Искусство

В наши дни беспокойных, я бы даже сказал, но не скажу революционных
перемен, те проекты очень даже могли быть освещены в
популярном “Прожекторе перестройки”, ну да в связи с указом в них
отпала необходимость.

Впрочем, Клаб и без электроники успешно справлялся с задачей
собственного снабжения, благодаря широкомасштабной, заслуживающей
высокой оценки торговле Спиритуозом. Помимо членов Клаба
каждый вечер флэт посещали самые разные люди, причем эдаким
неофициальным пригласительным билетом служил принесенный с собой
батл* водки. Гости, которым нравилось сие братство, частили
сюда, оставались “кандидатами и скоро вступали в Клаб,
другие же чувствовали себя в нем чужими уже через полчаса своего
пребывания. Действительно, обстановка, и сам дух (Spirit)
были настолько уникальными, что подрубались очень не многие
люди. Причем, это зависело ни от интеллекта, ни от эрудиции,
ни от социальной принадлежности, ни от возраста. Нет и нет.
Скорее требовалась способность и стремление к максимальному
пробуждению внутренней анархии, свободы, 6если кому-то не
нравится первое слово.

“Нравится, не нравится,
АССА мной не справится!”
(СВИН и АВТОМАТИЧЕСКИЕ УДОВЛЕТВОРИТЕЛИ)

Можно утверждать, что территория Клаба была неприкосновенной
территорией некоторого посольства страны Анархии (Свободы), ежели
где существует такая. Там уже не действовали законы той
страны, в которой находилось сие представительство. Это отнюдь не
значит, что там творились беззакония, каннибализм,
изнасилования. Дудуисты жили по человеческим законам, но были
свободны от навязанных стереотипов мышления, от законов,
придуманных на благо всего человечества в целом, но почему-то вредных
для того же человечества, взятого по отдельности, по
человекам.

Подрубившийся** в Клаб делал выбор:

1. если он искал Себя в этом мире, то попав в The DDC, ему
оставалось только пройти кандидатскую неделю, ежедневно принося по 1
литру водки, затем вступительный экзамен (пол-ящика) и стать
полноправным поху…, т.е. дудуистом, либо

2. если он искал Свое место (репутацию, престиж, должность, кабинет,
кресло) в этом мире, то легко поняв опасность искушения
исчезал и более в Клабе не появлялся, а дабы укрепить свои
пошатнувшиеся убеждения, еще и тешил себя (нападками и
распространение злобных слухов)

Как и любой клуб, т.е. объединение энтузиастов чего либо, The DDC
(вы уж извините их, что по-английски, - Юджин с Артуркой
учились тогда на романо-германской филологии, и все от
незрелости, привыкли, понимаешь, рок по-английски, субкультура
по-английски...) имел некоторые неписаные законы, ибо нет на свете
абсолюта, а человеку также свойственно ограничивать себя в
свободе, как и стремиться к ней. Просто, сложился ряд
условностей, которые помогали существованию. Например, разливом
занимался исключительно один человек, да и не человек вовсе, а
Артурка, и это было его право, обязанность, привилегия и
повинность. В отличие от других, киряли клабовцы, имея большой
потенциал Спиритуоза, пили небольшими дозами, тем самым
добиваясь перманентной эйфории, этакой алко-нирваны, т.е. важен
был сам процесс.

Существовала стадия всеобщего апофеоза, который был сродни, пожалуй,
только сексуальному оргазму, когда вся компания,
почувствовав прилив энергии, вполне оправданный после выпитого,
прослушанного – как бы подходила к границам вечного и
наиострейшего ощущения единства; тут кто-либо восклицал: “Гимн!” и все
подхватывали: “Гимн! Гимн!” И под рубящие аккорды артуркиной
гитары торжественно и всенародно исполнялись нетленные
“Ландыши”. И при этом все вокруг – люди, звери, кресла, комната
сливалось в один мощный жизнеутверждающий поток и все
кружилось, сияло и ваще!

