Искусство

Первый курс Университета прошёл для меня легко и непринуждённо. Хожу
я на лекции, или не хожу было практически всё равно. Весь
материал первого курса по математике и физике был мною
пройден еще в 10-м классе. Что касается жизни вне занятий, то тут
мало что изменилось. Жизнь студентов физфака, проживавших в
студенческом общежитии, меня касалась мало, хотя я и заимел
там новых приятелей. Я жил дома, в прекрасной квартире, и
если о чём всерьёз помышлял, так это о том, где раздобыть, и
на что приобрести аппаратуру, хотя бы и отечественного
производства, но высшего класса. Не знаю, как бы я решил эту
проблему, но как говорится, не было бы счастья, да несчастье
помогло. Когда я еще учился в 10-м классе, из семьи ушел отец.
Он уехал в город Нижневартовск, полюбив (или ему так
показалось) другую женщину, и мы матерью остались вдвоём. Встал
вопрос о моём трудоустройстве. Учиться на очном, в Университете,
и одновременно работать, казалось мне безрадостной
перспективой.

Пред самым уходом. У нас состоялся «семейный совет», на котором отец
попытался нам с матерью ВСЁ ОБЪЯСНИТЬ, но я тогда ничего
толком понять не мог. Я только чувствовал, что мой отец
совершает что-то непоправимое, неправильное, предательское по
отношению к нам с матерью. Я не выдержал и дал ему по
физиономии, или по крайней мере, попытался дать. Он бурно
отреагировал, но ответить мне не решился. Во-первых, как я уже говорил,
дрался я неплохо. А во-вторых, он был не прав. Но, что тоже
правильно, так это то, что я ему не судья. Его жизнь – это
его жизнь. Так что дальше этой попытки я не пошёл.

Мне же, как всегда, выбирать теперь не приходилось. Надо было жить в
новом качестве сироты казанской. Начал я свою трудовую
деятельность с должности дворника . По счастью мне достался
участок перед собственным домом. И вот, тот самый тротуар, по
которому мы с Юркой когда-то гоняли шайбу, я теперь мёл
метлой, а когда наступила зима, шуровал утречком снег большой
деревянной лопатой. А что было делать? Жить-то надо!

И вот где-то в это время, между первым и вторым курсом Универа,
случился с нами ( в данном случае, со мной и Юрием Шаповаловым)
странный казус. Слушать бы нам с ним, как и всем прочим
«нормальным пацанам», то самое «развесёлое диско», или, на худой
конец, «хэви металл», или «рэп», или зафиксироваться, как
многие (лучше бы сказать, законсервироваться), на
относительно серьёзной музыке
«YES»,
”King Krimson” и т.п. Либо
услаждать себя комфортабельными ”Dier Straits». Так нет же!
Обнаружил неуёмный Юрка некую принципиальную музыкальную новинку,
появление которой на музыкальной мировой сцене столь красочно
описал Вилли Токарев.

	”На Брайтон-Бич на всех нежданно налетела 
	Девятым валом наша «новая волна», 
	Открылись лавочки, а в них булавочки, 
	Булавка всякому прохожему нужна!» 

Упомянутая в этой песне «новая волна» - это и был тот самый PUNK
ROCK, так сильно ударивший многим по мозгам, что эти многие, от
такого удара, уже и не оправились.

Что характерно, музыка эта среди подавляющего числа тюменских
коллекционеров совершенно не котировалась. Поэтому, с одной
стороны, обменять или купить по дешёвке эти нью-вейвовские диски,
случайно затесавшиеся в их коллекции, можно было легко. Но с
другой стороны, дисков этих у них было «кот наплакал», а
мы, разменяв свой «Рейнбоу» и «Дип Перплы» на этот
нью-вейвовский ассортимент, становились на меняле абсолютно
безинтересными, в плане обмена, клиентами, и вообще, «белыми воронами»,
которые слушают музыку не серьезную, дурацкую и
малопонятную. «Хард кор»*, как это было названо впоследствии, то есть в
переводе, «трудно воспринимаемую».

Для меня и сегодня очевидно, что с точки зрения рок-эстетики
отечественные коллекционеры «фирменной пластмассы» своим
пренебрежительным отношением к «новой волне» демонстрировали форменный
невруб** и консерватизм. Ибо созданная около 1975-76 гг. в
Нью-Йорке музыкантами типа Patty Smith и «
New York Dolls»
«новая музыка», по своему интеллектуализму превосходила даже
таких признанных «интеллектуаов» как «Jethro Tull». А по
энергетике и лихости была сравнима разве что с «гаражным роком»
60-х.

Короче говоря, увлекшись этой «новой волной», мы с Юркой,
волей-неволей оказались в своеобразном «элитарном подполье», в
«андерграунде»***. Интересовавшие нас пластинки достать было
архисложным делом. Но так оно было даже интересней.

Повторяю, что в первое время пластинок панк-роковых команд было у
нас раз-два и обчелся, поэтому впервые Sex Pistols, Stranglers
и
Clash удалось услышать, опять таки только по «Голосу
Америки» и «BBC» сквозь треск радиопомех. Но с треском оно,
кстати, было еще круче!

BBC радостно сообщило нам, что на английской, а затем и на
американской рок-сцене появились музыканты, которые не только
выдавали невиданный до селе гитарный рев и драйв****, но в позыве
музыкальной страсти полосовали себя бритвами и напоминали
этим, разве что раcшибавших в экстазе лбы религиозных
сектантов.

Это было чем-то сродни русскому раскольничеству или хлыстовству.
Впервые возник, применительно к музыке, термин «шаманизм».
Рок-музыка начала открыто проявлять свою близость к сакральным
формам древних, языческих и культовых ритмов.

Примечания:



* - если по-английски, то это пишется «hard core»,

** - сленг. Непонимание,

*** - от английского слова «underground», то есть дословно, подземный, подпольный,

**** «драйв» - трудноопределимое свойство музыки «долбить», «вставлять», короче, доставлять истинное удовольствие, наподобие некоего наркотика.