
существования самого сайта www.youtube.com, и как бы отделилась от
его физического существования, бренного и преходящего.
Утопический проект Пушкина по отсрочке смерти в данном случае был
реализован полностью на базе современных высоких технологий.

Французский философ Владимир Янкелевич в своей книге «Смерть»
полагает, что смерть как объект не схватывается утвердительной и
непротиворечивой мыслью.

«Мысль мыслит понятия в их отношении к другим понятиям, то есть
относительно и частично; мышление, как ходьба, выдвигает одно
понятие перед другим; исходя из этого, смерть – тотальное
небытие всего нашего существа – так же немыслима, как и бытие».

Размышления о смерти сводятся, в итоге, к размышлениям по поводу
смерти или подменяются размышлениями о жизни, и современная
западноевропейская философия, «набрасывая покровы эмпирического
продолжения или идеальной вечности на метаэмпирический
конец, предлагает нам всего лишь утешение: оно либо представляет
естественной сверхъестественность смерти, либо
рационализирует ее иррациональность».

Янкелевич опровергает исключительно позитивные и непротиворечивые
варианты рассмотрения феномена смерти и при его рассмотрении
вводит примат небытия относительно бытия, последовательно
развивая свои утвердительно-отрицательные и антиномические
положения, позволяющие раскрыть, как ему кажется, небытие.

Речь в данном случае идет, по сути дела, о создании новой
непарменидовской онтологии.

Парменид, как известно, признавал в качестве объекта познания только
бытие. Сопоставляя различные пути исследования, он
утверждал: «Первый путь исследования заключается в том, что бытие
есть и не может не существовать. Это путь богини Убеждения,
ибо он следует за Истиной. Другой путь есть небытие, и это
небытие необходимо существует. Последний путь совершенно
непригоден для познания. Ибо небытие невозможно ни познать (ведь
оно непостижимо), ни высказать.»

Янкелевич заменяет онтологию бытия, полнота которого, как
предполагается, раскрывается через непротиворечивые утверждения, на
онтологию небытия, в которой постоянная нехватка
разворачивается через антиномические отрицания.

Современный русский философ Чанышев в книге «Трактат о небытии»
формулирует три тезиса онтологии небытия: 1) небытие существует,
2) небытие абсолютно, а бытие относительно, 3) небытие
первично по отношению к бытию.

Чанышев приводит ряд рассуждений, доказывающих, по его мнению, что
небытие существует. Например, временной модус небытия
выводится из того, что существование настоящего времени
предполагает существование прошлого и будущего, то-есть того, чего уже
и еще нет. Пространственный модус бытия определяется тем,
что существование чего-либо в том или ином месте предполагает
несуществование его в другом месте.

Используя гегелевскую терминологию, Чанышев характеризует сознание
обитателя бытия как религиозно-метафизическое сознание раба,
а сознание обитателя небытия – как диалектико-атеистическое
сознание господина.

Рассмотрим некоторые положения онтологии небытия по Янкелевичу.
Заранее следует отметить, что у Янкелевича на большинство
поставленных им вопросов не удается получить внятных ответов. Он
размышляет о смерти не в форме философского дискурса, а
будучи одновременно философом и музыковедом, скорее озвучивает
свои интуиции в форме, близкой к музыкальной, приводя в тексте
многочисленные ссылки на конкретные музыкальные
произведения. В какой-то мере, текст Янкелевича – это больше музыка,
чем текст.

Рассматривая мышление о смерти по эту сторону смерти, то-есть
исследуя попытку нас, еще живущих, мыслить смерть, Янкелевич
пишет: «Смерть – и отнюдь не в гносеологическом, а в буквальном
смысле – есть априорность по отношению к мысли, то есть мысль
всегда предваряема смертью». Однако, как предмет мышления
смерть неуловима, несхватываема, невыразима так же, как «Бог,
время, свобода или таинство музыки». Как глаз не видит
свет, а только освещенные светом предметы, так и мысль мыслит не
смерть, а только подверженных смерти смертных, то-есть
живых.

Существует, считает Янкелевич, три способа обойти это препятствия
невыразимого: первый – эвфемизм, второй – апофатическая
инверсия и третий, к которому склонен сам Янкелевич, – обращение
невыразимого в неизреченное, то-есть молчание. Как у Людвига
Витгенштейна: «О чем нельзя говорить, о том следует
молчать».

Смерть, как и Бог, является небытием. Однако, Бог рассматривается
скорее как сверхбытие, как высшая позитивность, находящаяся
выше бытия. Поэтому негативная философия Бога – это негативная
философия высшей позитивности.