Я не случайно упомянул про зверей. Был один такой – песик – болонка,
по имени Мирон. Серый, лохматый, лица почти не видно, как
будто небритый мужик, он был подстать утренним обитателям
Клаба. Да и зверем ему довелось быть недолго, поскольку вскоре
стало ясно, что это Электрический Пес – ну никакая обычная
собака не выжили бы долго в такой густо никотизированной
среде. И по всем остальным параметрам Мирон соответствовал
Писанию от Боба и смеялся над нами, будучи не занятым вопросом:
каким и зачем ему быть.

Клаб отнюдь не замыкался в четырех стенах, нашлось немало
энтузиастов, предоставлявших свои стены для различных мероприятий (все
различие которых строилось в зависимости от стимулирующей
основы: либо питейной, либо сексуальной, причем границы между
ними были размыты водкой), но я хочу сказать не это.

“Long Live The DDC” – можно было прочитать в троллейбусах,
нацарапанное на замерзших окнах, ибо носители идей Клаба всегда
носили их с собой.

Предположим, Юджин, Артурка и Наташа встретились в здании
Университета – ну чего только не случалось в те времена! Юджин приехал
туда к первой паре, потому как он подымается по утру,
следуя той двусмысленной поговорке “… - тому бог дает”. Чего он
дает и давал ли вообще чего-нибудь Юджину – мы не видели ни
разу, скорее всего это происходило по принципу “бог дал – бог
взял”. Артурка приезжал ко второй половине второй лекции и
добросовестно выслушивал ее, пытаясь тем самым заглушить
тяжелое чувство вины за свое отсутствие в предыдущие часы (а то
и дни) Поистине велики были муки совести, это благородное
самоистязание, причем силою своей прямо пропорциональное
количеству выпитого накануне. Заглушить это чувство удавалось
только по окончании пары, когда Артурка, Юджин, Наташа плюс
еще какая-нибудь СО скидывали бабки и шли в Светлячок,
магазин, выполнявший свой план преимущественно благодаря высокой
сознательности и активной жизненной позиции студентов
близлежащего Университета. В полдень, обычно, покупалось для
излечения дешевое плодово-ягодное вино, которое недоброжелатели как
только не называли – и “бормотуха”, и “краска”, и
“чернила”, - но все равно пили. К вину брали рыбу. Говорят, есть
целая наука – какое вино к какой пище подавать. Так вот,
яблочное у нас подавали к кильке (с ломтиками серого хлеба). Когда
все это приобреталось, приносилось в один из
приуниверситетских парков и усаживалось на скамеечку, наступала пауза
безмолвного торчания***. Слова были излишни. Каждый открывал себе
бутылочку и постепенно выливал в себя ее содержимое.

Благотворные изменения были, буквально на лицо, т.е. на всех лицах:
остекленевшие до того, как бы замороженные глаза вдруг
оттаивали, в них появлялась теплота и искринка. Согласно законам
физики, от нагревания рот расширялся в улыбке. Наконец,
достигнув ядра головы – мозгов, оттепель включала – так включают
телевизор – деятельность всей нервной системы. Наташа,
загадочно молчавшая до того, начинала оживленно выдавать свои
откровения из области структурализма; Юджин, прежде
извергавший массу ругательств, продолжал поливать ими, но общий смысл
их становился более позитивным; Артурка переставал ныть, в
молчании остро ощущая свое соитие с Вечностью. Главное –
никто никому не навязывал свои интересы, хотя доподлинно
известно, что Наташа могла часами судить об Ассоли, Юджин о
футболе, а Артурка про рок.

Кстати, последний, выражаясь языком нашей родной сермяжной культуры,
“вел при клубе кружок самодеятельности». В его репертуаре
помимо «битлов» и «Аквариума» были также свои вещи, носившие
откровенно антикультурный характер. Вот, например, песня “Аз
есмь бычок”:

М.Н. Сапожников. "Спит Душа народа"

Я не супермен, Я не супермен, Весь мой мир – диван, Я курю кальян и не жду Перемен. Я не суперстар. Я не суперстар. Не люблю трезвон роковых гитар. Щекочу свой ситар. Я живу, чтобы жрать, Я живу, чтобы срать, Я живу, чтобы пить, Я живу, чтобы быть. Просто жить да быть Как “бычок” Я и есть “бычок” Аз есмь “бычок” Все, что я могу – это встать и лечь На другой бочок. Я – не человек, И мне нет нужды Думать и любить, Злым ли, добрым быть. И влачить свой жалкий век.