Онтологические прогулки

Из книги "На пороге инобытия. Зарисовки к новой метафизике".

          Полагать, что феноменальный мир есть проявление Духа — значит исходить из тожества идеального и реального, которое устраняет зазор между ноуменом (вещью самой по себе, в терминологии Канта) и феноменом (явлением — опять же, в терминологии Канта). В связи с этим наиболее адекватным будет вести речь не о проявлении, но о преломлении ноуменального в феноменальном, которое Святослав Вышинский[1] называет «эффектом бытия»: бытие (в значении сущего) есть не инобытие мышления, как у Гегеля, но представление оного, если выражаться языком Шопенгауэра. Это по-новому заостряет вопрос об объективной реальности, которая может быть понята двояко и, соответственно, двусмысленно, т.е., с одной стороны, под объективной реальностью мы понимаем феноменальный мир как данность, а с другой стороны, эта данность принимается нами за нечто самодостаточное и независимое от своего свидетеля. Второе понимание связано с тем, что испокон века, с легкой руки Рене Декарта, объект принимается за презумпцию истинности, в то время как за субъектом признается дочернее значение перцептора, отражающего на себе поток сущего. Только это уже говорит за то, что картезианство не может расцениваться как отправной пункт Новой Метафизики, тем более, что Декарт исходит из субстанциального понимания как бытия, так и мышления, безосновательность которого будет затем показана Спинозой.   

          Итого, создаётся парадокс, при котором, с одной стороны, бытие нельзя представить без мышления постольку, поскольку оно и есть представление мышления, а с другой стороны, само мышление не может быть представляющим, если нет представления. Видимость сущего есть видимость не физическая, а метафизическая, которая нисколько не умаляет его реальности, данной в ощущениях. Но сама эта реальность видима уже хотя бы потому, что может быть подтверждена только свидетелем, вне которого она не может существовать постольку, поскольку не свидетельствует за себя о своём существовании.

          Таким образом, хотя мышление и следует признать необходимым коррелятом бытия, зато особая позиция мышления здесь состоит в том, что именно посредством него ставится вопрос о принципиальном несовпадении свидетеля с тем, что им свидетельствуется, в том числе и с феноменальной облицовкой себя самого. Лишь отсюда начинается подлинно метафизическое вопрошание о Бытии в его отличии от сущего, единственной презумпцией которого может быть лишь отсутствие за сущим какой бы то ни было самодостаточности вне своего свидетеля.