Смерть же располагается ниже бытия и является двойным отрицанием,
отрицанием божественной негативности. «Она не является ни
основывающим Ничто, ни творящим небытием, она есть банальное
отрицание смысла смысла и чистое, простое отрицание бытия
бытия. Смерть прежде всего не-смысл.»

Рассматривая взаимоотношения смерти и жизни, Янкелевич дает свое
определение смерти как органа-препятствия жизни.

Жизнь есть постольку, поскольку она обречена на смерть, она есть
благодаря смерти, которая является для нее средством-органом.
Также жизнь есть против смерти и несмотря на смерть, она есть
вопреки смерти, которая выступает как её препятствие.

Это так же, как язык является органом-препятствием смысла. Смысл
выражается через язык, благодаря языку и одновременно вопреки
языку, который способствует, сдерживает, препятствует
появлению смысла. Аналогично можно сказать, что глаз – это орган
препятствие зрения, а мозг – это орган-препятствие мысли.

Янкелевич вводит такое понятие как «кводдитость» смерти, используя
рассуждения Паскаля относительно того, что человек интуитивно
ощущает наличие Бога как очевидность, будучи, однако, не в
состоянии выразить, описать его.

В латинском языке глагол «быть» обладает разным смыслом в
зависимости от его употребления с вопросительным местоимением «quid»
или с пояснительным союзом «quod». В первом случае глагол
«быть» является глаголом-связкой, предполагающим наличие
определенных предикатов для подлежащего, во втором случае – это
просто констатация факта «быть», лишенная всякого содержания.
Это последнее и может быть определено как «кводиттость»,
которое выражается, как мне кажется, в православном тексте
священного писания как «Аз есмь».

Смерть обладает «кводиттостью», так как человек знает только то, что
смерть есть, что он умрет, но не более того, ему не дано
никаких относительно смерти пояснений.

Если, однако, допустить возможность употребления вопросительного
местоимения «quand» при задании вопроса о времени, часе смерти,
то сочетания различных уровней «кводиттости» смерти с
различными модусами ответа на вопрос о часе смерти позволяют
ввести некоторую таблицу состояний человека, поставленного перед
лицом смерти.

Ниже приводятся некоторые из них.

Смерть неточная, час неточный

На раннем этапе жизни человека, в его отрочестве и юности, ему
кажется, что хотя теоретически все люди смертны, и он в том
числе, но умирают на его памяти, как правило, только другие. Да и
когда он сам умрет тоже никому неизвестно. В результате
«кводиттость» его смерти у него достаточно низкая: факт смерти
для него становится таким же неопределенным, как и час ее
прихода. В итоге, он проживает этот период своей жизни в
иллюзорной вечности беззаботного Агасфера.

Смерть точная, час точный, но неизвестный

В более зрелом возрасте, понаблюдав достаточное количество смертей,
произошедших с другими, человек, повышает «кводиттость»
своей смерти, тем самым принимая ее как судьбу, как фатальную
неизбежность, час пришествия которой от него, однако скрыт, но
предопределен для него случаем, если он атеист, или божьей
волей, если он религиозен. Для человека наступает пора
экзистенциальной тоски и отчаяния в его бытии-к-смерти.

Есть ли возможность для человека выйти за пределы этих состояний,
установить в своей жизни со смертью другие отношения, жить не
как беззаботный страус, зарывший свою голову в песок, и не
как отчаявшийся приговоренный к смерти, который отказывается
от своего предсмертного ужина, а жить по другому ?

Янкелевич дает положительный ответ на этот вопрос в нижеследующем
описании взаимоотношений человека и смерти.

Смерть точная, час неточный

При высокой «кводиттости» своей смерти человек знает точно, что он
умрет, но он не знает когда именно. Таким образом, человек
знает то, что от него не зависит, факт своей смерти, но он
может определенным образом, через свою деятельность, повлиять
на то, что он не знает, час своей смерти.

Янкелевич пишет, что «это ироническое переплетение глаголов «знать»
и «мочь» является одной из форм основной альтернативы,
выражающей нашу конечность. Знать одно (не имея над этим никакой
власти), а мочь другое (ничего об этом не зная), мочь не
зная или знать, не имея никакой власти, – вот что стимулирует
нашу активность».

Неполнота предопределенности в системе взаимоотношений человека и
смерти делают ее открытой системой, где есть место для
свободного волеизъявления и активной жизнедеятельности человека.

Это вполне возможный способ, как мне кажется, для человека
подружиться со смертью в своей жизни.

И тогда, может быть, факт его смерти не будет означать, что его не было.