Поэзия

Приглашение на пир
Опустошим ночь из бутылей в высоких стропилах искушения,
Вспашем зубами порог, пред утром внезапного гнева засеем его:
Так мох прорастет, может быть, до прибытия их с мельницы,
Медленный жернов возьмет нешумное наше зерно…

Под ядом небес есть стебли блеклее,
Иначе чеканится сон, чем здесь, где мечутся кости страсти,
Чем здесь, где во мраке меняют забвенье на чудо,
Где держится все только час, чтобы пресыщено быть оплеванным нами,
Быть брошенным в окон алчные воды во светящихся этих ларях.
Так пусть лопнет он на дорогах людей и во славу кучевых туч!

Прикройтесь теперь же пальто, вскочите со мной на столы:
Как спать, кроме как стоя,– посредине бутона?
Вот медленный жернов: – кому поднесем мы еще своих снов?




 

Темные глаза в сентябре
Каменный чепец времени. Роскошней текут
Локоны боли по лицу земли,
Пьяному яблоку в румянах дыхания
Грешного изречения: красиво и вне игры,
Что они ведут в скудном отражении своего будущего.
Повторно цветет каштан:
Знак бедно возгоревшей
Надежды на Ориона скорый возврат: слепых
Друзей неба яснозвездное возгорание
Зовет его наверх.

Без кольчуги у врат сна
Сражаются одинокие глаза.
Происходящее ежедневно
Достаточно им знать:
У восточного окна
В ночное время является им узкая
Странствующая фигура чувства.

Во влагу ее глаз ты погружаешь меч.




 

Поздно и глубоко
Недобро как золотая речь начинается эта ночь.
Мы едим яблоки немых.
Мы заняты делом, что охотно препоручают его звезде:
Мы стоим в осени наших лип как мыслящий краплак знамен,
Как пылающие гости юга.
Мы клянемся Христом Завета, пыль обвенчать с пылью,
Птиц со странствующим ботинком,
Наше сердце с лестницей в воде.
Мы клянемся миру святыми клятвами песка,
Мы клянемся ими охотно,
Мы клянемся ими громко с крыш сна, лишенного сновидений
И колышем белые волосы времени…

Они кричат нам: вы богохульствуете!

Мы знаем это давно.
Мы знаем это давно, ну так что ж?
Вы мелете на мельницах смерти белую муку возвещения,
Вы подаете ее нашим братьям и сестрам –
Мы колышем белые волосы времени.
Вы увещеваете нас: вы богохульствуете!
Мы знаем это сполна.
Пусть падет вина на нас.
Пусть падет вина на все знаки наших предостережений,
Пусть придет бурлящее море,
Бронированный удар ветра преображения,
Полуночный день,
Пусть придет, что еще никогда не бывало!
Пусть придет человек из могилы.




 

Корона
С руки ест осень свой лист: мы – друзья.
Мы извлекаем время из орехов и учим его ходить:
Время идет обратно в скорлупки.

В зеркале – воскресенье,
Во сне – спится,
Рот говорит правду.

Мой глаз опускается на лобок любимой:
Мы смотрим на себя,
Мы говорим себе темное,
Мы любим друг друга как память и мак,
Мы спим, как вино в раковинах,
Как море в луче лунной крови.
Мы стоим обнявшись в окне – они глядят на нас с улицы:
Вот время, чтобы знать!
Вот время, чтобы камень сподобился цвести,
Чтобы беспокойство пробило: сердце!
Вот время, чтобы настало время.
Вот время.
 

От голубизны, что только ищет еще своих глаз, я отпиваю первым.
Из следа твоей ноги я пью и я вижу:
Ты катишься мне сквозь пальцы, жемчужина, и ты растешь!
Ты растешь, как все, кто забыт.
Ты катишься: черное зерно градин печали
Падает на платок, совершено белый от кивков прощания.