Искусство

Разрешите начать с себя. Я так в форму вхожу, что ли.

В последнее время мне нравится ставить себя в трудное положение. Есть шанс думать: если я выберусь из него, значит, совершил что-то. Самой последней темой затруднения себе жизни является задача найти в произведении имярек нечто, произошедшее из подсознания. Тогда я произведение для себя называю произведением искусства. Я даже успел набросать несколько заявлений, претендующих – для меня, конечно – на универсальность. Одно, что первое, дескать, что отличает искусство – это некая непонятность увиденного или услышанного.

Ну, послушаем и почитаем «Ветку» Гребенщикова (слушать тут).

Ветка

Общее впечатление – буддизм какой-то. И не потому, что я слышал, что Гребенщиков стал пробуддистом, а, что более верно, из-за набора слов. Ну и из-за бесконечного, кажется, повторения в музыкальном сопровождении одной и той же музыкальной фразы.

Я где-то читал, что озарило Будду тогда, когда он узнал, что существуют на свете болезни, старость и смерть. Суть озарения – отключиться от этого знания. Уметь быть бесчувственным. Я это для себя когда-то назвал созерцательным фашизмом (см. тут). (Может, не зря Гитлер истоки религии для своего нового порядка искал в Тибете.) Надо, вообще-то быть-таки неким сверхчеловеком, чтоб уметь не чувствовать окружающего Зла. Добра – тоже. Но интереснее – Зла. Добро ведь – редкое, а Зло – частое.

И вот – Зло в подборе слов: «бесконечную зиму». А вот – отстранённость от Зла: «Эту». И то и то – в сильнейшей позиции: в конце текста.

Не в конце – тоже свой вклад дают: «когда слова были отменены», «неуязвимы», «Ничто… не было существенным», «Неважно куда, важно - все равно мимо».

Теперь, что значит: «Обожженный дом в шинкаревском пейзаже»?

Про шинкарёвский пейзаж читаем:

«…поздние по времени создания работы Шинкарёва практически монохромны. Помрачневший с годами художник всё чаще задумывается о том, как из жизни буквально «вымывается цвет». Городской пейзаж, как и природа, становятся всё более и более блёклыми» (Википедия).

Вот, как это выглядит.

То есть, по Гребенщикову, обожжён дом, необожжён – всё равно: «не было существенным», «Неважно», «все равно».

- Если неприкладное искусство специфично единственным – испытанием сокровенного мироотношения, то почему нужно думать, что испытатель только испытуемых испытывает (нас, слушателей)? Что если и себя?

- Логично. Но быть логичным не значит быть правым. В чём состоит испытание себя во время пребывания на Украине? Не испытание ж это страхом, что его, Гребенщикова, намерение разгадают, и… В стране, где инакомыслие опасно для жизни… - Не испытание это. Потому что там же никто не догадается до такой тонкости. Там хватает того, что из России приехал петь. Всё. Свой. Как Макаревич. Прозападный. Пропотребительский. Точнее, про-лучше-потребительсткий, чем недостижительные россияне, большинство их, с их – по Феофану Затворнику: «Дело – не главное в жизни. Главное – настроение сердца».

- А что Гребенщикову думать про украинскую реакцию. Он – НАД. Ему главное – посмотреть в глаза убийце и следить за собой: безразлично или не безразлично. То же самое и с тоже не поймущими и залающими, как собаки на волка, своими: безразлично или не безразлично.

- Хорошо. Соглашусь. Но это рассуждение годится для акта исполнения, а не творчества. Ты же теперь искусством или не искусством называешь только произошедшее из подсознания. Не сочинял же Гребенщиков свою «Ветку» в расчёте на исполнение её на Украине?

Кстати, почему «Ветка»? Эпизод с веткой – самый загадочный. «Взлетела»… «Сорок пять лет»… Может в этой абсурдности – метка происхождения из подсознательного?

45 лет Гребенщикову стукнуло в 1998 году. Что могло с ним тогда стать?

«…когда мне было лет десять-двенадцать, я уже твердо знал, что настоящая жизнь должна быть совсем не такой, как то, что мы привыкли считать жизнью. «Ребята,— думал я, — на самом деле все не так, вы обманываете и себя, и меня». Выход я нашел в «Битлз».

Когда я услышал их музыку — это было в 64-м году, — меня буквально пробило. Из нее била ключом — даже не духовность, а реальная жизнь, настоящая энергия. Тогда я понял, что такое, выражаясь привычной мне теперь буддийской терминологией, чистая земля, то есть истинная жизнь, в отличие от достаточно загрязненной массой условностей иллюзии, которую мы обычно принимаем за жизнь. С тех пор у меня не было вопросов о том, что мне ближе всего, и просто нужно было найти ключи к тому, что есть в музыке. Ведь дело не в «Битлз», не в рок-н-ролле и нс в гитарах, а в том, что за этим лежит. В том, что вызывает во мне ощущение искренности» (http://ezotera.ariom.ru/2006/06/01/grebenschikov.html).

До буддизма он дошёл в 11 лет, а не в 45.

Может, наплевать на несовпадение? Тем более что главное – искренность. Сами Битлы до буддизма дошли путём искренности, но через то же потребительство. «Но лишь я в дом захожу, Я здесь уют нахожу». Это сочинено ими в том самом 64-м году, и в лживом СССР мещанство официально клеймили ж позором. А потребительству нет границ…

Если за замо`к принимать имеющие большой (тем более что запретный) спрос на рок-концерты… И счесть «брал» за сумасшедшее обогащение самих Битлов, да и – после перестройки, во всяком случае – Гребенщикова… То быстро можно дойти в потребительстве («Мне нужно было всё, а иначе – нет») до жажды предельного опыта, до наркотиков и изменённого психического состояния. А оттуда и до буддизма лишь шаг.

Этот шаг образно выражен в отрыве ветки от ствола и полёте.

Достаточно ли это необычно, чтоб счесть зарождение подсознательным? – По-моему, достаточно.

В 1998-м, когда Гребенщикову было 45 лет, случился дефолт в России, и он, к тому времени, наверно, богач, сильно погорел. И вдруг понял, что это – ничего. И потому он отрыв ветки и полёт приурочил к своему 45-летию, и, наоборот, на ум теперь, в 2014 году, пришёл ему «Образцовый нищий, у Галери Лафайет», при виде этой рвущейся в потребительскую Европу Украины.

Этот штрих, конечно, от сознания, а не от подсознания. За него искусством песню я считать не стану. Но хватает и образа ветки.

А согласитесь, что становится понятным и сам визит Гребенщикова на Украину, и к Саакашвили, и исполнение ему в частном порядке именно вот этой «Ветки».

- Можно считать, что я выбрался из тупика?

- Можно. Особенно, если признать, вопреки поэту, что совместны гений и злодейство. Как написал Выготский: “…искусство находится в очень сложных отношениях с моралью, и есть все вероятия думать, что оно скорее и чаще вступает с ней в противоречие, чем идет с ней в ногу” .

11 августа 2014 г.